Незнакомец из-под руки обвел взглядом внутреннее пространство магазина, где, кажется, не было ни души. Нет, в самом дальнем углу он наконец различил сидевшего за маленьким столиком Кэндзи Мори, который что-то писал. Окруженный этажерками, битком забитыми книгами, ожидавшими, когда их наконец расставят по полкам, он переписывал каталожные карточки, выводя каждую строчку со старательностью школяра. Время от времени, прервавшись, он задумчиво посматривал на бюст Мольера на камине из черного мрамора, потом вновь опускал голову и макал в чернильницу перо.
Незнакомец улыбнулся, пригладил остроконечную бородку и толкнул входную дверь. При звуке колокольчика Кэндзи Мори повернул голову, а из подсобки в этот же момент появился служащий в серой блузе.
— Мсье Франс! — вскричали оба в один голос.
Вошедший сделал приветственный жест и подошел к прямоугольному столу, покрытому зеленым сукном.
— А куда это разбежались все стулья? — спросил он с забавным выражением лица.
— Я их снова убрал, — проворчал Кэндзи Мори. — Виктор не понимает. Те, кто приходит сюда поболтать, только мешают и смущают настоящих покупателей.
— А я?
— О, вы другое дело! Жозеф, принесите из задней комнаты стул для мсье Франса!
— Сию минуту! — крикнул служащий.
Когда двое мужчин удобно уселись за столом и Кэндзи разложил приготовленные для именитого гостя прекрасные издания, Жозеф Пиньо — в просторечии Жожо — вновь удалился и уселся на приставную лесенку, стоявшую за кассой. Каждый день после завтрака с позволения хозяина у него был небольшой перерыв, который он посвящал чтению. Жожо был признателен Кэндзи Мори за то, что тот дает ему время на отдых, ведь он занят в магазине до самого вечера: разбирает тома, купленные несколькими днями ранее господином Легри, сортирует их для зала продаж или для особо ценных клиентов. А еще нужно обслуживать покупателей, упаковывать книги, бывает что и на дом отнести. Если работенки накапливалось слишком много, господин Мори заводил речь о том, что надо взять второго служащего, но Жозеф настаивал, что вполне справится один, не желая иметь соперника в этом бумажном царстве, которое он считал своим персональным раем.
Плод грешной любви зеленщицы и букиниста с набережной Вольтера, бедное горбатое дитя, которое мать воспитывала в строгости, ни на шаг от себя не отпуская, Жозеф до своего пятнадцатилетия питался исключительно яблоками и романами. Четыре года назад, в один осенний денек, мадам Эфросинья Пиньо принесла в книжную лавку «Эльзевир» груши и инжир, и буквально у нее на глазах старый служащий Эрнест Лабарт так и рухнул поперек стола — с ним случился удар. Оказав помощь смертельно побледневшему книготорговцу мсье Легри, то есть уложив мертвое тело на полу, она позволила себе намекнуть, что ее сын кое-что смыслит в книжном деле. И вскоре Жозеф был принят на работу.
Под тщедушной внешностью в этом молодом человеке таился драгоценный талант. Он все читал, обо всем помнил, был сущим всезнайкой не только в том, что касалось содержания произведений и времени их публикации, но и в том, каким тиражом они были опубликованы, сколько выдержали изданий на хорошей бумаге и у какого издателя. Его широкая, круглая голова под шапкой соломенных волос и с лицом простака таила столько разнообразных сведений, что они сыпались из него как горох. Мало того, он имел нахальство утверждать, будто его кроличьи, широко расставленные зубки приносят удачу. Да Виктор и сам обратил внимание, что с его появлением торговый оборот магазина вырос. Кэндзи, поначалу принявший мальчишку в штыки, быстро переменил к нему отношение и, хотя и был с ним несколько груб, души в нем не чаял, ибо мог упрекнуть его лишь в одном: тот никак не мог научиться завязывать веревку на кипах книг.
Жозеф погрузился в чтение — сейчас это было «На воде» Мопассана. Но буквы сливались перед глазами — он украдкой поглядывал на гостя, сидевшего рядом с Кэндзи. Жозеф сгорал от желания выразить свое восхищение его романами и литературно-критическими эссе, но не осмеливался подойти. Чтобы успокоиться, он раскрыл номер «Молнии». Верх первой полосы занимал крупно набранный заголовок:
ДРАМА НА БАШНЕ Загадка остается неразгаданной
Вчера после полудня в редакцию нашей газеты было доставлено по почте таинственное послание. Оно касалось женщины, скончавшейся на первом этаже трехсотметровой башни на Всемирной выставке. Мы приводим его как оно есть:
Я скажу вам, — навострите ушки —
Слишком много знают часто бедные простушки.
Жозеф присвистнул.
— Это должно понравиться мсье Легри!
В магазин вошла величественная гранд-дама с седеющей гривой. Жозеф, сложив газету, поднялся.
— Госпожа графиня…
Она нетерпеливо махнула рукой.
— Не беспокойтесь! Я немного пороюсь в книгах, мне нужно купить что-нибудь для моей дурехи племянницы. Где вы прячете Жоржа Онэ?
— О, вы уверены, что это хороший выбор? У него в романах ошибка на ошибке. Писатель, способный приписать ребенку, рожденному в годы Первой империи, отца — сторожа железной дороги…
Графиня в упор посмотрела сквозь лорнет на Жозефа.
— Правда? Но тогда что же вы посоветуете?
— Знаете «Преступление Сильвестра Боннара»? — выдохнул он, снова косясь в сторону стола.
— Преступление? О нет, я не поклонница всей этой новомодной чепухи. И так уж газеты напичканы самыми мерзкими подробностями. Вы что-нибудь поняли о том, что случилось вчера на башне мсье Эйфеля?
— О, действительно я…
Он осекся, вдруг залюбовавшись миловидной рыжей красоткой, которая остановилась на обочине тротуара и с недоуменным видом осматривала магазин. Господин в цилиндре раскланялся с Кэндзи и направился к выходу, по пути дружески махнув рукой Жозефу. Когда он выходил, рыжая девушка наконец решилась войти, и он галантно уступил ей дорогу. Графиня же внезапно оставила служащего, стремительно направившись к Кэндзи, который, увидев ее, попытался было спрятаться в задней комнате за этажерками.
— Мсье Мори, как я рада! Я хотела спросить вас…
Таша подошла поближе к странному белокурому юнцу, так и пожиравшему ее глазами. «Как простолюдин», — подумала она.
— Скажите, этот человек, который только что вышел, уж не сам ли…
— Мсье Анатоль Франс собственной персоной! А что вам угодно?
— Мне бы хотелось побеседовать с мсье Виктором Легри.
— Сожалею, его сейчас нет. Могу спросить, зачем он вам?
— Мсье Легри говорил, что я могу зайти за книгой, которую он обещал показать мне, ну что ж, я приду как-нибудь в другой раз.
— Подождите, не уходите! Я прекрасно знаю этот магазин, могу и сам разыскать для вас книгу.
— Название я забыла, но это офорты Гойи, изданные в одном томе.
— Гойя? Вроде был где-то здесь!
Жозеф приставил раздвижную лестницу к полкам с табличкой «Живопись» и со скоростью белки вскарабкался наверх.
— Вспомнила, это называлось «Капричос», — сказала Таша.
— Не стоит тут все перетряхивать, Жозеф, у нас их нет!
Таша обернулась к Кэндзи Мори, только что проводившему графиню и теперь смотревшему на нее с явным неодобрением.
— Здравствуйте, как поживаете? Вчера ваш компаньон рассказал мне об этой книге, и поэтому…
Кэндзи стоял, не проронив ни слова, лишь слегка нахмурив брови, точно забыл об их встрече накануне. Он приказал Жожо, который, стоя на лестнице, продолжал переставлять тома с репродукциями:
— Жозеф, лучше идите и поскорее упакуйте книги, которые выбрал мсье Франс. Их нужно отнести ему домой к семнадцати часам. Заодно отнесете еще и «Кузнеца» графине де Салиньяк.
— Но я эту книгу видел! Пойду посмотрю еще в хранилище! — воскликнул юноша.
— Если я вам говорю, что у нас их нет…
Но Жозеф уже умчался в подвал. Кэндзи повернулся к столу, чтобы снова усесться за каталог. Таша решила не уходить, пока продавец не вернется, и прошла в комнатку, где за несколько мнут до этого графиня обнаружила японца.
Доверху заставленная книгами, как и все прочие помещения, эта комната была посвящена трудам о путешествиях в заморские края. Таша поскорее прошла мимо ряда путеводителей «Бедекер» с красными корешками, почти не обратила внимания на множество томов «Журнала современных путешествий, открытий и мореплавании» и вдруг остановилась как вкопанная перед витражным шкафом, запертым на ключ, внутри которого были чудеса: раскрытый, стоял на ребре том «Второе путешествие преподобного Ташара в Сиамское королевство», изданный в 1689 году, а гравюра на странице изображала клубни экзотических растений. Совсем рядом сиял заботливо натертый сафьяновый переплет «Знакомства с островом Пелью», вышедшего в 1788-м, а за ним — четыре изданных ин-кварто тома «Третьего путешествия Кука». Рядом с другими сборниками, посвященными путешествиям в Азию, например рассказом об экспедиции в Татарию, Тибет и Китай, располагались географические карты, начертанные цветными чернилами на пергаменте, и всякие этнографические курьезы, напомнившие Таша те, которыми она успела полюбоваться в колониальной секции выставки на эспланаде Инвалидов. Браслеты из ракушек и сердолика окружали колчаны и трубки для метания стрел, над которыми, в свою очередь, висели маленькие стальные гребни и металлические стержни с заостренными концами. Таша на шаг отступила, чтобы полюбоваться двумя длинными щитами, на которых была нанесена деревянная резьба. За ее спиной кто-то кашлянул.
