Ознакомительная версия.
– Кто это играет свадебный марш? – спросила она.
– Никто, – ответила сестра Баркер, не открывая глаз. – Помалкивайте.
– Ты не слышала, – злобно проворчала старуха. – И вряд ли когда-нибудь услышишь.
Она вновь прислушалась, однако музыка стихла. Элен спохватилась, что может перебудить музыкой остальных обитателей дома, закрыла крышку пианино и взяла книгу.
Конечно, сосредоточиться на чтении ей не удалось. Она поймала себя на том, что напряженно прислушивается к ночным звукам.
Спустя некоторое время Элен встала и включила радио в тщетной надежде услышать голос ведущего. Но вещание лондонских станций уже закончилось, и Элен поймала только белый шум.
Он напомнил ей постановочные эффекты в любительском театре, где она единственный раз в жизни сыграла роль в спектакле. Это было во время вручения наград на скромном вечере в бельгийском монастыре – именно там она получила свое скудное образование.
Послушницы из Англии играли сцену с ведьмами из «Макбета», и Элен, к несчастью, досталась роль Гекаты. Она так перепугалась, что произносила реплики очень тихо, да еще и забыла концовку и в страхе убежала со сцены. Теперь эти слова всплыли в памяти неприятным и несвоевременным предупреждением:
А самый злобный враг людской – самонадеянный покой.
Элен вздрогнула: в гуле дымохода ей померещились слова. Она окинула взглядом комнату, уютно обставленную на старый манер: белая шкура, розовый гофрированный абажур – немые свидетели насильственной смерти.
«Конечно, я в безопасности, – думала она. – Я ведь не одна. Сестра Баркер на моей стороне, пусть и нрав у нее прескверный. Даже хорошо, что я не легла в Синей комнате. Скоро вернется Оутс, кто-то должен его впустить. И ничего плохого со мной не случится».
Несмотря на эти мысленные увещевания, она понимала, что постоянно ждет какого-то несчастья. Она так напряженно вслушивалась в тишину, что могла бы различить писк летучей мыши.
Вдруг что-то резануло ее слух, словно вибрация натянутой струны. Звук повторился чуть громче: слабый и жалобный, как крик чайки.
В ночи кто-то плакал.
Элен, охваченная тревогой, подняла голову и прислушалась. Случилось то, чего она так опасалась: ей предстояло принять рискованное решение.
Но само по себе происшествие не могло не настораживать. Возможно, тот, кто знал характер Элен, пытался хитростью выманить ее из неприступного дома.
Она поджала губы: все это было слишком уж неправдоподобно. Она с состраданием говорила о плачущем в темноте ребенке – и вот пожалуйста, ребенок появился словно по ее заказу.
Однако, когда вдали снова заплакали, Элен засомневалась. Из-за свиста ветра было трудно определить, где находился источник звука – казалось, где-то в недрах дома. Ее сердце вновь застучало от страха, когда девушка стала медленно подниматься по лестнице.
Плач между тем звучал все отчетливее и походил на слабые всхлипывания то ли совсем маленького, то ли пожилого человека.
Звук доносился из Синей комнаты. Вновь стихийно складывалась драма с предсказуемой развязкой: кто-то добивался, чтобы Элен покинула последнюю линию обороны.
Сестра Баркер была единственная, кто мог составить ей компанию. Элен тянулась к ней подобно ребенку, который боится темноты и потому держится за злую няньку. Она слишком часто навлекала на себя ее гнев: больше ссориться было никак нельзя.
В следующий раз сестра Баркер может исполнить свое обещание и бросить Элен на произвол судьбы. От мысли о возможном одиночестве девушка похолодела. Она привыкла, что вокруг нее всегда были люди – даже слишком много людей, отчего она иногда мечтала об уединении.
Но в этот переломный момент опыт подсказывал ей, что оставаться наедине с собой и собственным воображением опасно. Теперь она хорошо знала симптомы нервного срыва: по стенам поползут тени, а на лестнице загремят чьи-то шаги.
«Нельзя терять голову», – решительно подумала она.
Что ни говори, а леди Уоррен – не божий одуванчик, отданный на растерзание бестии. В лучшем случае она – сварливая старуха, в худшем – убийца. Неспроста же она в молодости, забавы ради, отстреливала маленьких беззащитных существ.
Хотя Элен постаралась представить леди Уоррен в черных красках, ее влекло к Синей комнате, и она сама не заметила, как оказалась у двери.
Постояв немного, она услышала сдавленные безутешные рыдания. Они явно не были рассчитаны на то, чтобы произвести эффект – слишком уж тихо звучали. Элен бы и не услышала, если бы не напрягла слух.
Внезапно грубый голос рявкнул:
– Прекратите сейчас же!
Леди Уоррен немедленно перестала плакать и умоляюще заговорила:
– Сестра, подойдите, пожалуйста, ко мне!
Элен услышала тяжелые шаги по комнате, и сестра Баркер грозно прокричала:
– Если я подойду, вы пожалеете.
Элен бросило в жар, и она принялась барабанить в дверь.
– Что случилось?!
– Ничего, – ответила сестра Баркер.
– Хотите, я немного посижу с леди Уоррен? – предложила Элен.
– Нет.
Элен отвернулась и вытерла лицо.
– Надо же, я чуть не попалась, – пробормотала она и шагнула на лестницу. В тот же миг истошный крик боли и ярости пронзил тишину.
Рассердившись не на шутку, Элен ворвалась в Синюю комнату.
Сестра Баркер стояла над кроватью и яростно трясла леди Уоррен. Увидев Элен, она оттолкнула старуху, и та упала лицом на груду подушек.
– Как вам не стыдно! – закричала Элен. – Вон отсюда!
Словно Давид, угрожающий Голиафу, Элен бесстрашно смотрела снизу вверх на огромную сиделку.
– Эта карга на меня набросилась! – завопила сестра Баркер.
– Вы ужасный человек! – воскликнула Элен. – Вам нельзя работать с людьми.
Лицо сиделки стало чернее тучи.
– Еще раз такое скажете, я выйду из комнаты и больше не вернусь!
– Вот и уходите! – бездумно ответила Элен, почувствовав себя хозяйкой положения.
Сестра Баркер, пожав плечами, шагнула к двери.
– Добились-таки своего – вот и расхлебывайте на здоровье! Но помните, что сами напросились.
Когда за сиделкой хлопнула дверь, Элен поняла, что натворила. В самом этом звуке было что-то недоброе и зловещее.
С превеликим сожалением девушка обернулась к кровати. Леди Уоррен сидела, опираясь на подушки, и довольно улыбалась. Элен почувствовала, что попала в западню.
– Лучше прилягте, – ласково проговорила она, стараясь доказать, что она лучше сиделки. – Вам, наверное, нужно прийти в себя после такой встряски?
– Да разве это встряска! Вот ей влетело так влетело.
Не веря своим ушам, Элен уставилась на старуху.
– А ведь я не хотела тратить деньги на эти зубы, – призналась леди Уоррен, вынимая изо рта вставную челюсть. – Оказалось, это очень хорошие зубы. Я прокусила ей большой палец почти до кости.
Элен безрадостно усмехнулась.
– Мне советовали делать на вас ставки. Зря я не послушала его совета. Интересно, кто вы – лев или тигр?
Леди Уоррен посмотрела на нее как на идиотку.
– Сигарету! – приказала она. – От этой сестры во рту неприятный привкус. Живее! У тебя есть сигареты?
– Нет.
– Отвечай: «Нет, миледи». Сходи в библиотеку и возьми портсигар Ньютона.
Элен обрадовалась поводу выйти из комнаты: теперь, осознав, что ее обвели вокруг пальца, она хотела помириться с сестрой Баркер.
Когда девушка подошла к двери, старуха окликнула ее знакомым басом:
– Послушай, я хочу спать. Сиделка заткнула мне нос и влила в рот какую-то гадость. Не буди, если я засну.
Дойдя до лестничной площадки, Элен заметила свет в ванной и по звуку льющейся воды поняла, что сестра Баркер промывает рану.
– Сестра, – обратилась она к сиделке, – извините, пожалуйста.
Ответа не последовало. Элен подождала, прислушиваясь к брызгам воды, и еще раз позвала сиделку. Не дождавшись ответа, она спустилась в библиотеку.
Когда она принесла портсигар, в Синей комнате горела только маленькая лампа. Леди Уоррен выключила ночник и приготовилась спать.
Элен устало села у камина. Огонь горел слабо, а запас угольков в ведре подходил к концу. В окно то и дело стучались ветви кустарников, словно кто-то подавал сигнал костлявым пальцем. Часы тикали, как капающий кран, а в дымоходе выл ветер.
– Со мной всегда так, – отрешенно пробормотала Элен. – Весь вечер я боролась с судьбой – а толку-то.
Одно утешение – время шло. Оутс ехал домой. Эта мысль почему-то нисколько ее не обнадежила. Сестра Баркер его не впустит. Она уже отказала в гостеприимстве доктору Пэрри – или кто бы там ни был за дверью.
Впервые Элен осознала разумность этой меры. Леди Уоррен провела ее, как котенка; у нее было чувство, будто она запуталась в сети проводов и силков.
Тут она бросила взгляд на белый ворох белья – и вновь заподозрила неладное. Леди Уоррен была как-то неестественно спокойна. Неслышно дышала, не шевелилась…
Ознакомительная версия.
