Он достал из кармана пачку сигарет и не спеша закурил. Люди всегда производят какие-нибудь свои маленькие ритуалы перед тем, как начать говорить. Вообще это странно, лучшие танцовщики вряд ли позволяют себе курить, но допускаю, что Скотт и сам об этом догадывался.
— Может, ей просто не хочется, чтобы ее нашли. Такая мысль не приходила вам в голову?
— Приходила, вы правы. Он пожал плечами.
— Допустим, у нее так много развлечений, что она просто забыла вовремя написать старушке.
— Вы ведь и сами этому не верите.
— Послушайте, мне известно только одно: Кэролайн исчезла, не оставив обратного адреса.
— Но вы ведь знали ее?
— Да уж, мы немного потолклись рядом. Друзья по несчастью.
— Какого рода несчастье? Он рассмеялся.
— Вы же сами видели наш «Херувим». Никто бы не работал тут, если б имелось что-то получше.
— Я чего-то не понимаю… Мисс Патрик говорила, что Кэролайн довольна своей работой, что это то, чего она хотела.
— Да мало ли, что наговорит старуха! — Он выпустил тонкое колечко дыма. — Если она о чем и догадывалась, то вряд ли призналась бы вам в наличии у своей протеже… — он помолчал, — …ну, у нас это называется глиняные ноги.
— Вы хотите сказать, что Кэролайн не очень хорошая танцовщица?
— Нет. Она хорошая танцовщица. Но балет — работа жестокая.
— Может, у нее не было амбиций?
Я решила употребить слово, которое использовала мисс Патрик.
— Дорогуша, у нас всех есть амбиции, в противном случае мы просто не вылезали бы по утрам из постели. — Кажется, мой собеседник ждал, что я засмеюсь, как девочки из «Херувима», но я не засмеялась. — Так вот, знаю по собственному опыту, что люди, ступившие на эту стезю, должны быть тверды как гвозди. Подыхай, но на сцене летай, сияй и сверкай. И хотя Кэролайн была яркой звездочкой, но к тому времени, как мы встретились, она малость потускнела.
— И она отдавала себе в этом отчет?
— Да, увы. — Он посмотрел на меня холодными серыми глазами. — Поймите, что большинство из нас знает о себе все. — И вдруг он проказливо улыбнулся. — Вот я удачливый мальчик, не так ли? — И он выпустил еще одно колечко дыма. — Не важно, кто вы есть, важно, что вы о себе знаете.
Но я была слишком занята размышлениями о фразах на почтовых открытках, которые Кэролайн должна была регулярно изобретать, чтобы поддерживать в старой леди иллюзию благополучия. Это наверняка требовало усилий.
— А как насчет тех крупных балетных трупп, в которых она якобы работала? Я имею в виду Королевскую балетную школу и «Сити балет». Вы считаете, что мисс Патрик все это придумала?
Он посмотрел на меня с минуту, как бы решая, много ли можно мне поведать, затем покачал головой.
— Ну, подруга, я вижу, вы не слишком-то поверили старой деве. — Он пожал плечами. — Да нет, Кэролайн действительно работала в известных труппах, перенапрягая свои красивые конечности, дабы выделиться из кордебалета и стать прима-балериной, чего сама старая леди так и не добилась, хотя имела для того все данные. А вот бедняжка Кэролайн на этом пути просто переусердствовала. Слишком уж долго она оставалась на пуантах, вот лодыжки и начали подводить ее. Я не говорил, что в ней было что-то от напористой бой-бабы, нет? Но это так. Существует множество способов изуродовать собственное тело. Сначала, конечно, все выглядит благополучно. Но это быстро проходит, начинается время физиотерапии. А когда и оно кончается, подступает время операций. За спиной у вас шепчут: «Ах, жаль эту Гамильтон! Такая была многообещающая девушка». Когда вы встретитесь с Кэролайн, рассмотрите попристальнее ее щиколотки. Обратите внимание на маленькие белые шрамы на венах… — Он замолк. Я чувствовала, что приблизилась к чему-то такому, зачем и пришла сюда, но до сих пор не могла получить. Он фыркнул. — Балет! Как нам его любить? Я не балет вижу, милая вы моя, а состояние сухожилий. Да, вот именно, эту скромную ловушечку из паутинок, которые держат нас на пальцах ног. Или сшибают с них. А кто когда-нибудь слышал о балерине с приобретенным плоскостопием? Пятнадцать лет тренинга, репетиций, а потом: трах-бах, и ты летишь вниз, благодарим
вас, мисс, не звоните нам, мы сами вам позвоним. Она говорила, что ушла добровольно. Иные утверждали, что ее подтолкнули к этому. Но в любом случае это пакостное дело, хотя вы, может, и не поверите мне. Что ж ей оставалось, как только не поискать другой путь выживания?
Он проговорил это до такой степени безнадежно, что не оставалось сомнений: любой другой путь не сулил девушке никаких надежд на успех.
— Что, все действительно было так плохо? Он раздраженно тряхнул головой и не без издевки ответил:
— Вы в самом деле не понимаете, в чем суть? Плохо, не плохо… Она просто вовремя остановилась, и это ее выбор. Многие танцоры так делают. Для иных это единственный выход из музея классического балета: есть труппы поменьше, но там к тебе больше внимания, к тому же в них делают ставку на новую хореографию, ибо стремятся заполучить молодых и радикальных зрителей, наивно полагая, что искусство может переменить мир. А другие танцоры нередко хватаются за что попало, лишь бы продолжать танцевать, хоть и чуют, что тут нечего мечтать о славе. Как вы думаете, есть ли что-нибудь печальнее этого? Труппа «Лефт фит фёрст» не способна, конечно, передать грешного очарования севера, но какое-то время это было вполне сносное место, пока они все не доплясались до того, что начали спотыкаться на сцене. Если бы она захотела, то и до сих пор там скакала бы. Но не могла она больше по-обезьяньи трясти задницей. А оттуда спираль уже заворачивает вниз. Что и подтверждается ее пребыванием здесь, в «Херувиме».
И тут Скотт смущенно замолчал. Будто испугался, что высказывает и свои давнишние кровные обиды. Интересно, от чего в этой жизни скисла его собственная мечта? Он вновь подошел к зеркалу, думается, для успокоения. Затем обернулся ко мне.
— Итак, вы теперь поняли, надеюсь, какая правда скрывается за прекрасными сказками. Что, впрочем, вряд ли поможет вам разыскать ее.
Пусть так, но это помогло мне понять: какие бы сказочные биографии прима-балерин мисс Патрик ни читала на ночь, ей прекрасно известна адская подоплека успеха.
Итак, что же дальше?
— Скажите, Скотт, у вас нет никаких соображений по поводу того, куда она могла податься из «Херувима»?
— Вы ведь частный детектив. Вот и ищите.
— Именно этим я и занимаюсь. Он обдумал мои слова.
— Что касается меня, я могу лишь предположить, что она устроилась куда-то, где больше платят.
— Почему? У нее были трудности с деньгами?
— Да вы смеетесь надо мной? У вас-то самой когда было достаточно денег?
— Значит, нужда… Он вздохнул.
— Выходит, так. Она, правда, шутила по этому поводу, мол, доход в сравнении с расходом… Но я чувствовал, что дело нешуточное, ведь в «Херувиме» хлеб зарабатывается трудно.
— А где легко?
— Неужто не знаете? Лондон полон злачных мест, где талантливые девочки могут подолгу зарабатывать хорошие деньги, если, конечно, они не очень разборчивы. Кэрри прекрасно смотрится. Она будет не первой, если решит сменить искусство на эстраду. Хотя сомнительно, чтобы она стала писать о подобных вещах старушке.
— Вы точно знаете, что перед уходом она ни с кем здесь не поговорила?
Он усмехнулся и замахал руками, будто обороняясь.
— Честное слово, я тогда неделю провалялся с гриппом. До этого она еще была на месте, а когда я вернулся — ее уже не было.
— А в близких отношениях вы с ней не состояли?
Он улыбнулся.
— А сами вы как думаете? Я улыбнулась ему в ответ.
— Думаю, что нет, не состояли.
— Ну вот и отлично. Сразу видно, что вы профессионал, ибо до многого доходите самостоятельно. Но успокойте меня, скажите, что не этот вопрос главная цель вашего визита? — Тут он выпустил еще одно колечко дыма. — Вы хотите узнать что-нибудь еще?
Я задумалась. Люди в основном не любят разговаривать с нашим братом — сыщиком. Но если вы, подобно мне, знаете, что большинство частных детективов бывшие полицейские, то поймете почему. Человек, утаивая что-то, ничего противозаконного не совершает. Удовольствуюсь же тем, что Скотт прибавил к бледному изображению Кэролайн несколько ярких штрихов, так что у меня появились хоть какие-то зацепки для продолжения поисков. По сути, уже немало. Конечно, красавчик многого недоговаривает. Повисло молчание, и мне оставалось лишь вытащить свою визитку и передать ему.
— Возможно, Скотт, вы вспомните что-то еще. Подумайте на досуге. Вы, кстати, никогда не предаетесь воспоминаниям?
Соображай быстро, никогда не затягивай с ответом и вообще старайся сделать так, чтобы тебя запомнили. Так учил меня Фрэнк. Подчас его наставления срабатывали. На этот раз Реснитчатый оставил визитку у себя.
