Сергей Шведов - Авантюрист

— Я просил Рыкова придержать его на сутки, но сегодня его должны освободить. Никаких улик против него нет, не удалось даже доказать, что в ресторан он пришел вместе с Алекперовым.

— Надо бы с ним поговорить. Наверняка человеку интересно будет узнать, как погибли его дружки.

Олег Рыков пошел нам с Черновым навстречу и выпустил на свободу кавказца не раньше, чем мы подъехали к райотделу милиции. Сначала Вахитова ввели в эти двери в наручниках и в сопровождении охраны, а потом, спустя минут пятнадцать, мы увидели его выходящим на свободу с чистой совестью и воспользовались подходящим случаем для знакомства. Точнее, воспользовался Виктор Чернов, поскольку моя физиономия могла показаться Вахитову недружественной, ибо я активно участвовал в ресторанной драке.

— Извините, что я вас беспокою, но возникли некоторые обстоятельства, требующие прояснения.

— Ты что, мент?

— Я частный детектив. Садитесь в машину, Вахитов, это в ваших интересах.

Вахитов покосился на отделение милиции и, видимо, сообразил, что похищение ему вряд ли грозит, а потому сел к нам в «москвич» без большой опаски. Дверцу за собой он, впрочем, не закрыл, цепляясь одной ногой за шершавый асфальт. На меня он смотрел с большим подозрением, может, узнал.

— Мы действительно встречались, — подтвердил я. — Вы, наверно, уже догадались, что там, в ресторане, вас подставили?

— Допустим. И что из этого следует?

— Из этого следует, что ваши подельники убиты. Алекперов — в больнице, а четверо остальных — в арендованном на улице Пархоменко частном домике. Случилось это минувшей ночью. Вас тоже убьют, Вахитов. Вон там, в районе остановки, куда вы направили свои стопы, вас поджидает киллер.

— Я вам не верю.

— Это ваше право. Вот вам мобильный телефон, если останетесь живы, то позвоните мне, я назову вам фамилию человека, который охотится за вами, и скажу, где его можно найти.

Вахитов взял мобильник, задумчиво повертел его в руках и сунул в карман куртки. На смуглом лице его не отразилось ничего. Он лишь бросил на меня пристальный взгляд, словно собирался запомнить навек, и покинул машину. Мы с Черновым с интересом следили за тем, как он шел по тротуару. Предупреждая его о киллере, я отнюдь не лгал, ибо был стопроцентно уверен, что Храпов не упустит из виду грядущее освобождение последнего оставшегося в живых подельника Алекперова и устранит его просто из предосторожности. Внешне Вахитов не выказывал признаков беспокойства, то есть не озирался в испуге по сторонам, но я нисколько не сомневался, что он моим предостережениям внял. Другое дело, что у него действительно не было причин мне верить, а возможным доказательством моей правоты могла стать смерть кавказца. Кажется, Вахитов увидел стремительно приближающуюся машину даже раньше нас с Черновым. Во всяком случае, он проявил просто чудеса ловкости и в немыслимом кульбите сумел избежать соприкосновения с жаждущим его смерти железным конем. Очень может быть, что вдогонку Вахитову прозвучал и выстрел, но за это я ручаться не могу. В любом случае кавказец остался жив и успел нырнуть в ближайшую подворотню. С чем я его мысленно поздравил.

— Ну что, навестим теперь господина Тюрина, — предложил я Чернову и, не дожидаясь его согласия, тронул с места «москвича».

— Тебе не кажется, что нам пора сменить машину? — спросил Виктор.

— Ни в коем случае, — запротестовал я. — По этой машине Храпов легко нас найдет, он наверняка сейчас опрашивает членов гаражного кооператива «Радуга».

В загородном доме господина Тюрина нас не ждали. Если здесь и была обслуга, то на время гостевания столичного гостя ее удалили. По сведениям, полученным от наружного наблюдения, организованного Черновым, в доме кроме самого хозяина находятся еще двое или трое охранников, оставленных Вощановым. Поэтому мы подрулили к парадному входу практически без опаски. «Москвич», конечно, машина плебейская, и подобной рухляди подле роскошных особняков делать-то, в общем, нечего, но, с другой стороны, он ни в ком не вызывает подозрения, ибо ни одна уважающая себя сволочь не сядет за руль подобной консервной банки. Скорее всего жлобы, оставленные генералом в распоряжении Тюрина для славных дел, приняли нас за лохов, заблудившихся в малознакомой местности и заруливших туда, где им быть не полагалось. Охранники спустились с крыльца без особой опаски и сразу же стали демонстрировать агрессивность. И это несмотря на мой вежливый и очень уместно прозвучавший вопрос:

— Вы не подскажете, как нам проехать к правлению колхоза «3 аря коммунизма»?

— Чего? — растерянно произнес ближайший ко мне жлоб и попытался оглянуться на своего товарища, который, возможно, был более информирован в данном вопросе.

Удар я нанес прямо в челюсть, вложив в него все свои силы. Не скажу, что это был классический нокаут, поскольку мне пришлось добавить ногой по печени оппонента, а в боксе подобные приемы, кажется, запрещены. Чернов вступил в схватку одновременно со мной и практически с тем же результатом. Его соперник удивленно хрюкнул и прилег на асфальтированную дорожку. После чего мы на всякий случай сковали поверженным охранникам руки наручниками и оставили их на свежем воздухе, который должен был, безусловно, способствовать их пробуждению от спровоцированного нашими ударами сна.

Тюрин, сидевший за столом и в задумчивости пережевывавший пищу, вскинул на нас удивленные глаза, на худом и сероватом лице его читалось самое неподдельное изумление.

— Приятного аппетита, Константин Сергеевич. Это ничего, что мы к вам вот так, запросто, без предупреждения?

— Вас послал Николай Емельянович? — спросил Тюрин, вытирая губы салфеткой.

Разносолов на столе не было, видимо, хозяин обедал по-походному, консервированными продуктами, извлеченными из холодильника. Судя по количеству приборов, обедал он один. Вероятно, поверженные нами охранники не были того ранга особами, которых сажают за один стол с очень значительными людьми. Не дожидаясь приглашения, я присел к столу, возложив на Чернова обязанность осматривать помещение во избежание сюрпризов.

— Извините, что прервали вашу трапезу, господин Тюрин, но у нас дела. Генерал Вощанов оставил вам документы, касаемые Павла Эдуардовича Юрлова, нам поручено их забрать.

— Но мы же договорились с Николаем Емельяновичем — переговоры с Юрловым буду вести я.

— Увы, дорогой Константин Сергеевич, жизнь иной раз вносит коррективы даже в хорошо продуманные и согласованные планы. Вы храните бумаги в сейфе?

— Нет, они лежат в столе. Я жду звонка Храпова, он должен решить кое-какие проблемы. Я не понимаю, что происходит, в конце концов?

— Виктор, проверь, — кивнул я детективу.

Пока Чернов обыскивал кабинет хозяина, мы с Константином Сергеевичем с большим интересом изучали друг друга. Тюрину было что-то около сорока. Высокий лоб, очки в роговой оправе, сухое породистое лицо. Сразу видно — интеллектуал. По нашим данным, он был директором юридической конторы, ничем особенно не прославившейся в наших палестинах. Из чего можно было сделать вывод, что она была всего лишь ширмой для иных дел, которые не собирались афишировать. Словом, передо мной сидел специалист, способный говорить с Юрловым на одном языке. Видимо, Вощанов знал, кому поручать ведение деликатных дел в финансовой сфере.

— Вы ведь, кажется, недавно в нашем городе, господин Тюрин?

— Я живу здесь уже три года, — нехотя отозвался хозяин.

— Странно, что наши пути до сих пор не пересеклись.

Появление детектива с аккуратной папочкой в руках прервало наш с Тюриным светский разговор. Чернова настолько заинтересовало содержание бумаг, небрежно хранимых Константином Сергеевичем, что он с трудом оторвал от них глаза и ответил на мой немой вопрос кивком головы.

— Я протестую, — встрепенулся юрист. — Что вы себе позволяете! Я буду жаловаться Николаю Емельяновичу.

— Да бога ради, господин Тюрин, что вы так волнуетесь. Впрочем, генерал уже в самолете. Кстати, у вас нет номера телефона господина Храпова? Хотелось бы с ним словом перемолвиться.

— Да кто вы такой, в конце-то концов? — взвился со своего места Тюрин.

— Строганов Феликс Васильевич, честь имею. Вы извините, что сразу не представился.

Для господина Тюрина мои слова явились сюрпризом, чтобы не сказать ударом. Высокий лоб сразу же покрылся мелкими капельками пота, и он не столько сел, сколько рухнул на стул. Честно говоря, мне до сих пор не приходилось встречаться с такой реакцией на свою довольно благозвучную фамилию. Возможно, меня оговорили недоброжелатели, но Константин Сергеевич смотрел на меня с таким ужасом, словно перед ним по меньшей мере сидел рогатый монстр, собирающийся отнять у него и жизнь, и душу.

— Так как же все-таки с номером телефона Храпова?