— Нет. Я уехал только потому, что вы с Фрицем ожидали от меня этого. Сначала я заехал за перчатками, потом мы встретились с мистером Боттвайлем в «Рустермане» и пообедали вместе. Оттуда поехали на такси к нему и поднялись в его личном лифте в кабинет. Это было в начале третьего. Мистер Боттвайль сразу же полез в ящик стола, достал бутылку перно, сказал, что всегда выпивает рюмочку после обеда, и предложил мне составить ему компанию. Я отказался. Он наполнил рюмку, осушил ее в два глотка и убрал бутылку в ящик.
— О, Господи! — Я присвистнул. — Дорого бы отдали в полиции, чтобы услышать об этом.
— Не сомневаюсь. Костюм Санта Клауса был упакован в коробку. К кабинету примыкает туалетная комната с ванной…
— Знаю. Мне доводилось ею пользоваться.
— Я взял костюм и переоделся там. Мистер Боттвайль заказал самый большой размер, но костюм все равно оказался тесноват, так что мне пришлось повозиться. Я провел там около получаса или немного больше. Когда я вернулся в кабинет, в нем не было ни души, но вскоре мистер Боттвайль вернулся — поднялся по лестнице из мастерской — и помог мне нацепить парик и маску. Едва мы покончили с маскарадом, как появились Эмиль Хетч, миссис Джером и ее сын — они также поднялись по ступенькам. Я вышел в студию, где застал мисс Квон, мисс Дики и мистера Кирнана.
— А вскоре подоспел и я. Следовательно, без маски вас не видел никто. А когда вы надели перчатки?
— В самую последнюю очередь. Перед тем, как войти в студию.
— Значит, отпечатки ваших пальцев где-то могли остаться. Я понимаю — вы не предполагали, что Боттвайля убьют. И свою одежду вы оставили в туалетной комнате. Вы уверены, что, уходя, ничего не забыли там?
— Да. Я все-таки не полный идиот.
Я воздержался от комментариев, но спросил:
— А почему вы не оставили перчатки в лифте вместе с маскарадным костюмом?
— Перчатки приобретались отдельно от костюма, поэтому я счел, что благоразумнее будет не оставлять их.
— Личный лифт Боттвайля расположен в задней части вестибюля внизу. Кто-нибудь видел, как вы выходили из здания или пересекали вестибюль?
— Нет. Внизу не было ни души.
— А как вы добрались домой? Взяли такси?
— Нет. Фриц ждал меня не раньше шести или даже позже. Я прогулялся пешком до библиотеки, посидел там часа два и уже оттуда поехал домой на такси.
Я поджал губы и сочувственно покачал головой. Со времени поездки в Черногорию[1] на его долю не выпадало столь длительных и трудных путешествий. Больше мили! Прокладывая себе дорогу в пургу, подгоняемый страхом перед суровым и беспощадным преследователем — законом. Впрочем, поскольку в ответ на свое сочувствие я удостоился лишь свирепого взгляда, развивать эту тему я не стал. Зато дал волю своим чувствам. Громко расхохотался. Закинув голову назад и схватившись за живот. Мне хотелось сделать это с той самой секунды, как я выяснил, кто скрывался под маской Санта Клауса, но все было недосуг из-за тревожных мыслей. Вволю насмеявшись, я утер слезы и перевел дух.
И хотел было уже сострить, но Вулф внезапно взорвался:
— Проклятье! — проревел он. — Женись и катись к дьяволу!
Ого! Дело воистину принимало серьезный оборот. Я окончательно убедился, что был прав, когда догадался, что Вулф отправил меня наверх поразмыслить в одиночестве. С моей стороны требовалось проявить мудрость и такт.
— Прошу прощения, — расшаркался я. — Что-то в горло попало. Сами опишете, как вы это себе представляете, или позволите мне?
— Я предпочел бы послушать тебя, — мрачно пробурчал Вулф.
— Да, сэр. Мне представляется, что мы должны пригласить инспектора Кремера на дружескую беседу и, когда он придет, честно повиниться во всех грехах. Тогда…
— Нет. Я на это не пойду.
— Тогда я сам пойду к нему и выложу все без утайки. Конечно…
— Нет! — в голосе Вулфа прозвенел металл.
— Хорошо, тогда объясню, как я мыслю. В полиции не станут ничего предпринимать до тех пор, пока не найдут Санта Клауса. А найдут его обязательно — это как пить дать. Если он оставил где-нибудь хоть один отпечаток, его сравнят с отпечатками из всех имеющихся в их архивах досье и рано или поздно до вас доберутся. Их люди прочешут все магазины, торгующие мужскими перчатками. Они проследят за всеми передвижениями Боттвайля и неизбежно разнюхают, что вы вместе обедали в «Рустермане», после чего ваша песенка спета. Они узнают, что вы вместе приехали и поднялись к нему в кабинет. Это, конечно, не доказывает, что Санта Клаус — вы, но после того, как они выяснят, что вы сами приобрели перчатки, я вам не завидую. Впрочем, можете наврать им с три короба. Скажите, например, что заключили со мной пари на сотню зеленых… даже на тысячу — чего нам мелочиться! — что проведете со мной в одной комнате десять минут, а я вас не узнаю. А я с радостью вам подыграю.
Я пригнулся вперед.
— И еще кое-что. У Кремера уже давно руки чешутся упрятать вас за решетку, а в данном случае любой судья даст согласие на то, чтобы задержать вас как важного свидетеля, который скрылся с места преступления. Если же вы позвоните мистеру Кремеру и пригласите посидеть и попить пивка в теплой и дружественной обстановке, то можете отделаться легким испугом, хотя и вынуждены будете потерпеть кое-какие неудобства. И последнее. Если вы заупрямитесь и дождетесь, что полиция сама вас разоблачит, вы уже не осмелитесь дать показания о том, что Боттвайль в вашем присутствии приложился к бутылке и остался жив. В таком случае вас упекут за сокрытие важных улик. Если же вы позовете Кремера и выложите все, как на духу, он будет весьма признателен, хотя виду, конечно, не подаст. Думаю, что он сейчас у себя. Позвонить ему?
— Нет. Я не могу признаться мистеру Кремеру в содеянном. Нельзя же допустить, чтобы заголовки утренних газет пестрели разоблачением этого неслыханного маскарада.
— Значит, вы собираетесь сидеть в кресле и читать «Здесь и теперь» до тех пор, пока не нагрянут полицейские с ордером на арест?
— Нет. Это было бы бессмысленно — Вулф втянул воздух ртом и шумно выдохнул через нос. — Я сам найду убийцу и сдам его мистеру Кремеру. Ничего другого мне не остается.
— Ах, вот, значит, как?
— Да.
— Могли бы сказать сразу, а не слушать, как я тут распинаюсь.
— Я хотел послушать, совпадает ли твой анализ сложившейся ситуации с моим. Я вполне удовлетворен.
— Замечательно. Тогда вы должны отдавать себе отчет в том, что в нашем распоряжении могут быть две недели, но с таким же успехом и — две минуты. Возможно, в данную секунду какой-нибудь чересчур прыткий дактилоскопист уже звонит Кремеру, чтобы сообщить ему приятную новость: найденные отпечатки как две капли воды совпадают с хранящимися в полицейском архиве отпечатками Ниро Вул…
Зазвонил телефон, и я подпрыгнул на стуле, словно в меня воткнули булавку. Неужели я хватил через край, предположив, что в нашем распоряжении целых две минуты? Но трубку я поднял недрогнувшей рукой. Так мне показалось. Вулф редко снимает трубку с параллельного аппарата, установленного на его столе, пока не выяснит, кто мой собеседник; на этот же раз он схватил ее сразу и, не мешкая, поднес к уху.
— Контора Ниро Вулфа, у телефона Арчи Гудвин, — уверенно пролаял я.
— Вам звонят из конторы окружного прокурора, мистер Гудвин. По поводу убийства Курта Боттвайля. Мы хотели бы видеть вас завтра у себя в десять утра.
— Хорошо. Буду обязательно.
— Не опаздывайте, пожалуйста.
— Буду ровно в десять.
Трубки мы положили одновременно. Вулф вздохнул. Я последовал его примеру.
— Что ж, — начал я, — поскольку я уже битых десять раз повторил им, что ровным счетом ничего не знаю про Санта Клауса, будем надеяться, что этот вопрос мне больше не зададут. В противном случае было бы любопытно сравнить мой голос, когда я говорю правду и — когда беззастенчиво лгу.
Вулф хрюкнул.
— Ладно. Я хочу знать во всех подробностях о том, что случилось там после моего ухода. Но сначала — исходные данные. Думаю, благодаря твоим интимным отношениям с мисс Дики ты хорошо знаешь, что представляют из себя эти люди. Итак?
— Не очень хорошо. — Я прокашлялся. — Пожалуй, я должен вам кое в чем признаться. Дело в том, что я не состою в интимных отношениях с мисс Дики…
Я примолк. Задача оказалась даже тяжелее, чем я представлял.
— Подбери другое прилагательное. Я не собирался ни на что намекать.
— Дело вовсе не в прилагательных. Мисс Дики изумительно танцует — равных ей по этой части я не встречал, — и за последние два месяца мы раз семь или восемь ходили с ней по танцевальным залам и клубам. В понедельник вечером, когда мы танцевали в клубе «Фламинго», она попросила меня об одолжении. По ее словам, Боттвайль, который обещал жениться на ней еще год назад, тянет резину и увиливает от прямого ответа, и она хочет предпринять что-нибудь, чтобы вправить ему мозги. К тому же Черри Квон начала его всерьез обхаживать, а мисс Дики не хотелось бы уступать Боттвайля сопернице. Вот мисс Дики и попросила, чтобы я достал бланк брачного разрешения, вписал туда наши с ней имена и отдал ей. Она собиралась показать эту бумажку Боттвайлю и заявить в лоб — либо сейчас, либо никогда. Мне ее выдумка приглянулась, поскольку не сулила никакого риска, да и танцует мисс Дики, как я уже говорил, просто изумительно. Во вторник днем я раздобыл бланк — не стану уточнять, как мне это удалось, — и в тот же вечер у себя в комнате заполнил его, скрепив липовое разрешение выдуманной подписью.
