Я швырнул трубку. Не исключено, что мы узнали о новом психологическом оружии, но меня сейчас заботила только Джинджер. А ведь мы с ней во всем сомневались – и она, и я. Или в глубине души верили? Нет, конечно. Началось все как игра в полицейских и воров. Но, видно, это вовсе не игра.
«Белый конь» – страшная, губительная сила.
Глава 21
РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК
Наверное, мне никогда не забыть те несколько дней. Они остались в памяти каким-то безумным калейдоскопом. Джинджер поместили в частную клинику. Я получил разрешение навещать ее только в приемные часы.
Ее доктор не понимал, из-за чего такая суматоха. Диагноз совершенно ясный: бронхопневмония, осложнение после гриппа, есть какие-то непонятные симптомы, но такое наблюдается сплошь и рядом. Нет, случай типичный. Антибиотики на некоторых не действуют.
И все, что он говорил, было вполне убедительно. Джинджер заболела воспалением легких. Ничего таинственного здесь нет. Болезнь в тяжелой форме.
Я встретился со специалистом-психологом из министерства внутренних дел. Это был маленький, похожий на снегиря человечек, он все время поднимался на цыпочки, глаза за толстыми стеклами очков весело блестели.
Он задавал мне вопрос за вопросом, половина из них казались бессмысленными, но смысл какой-то в них, наверное, был – доктор кивал с ученым видом, слушая мои ответы, и время от времени изрекал что-то на профессиональном жаргоне. Он пытался лечить Джинджер различными методами гипноза, но мне (видно, с общего согласия) ничего существенного не рассказывали. Наверное, и сказать-то было нечего.
Я избегал друзей и знакомых, хотя одиночество было мучительным.
Наконец в приступе отчаяния я позвонил в цветочный магазин Вьюнку. Не согласится ли она пообедать со мной? Она согласилась с удовольствием.
Мы поехали в «Фэнтези». Вьюнок весело тараторила, и мне стало легче. Но пригласил я ее не только за этим. Нагнав на нее сладостную полудрему вкусной едой и вином, я стал исподволь подбираться к главному. Мне казалось, она знает что-то, чего не знаю я. Я спросил ее, помнит ли она мою приятельницу Джинджер. Вьюнок ответила: «Конечно», широко раскрыла огромные синие глаза и спросила, где Джинджер сейчас.
– Она очень больна, – ответил я.
– Бедняжка.
Вьюнок выказала все участие, на которое была способна, – не очень-то горячее, кстати.
– Она впуталась в какую-то историю, – сказал я. – По-моему, она с вами об этом советовалась. «Белый конь». Стоило ей огромных денег.
– Вот оно что! – воскликнула Вьюнок, раскрыв глаза еще шире. – Значит, это были вы!
Сначала я не понял, что она имеет в виду. Потом сообразил: Вьюнок отождествляет меня с человеком, чья больная жена стоит у Джинджер на пути к счастью. Она так заинтересовалась этой деталью романтической интриги, что даже «Белый конь» ее не испугал.
– Ну и как? Помогло? – спросила она в великом возбуждении.
– Не совсем. Сработало как бумеранг, – сказал я.
– Как это? – спросила Вьюнок в недоумении. Я понял, что, беседуя с юной прелестницей, нужно употреблять лексику попроще.
– Все обернулось против самой Джинджер. Вы о таком слышали?
Вьюнок о таком не слыхала.
– Конечно, непонятно, что они там вытворяют в «Белом коне» в деревне Мач-Диппинг. Вы знаете, что именно? Наверное, знаете.
– Никогда не слышала про эту деревню. Говорили, где-то в глуши.
– Я толком не смог добиться от Джинджер, какие у них методы, – сказал я и умолк в ожидании ответа.
– Лучи, кажется? – неуверенно проговорила Вьюнок. – В этом роде. Из космоса, – добавила она, стараясь объяснить понятнее. – Как у русских!
У моей собеседницы, видимо, разыгралось воображение.
– Что-то в этом роде, – согласился я. – И должно быть, крайне опасное. Видите, как Джинджер тяжело заболела.
– Но заболеть и умереть должна была ваша жена, так ведь?
– Да, – сказал я, смирившись с ролью, которую Джинджер и Вьюнок мне отвели. – Но вышло наоборот. Удар в обратном направлении.
– А, вы хотите сказать... – Вьюнок сделала невероятное умственное усилие. – Например, если утюг включишь не в ту розетку, то бьет током?
– Именно, – подтвердил я. – Точно. Вам о чем-нибудь подобном раньше говорили?
– Ну, не совсем о таком...
– А о чем?
– Да просто если человек не заплатит. Я одного знала, он не стал платить. – Она перешла на испуганный шепот. – Его убило в метро – упал на рельсы, когда подходил поезд.
– Может, это несчастный случай?
– О нет, – отрезала Вьюнок. – Это – ОНИ.
Я подлил ей шампанского. Вот передо мной девушка, она могла бы помочь, если как-то выудить у нее разрозненные факты, роящиеся, словно бабочки, в том, что является ее мыслительным аппаратом. При ней о чем-то говорили, она что-то слышала, часть усвоила, и все у нее перемешалось в голове. Вместе с тем в ее присутствии особенно не осторожничают – подумаешь, «это ведь всего лишь Вьюнок».
И вопросы у меня нелепые, не знаю, как ее расспрашивать. Скажу что-нибудь не то, и она спрячется, как улитка в раковину, тогда больше ни слова от нее не добьешься.
– Моя жена все болеет, но хуже ей не стало, – сказал я.
– Ужасно! – сочувственно откликнулась Вьюнок, потягивая шампанское.
– Что же мне теперь делать?
Она не знала ответа.
– Понимаете, обо всем договорилась Джинджер, я сам ни с кем дела не имел. К кому мне теперь обращаться?
– Куда-то в Бирмингем, – ответила Вьюнок неуверенно.
– Они там уже закрыли контору, – сказал я. – Вы кого-нибудь еще знаете?
– Эйлин Брендон может быть в курсе, но не думаю.
Я спросил, кто такая Эйлин Брендон – неожиданное упоминание о ней сбило меня с толку.
– Ужасное чучело. Прилизанные волосы, перманент. Туфли на шпильках не носит. Никакая. – Вьюнок пояснила затем: – Я с ней вместе училась в школе. Она и тогда была неинтересная. Географию здорово знала.
– А что у нее общего с «Белым конем»?
– Ничего. Просто ей там что-то показалось. И она ушла.
– Откуда ушла?
– Из УСП.
– Что за УСП?
– Да я толком не знаю. Просто так называется – УСП. Что-то про потребителей. Не то учет, не то расчет. Просто маленькая контора.
– А Эйлин Брендон у них работала? Какая у нее была работа?
– Ну, ходила и расспрашивала – про зубную пасту, про газовые плиты, какими кто губками моется. Скука. Кому это интересно?
– Наверное, УСП интересно.
Меня охватило волнение. Женщина, которая исповедовалась отцу Горману в ту ночь, тоже работала в подобной конторе. И кто-то в этом роде побывал у Джинджер на ее новой квартире. Тут есть возможная связь.
– А почему она ушла из конторы? Работа неинтересная?
– По-моему, не из-за этого. И они хорошо платят. Просто ей стало казаться, будто там что-то нечисто.
– Ей показалось, будто они связаны с «Белым конем»?
– Да не знаю. Что-то вроде. В общем, сейчас она работает в одном баре на Тоттенхем-Корт-роуд.
– Дайте мне ее адрес.
– Она не в вашем вкусе.
– Я не собираюсь за ней волочиться, – резко ответил я. – Мне нужно кое-что узнать об УСП. Хочу купить акции одной такой фирмы.
– Понимаю, – сказала Вьюнок, вполне удовлетворенная объяснением.
Больше из нее ничего нельзя было вытянуть, мы допили шампанское, я отвез ее домой и поблагодарил за чудесный вечер.
Утром я пытался дозвониться Лежену, но безрезультатно, однако, с великими трудностями, поймал Джима Корригана.
– Как там насчет психологического деятеля, которого вы приводили к Джинджер? Что он говорит?
– Сыплет специальными терминами. По-моему, Марк, он сам ни черта не понял. А воспалением легких каждый может заболеть – ничего в этом таинственного или особенного нет.
– Да, – ответил я. – И несколько человек из того списка умерли от воспаления легких, опухоли мозга, эпилепсии, паратифа и других хорошо известных болезней.
– Я знаю, вам нелегко. Но что можно сделать?
– Ей хуже?
– Да, пожалуй...
– Значит, нужно действовать.
– Как?
– Есть у меня одна мысль. Поехать в Мач-Диппинг, взяться за Тирзу Грей, застращать ее до полусмерти и вынудить, чтобы она разбила эти чары, или еще что-то предпринять...
– Пожалуй, можно попытаться.
– Или я пойду к Винаблзу.
– А при чем тут он? – резко произнес Корриган. – Ведь он калека. Какое он имеет к этому отношение?
– А вот интересно. Пойти к нему, сдернуть плед с колен, поглядеть, что у него с конечностями – атрофированы ли на самом деле.
– Мы все проверили...
– Подождите. Я случайно встретил этого аптекаря, Осборна, в Мач-Диппинг. Хочу привести его соображения, он ими со мной поделился.
