Эллери озадаченно поглядел на него.
— Надо же! Вам лишь бы начать побыстрее… Вы просто муравей какой-то, а не человек. И это несмотря на то, что бедняга Фильд уже лежит в морге… Что ж, вперед, сыны Отечества!
Инспектор Квин кивнул им, разрешая действовать, и все трое принялись за работу. Они почти не разговаривали. На лице у Эллери была написана надежда. На лице инспектора — раздражение. На лице у Кронина — нескрываемая злость.
Они снимали с полок одну книжку за другой и тщательно их осматривали: перелистывали, внимательно изучали переплеты и даже прокалывали их иглами в подозрительных местах. Поскольку книг было более двухсот, все это заняло немало времени. Эллери, казалось, быстро наскучило это нудное занятие, и он, предоставив его отцу и Кронину, стал обращать внимание главным образом на названия книг. Прошло несколько минут, и он вдруг издал радостный крик, поднимая над головой тоненькую книжечку в дешевом переплете. Кронин тотчас же уставился на нее горящими глазами, инспектор тоже выказал сдержанный интерес. Но, как оказалось, Эллери нашел всего лишь еще одну книжку по графологии.
Инспектор смотрел на сына со все возрастающим любопытством, задумчиво поджав губы. Кронин, тяжко вздохнув, опять повернулся к полке с книгами. Эллери быстро перелистывал страницы найденной им книжечки и вдруг издал еще один торжествующий крик. Инспектор и Кронин подошли к нему и заглянули в книжку. На полях очень многих страниц карандашом были по несколько раз написаны разные имена и фамилии — «Генри Джонс», «Джон Смит», «Джордж Браун». Создавалось такое впечатление, что тот, кто писал, пробовал менять почерк.
— Что? Скажете теперь, что у Фильда не было детской привычки черкаться, где ни попадя? — проговорил Эллери, глядя, как завороженный, на имена и фамилии, разбросанные по полям книги.
— Ты опять за свою идею, сын мой! — устало сказал инспектор. — Я знаю, что ты хочешь сказать, но пока не пойму, каким образом это может помочь нам в расследовании. Разве что… Черт возьми, а ведь это и в самом деле идея!
Он с новым интересом склонился над книжечкой. Эллери, улыбаясь, поглядывал на него. Кронин переводил взгляд с отца на сына, совершенно ничего не понимая. Потом грустно сказал:
— У меня есть такое предложение: давайте объясним мне, что именно вы имеете в виду.
Инспектор поднял глаза.
— Эллери обнаружил здесь кое-что, и это кое-что может стать для нас сущим подарком судьбы, поскольку проливает дополнительный свет на личность Фильда. Это сущий негодяй, пробы негде ставить! Глядите, Тим: если человек шантажист по натуре и если вы находите все новые и новые свидетельства его занятий графологией, какой напрашивается вывод?
— Вы хотите сказать, что он еще и подделывал документы? — озадаченно сказал Кронин. — Все эти годы, что я следил за ним, ничто не наталкивало меня на такую мысль.
— Он подделывал документы, но не в том смысле, который обычно вкладывают в это выражение, — усмехнулся Эллери. — Не думаю, чтобы такой стреляный воробей, как Монти Фильд, взялся бы за подделку подписи на чеке или учинил бы еще что-нибудь в этом роде. Он понимал, что такое дело — чересчур большой риск. Гораздо вероятнее другое — он подделывал документы, которые компрометировали ту или иную персону, подлинники оставлял у себя для дальнейшего использования, а копии продавал шантажируемому, выдавая их за настоящие документы.
— А если это все именно так, Тим, — многозначительно сказал инспектор, — и если мы где-нибудь найдем его хранилище документов, — в чем я, однако, сильно сомневаюсь, — то возникнет очень большая вероятность найти в этом хранилище и те подлинные документы, из-за которых Фильд был убит!
Кронин разочарованно поглядел на Квинов и покачал головой.
— Мне кажется, здесь чересчур много «если».
Все трое снова молча принялись за поиски.
После часовой утомительной работы им пришлось признать, что в прихожей ничего не спрятано. Они обшарили все, миллиметр за миллиметром: светильники, книжные полки, резной столик, секретер, подушечки. Инспектор простучал даже стены.
Тогда они занялись гостиной. Начали с большого гардероба возле входа. Инспектор и Эллери во второй раз обследовали накидки, плащи и пальто, висевшие там. Ничего. На полочке сверху по-прежнему лежали четыре шляпы, которые они уже осматривали во вторник утром: старая панама, твердая фетровая и две из мягкого фетра. Снова никакого результата. Кронин опустился на колени, чтобы заглянуть в самые темные углы, простучал стенки и внимательно обследовал шкаф — не пытался ли кто-нибудь сделать тайник в его деревянных стенках. По-прежнему ничего. Инспектор принес стул, влез на сиденье и принялся обследовать темные углы на полке для шляп. Потом спустился и покачал головой.
— С гардеробом, похоже, все, парни, — проворчал он.
Тогда они дружно взялись за комнату.
Большой письменный стол, тоже украшенный резьбой, который уже обыскивали за три дня до этого Хагстрем и Пиготт, привлек их внимание. Внутри обнаружилась кипа бумаг, счета и письма — Старик уже все это просматривал. Тем не менее он еще раз оглядел их со всех сторон самым пристальным взглядом, будто пытался найти что-то, написанное невидимыми чернилами. Потом пожал плечами и снова бросил на прежнее место.
— Черт меня подери еще раз! Ведь надо же — уже пожилой человек, а дал себя увлечь фантазиями этого мальчишки, — в сердцах выругался он. — Все он, все он, чертов писака!
Отведя душу, он машинально принялся перебирать те предметы, которые сам нашел во вторник в карманах пальто Фильда. Эллери хмуро глядел прямо перед собой. На лице Кронина отражалась все большая и большая меланхолия. Инспектор еще немного перебирал в рассеянности ключи и старые письма, а потом повернулся к Эллери и Кронину.
— В письменном столе ничего нет, — устало констатировал он. — Сомневаюсь, чтобы такой закоренелый и многоопытный негодяй выбрал бы для тайника столь простое место, как письменный стол. Мысль искать в письменном столе напрашивается сразу же.
— Да уж конечно, не выбрал бы, если читал Эдгара Аллана По, — пробормотал Эллери. — Давай продолжать. А вы уверены, что в мебели нет никаких потайных ящиков? — спросил он Кронина.
Тот грустно покачал головой.
Они обыскали всю мебель, ковры, светильники, подставки для книг и гардины. С каждой неудачей выражение на их лицах становилось все более безнадежным. Когда обыск гостиной был окончен, картина была такой, будто по комнате прошел смерч. Результат оказался столь же неутешительным, что и раньше.
— Остаются только спальня, кухня и ванная, — сказал инспектор Кронину, и все трое направились туда, где провела ночь с понедельника на вторник очаровательная миссис Анжела Рассо.
Вся обстановка спальни Фильда однозначно говорила о том, что к ней приложила руку женщина, — Эллери не без оснований предполагал, что этой женщиной была дама из Гринвич Вилидж. Они еще раз обследовали всю комнату, причем их бдительные глаза и чуткие руки не упустили ни миллиметра. Они сняли с кровати абсолютно все и внимательно обследовали матрацы. Потом заправили постель снова и принялись за платяной шкаф. Все, что было в нем, вплоть до мелочей, было извлечено и тщательно ощупано на предмет обнаружения скрытых бумаг — халаты, пижамы, ботинки, галстуки. Кронин, скрепя сердце, вновь обследовал стены и карнизы. Они заглянули под ковры и подняли все кресла, чтобы поглядеть на них снизу. Они перелистали телефонный справочник, который лежал на прикроватном столике. Инспектор даже снял металлическое ограждение с батареи отопления.
Осмотрев спальню, они принялись за небольшую кухоньку. Она была настолько заполнена кастрюлями и кухонными приборами, что там было просто негде повернуться. Они перерыли все в кладовой для продуктов, причем Кронин с сердитым видом совал свой указательный палец в горшочки с мукой и с сахаром. Методично была обследована печь, шкафы с посудой, каждый горшочек и каждая кастрюля. Даже мраморный столик у мойки. В углу комнаты, на полу, стоял наполовину пустой ящик с бутылками виски, на которые Кронин поглядывал с нескрываемым вожделением и отводил глаза, вспоминая о своем служебном долге, только под строгим взглядом инспектора.
— А теперь ванная комната, — пробормотал Эллери.
В тягостном молчании они прошествовали в ванную, сплошь облицованную кафелем. Спустя три минуты вышли и направились в гостиную, где уселись в кресла. Инспектор достал табакерку и взял изрядную понюшку табаку. Кронин и Эллери закурили сигареты.
— Я сказал бы, сын мой… — начал сурово инспектор после недолгого мучительного молчания, нарушаемого только похрапыванием полицейского в прихожей, — я бы сказал, что дедуктивный метод, который принес такую славу Шерлоку Холмсу и его последователям, в данном случае не сработал. Пойми меня правильно, я вовсе не обвиняю тебя.
