– Боюсь, – с улыбкой провозгласил Пуаро, – что ваша женская интуиция в тот день взяла выходной…
– В «Бритер и Скаттл» я не вернусь, – заявила Мод Уильямс. – Все равно это не фирма, а болото.
– К тому же свое предназначение она уже выполнила.
– Что вы хотите этим сказать, месье Пуаро?
– Зачем вы приехали в эти края?
– Раз вы такой мистер Всезнайка, вам, наверное, известно и это?
– Есть у меня одна идея…
– И что же это за идея?
Пуаро окинул задумчивым взглядом волосы Мод.
– Я, признаться, умолчал кое о чем, – сказал он. – Все поняли так, что женщина, вошедшая в дом миссис Апуорд, светловолосая женщина, которую видела Эдна, была миссис Карпентер и что она отрицала это просто из страха. Поскольку миссис Апуорд была убита Робином, уже не имело значения, кто туда заходил: миссис Карпентер или мисс Хендерсон. И все-таки я не думаю, что там была миссис Карпентер. Я думаю, мисс Уильямс, что Эдна видела вас.
– Почему меня?
В голосе ее зазвучали жесткие нотки.
Пуаро ответил вопросом на вопрос:
– Почему эта деревушка, Бродхинни, вас так интересовала? Почему, приехав туда, вы попросили у Робина Апуорда автограф – вы ведь не из тех, кто охотится за автографами. Вам что-то было известно про Апуордов? Зачем вы вообще приехали в эти края? Как узнали, что Ева Кейн умерла в Австралии, как узнали, под каким именем она уехала из Англии?
– Все загадки разгадали, да? Что ж, мне скрывать нечего, греха на мне нет.
Она открыла сумочку. Из потертого бумажника вытащила небольшую газетную вырезку, пожелтевшую от времени. С фотографии на него смотрело так хорошо ему теперь известное, жеманное личико Евы Кейн.
Поперек снимка было написано: «Она убила мою маму…»
Пуаро вернул фотографию.
– Да, так я и думал. Ваша настоящая фамилия – Крейг?
Мод кивнула.
– Меня воспитала какая-то родня – хорошие, порядочные люди. Когда это случилось, я была уже не такая маленькая, чтобы все забыть. И много об этом думала. Думала о ней. Она ведь была жуткая дрянь – дети это чувствуют! А мой отец… он был просто слабак. И она опьянила его, вскружила голову. А ответ пришлось держать ему. За то, что сделала она, – да-да, я никогда в этом не сомневалась. Знаю, конечно, он соучастник, потому что скрыл правду от властей, но что же сталось с ней? Когда я подросла, наняла детективов, чтобы выяснить это. Они обнаружили ее след в Австралии и в конце концов сообщили, что она умерла. У нее остался сын – и звали его Ивлин Хоуп. Казалось бы, можно поставить точку. Но тут я подружилась с одним молодым актером. И услышала от него, что из Австралии приехал некий Ивлин Хоуп, он пишет пьесы, но живет здесь под другим именем – Робин Апуорд. Я, естественно, навострила ушки. Как-то вечером мне его показали – и он был со своей матерью. Выходит, подумала я, Ева Кейн вовсе не умерла. Наоборот, живет по-королевски, купается в деньгах. Я устроилась сюда на работу. Меня разбирало любопытство – нет, просто любопытством это не назовешь. Что ж, могу признаться, как-то поквитаться с ней мне хотелось… И когда вы раскопали всю подоплеку дела Джеймса Бентли, я, недолго думая, решила: убийца миссис Макгинти – это миссис Апуорд. Ева Кейн взялась за старое. Случайно я узнала от Майкла Уэста, что к ним на спектакль в Калленки приедут Робин Апуорд и миссис Оливер. И я решила поехать в Бродхинни и войти в логово к этой тигрице. Я хотела… сама толком не знаю, чего я хотела. Я сейчас говорю вам всю правду… в сумочке у меня лежал маленький пистолет, оставшийся с войны. Чего я хотела? Напугать ее? Или… Сама не знаю, говорю как на духу… В общем, пришла я к этому дому. Изнутри – ни звука. А дверь не заперта. Я вошла. В каком виде я ее застала, вы знаете. Она сидела там мертвая, лицо распухло, посинело. И тут все, чем я жила последнее время, показалось такой глупостью, такой мелодрамой… Я поняла, глядя на нее, что у меня никогда не поднялась бы рука на человека… Но поняла и другое – попробуй объясни, каким ветром меня занесло в этот дом? Вечер был прохладный, я была в перчатках, значит, отпечатков пальцев оставить не могла, а что меня кто-то заметил, мне и в голову не пришло. Вот и все. – Она помедлила, потом резко спросила: – Как вы теперь поступите?
– Никак, – ответил Эркюль Пуаро. – Просто пожелаю вам счастья в жизни.
Эркюль Пуаро и старший инспектор Спенс праздновали победу в «Старой бабушке».
Когда подали кофе, Спенс откинулся на спинку кресла и, донельзя удовлетворенный, перевел дух.
– Харчи здесь явно недурны, – одобрительно заметил он. – Слегка на французский манер, скажем прямо, но где сегодня умеют готовить приличный бифштекс с жареной картошкой?
– Я здесь обедал в тот самый вечер, когда вы впервые приехали ко мне, – предался воспоминаниям Пуаро.
– Да, много воды утекло с тех пор. Но надо отдать вам должное, месье Пуаро. Вы этот номер провернули ловко. – Он чуть улыбнулся, и закаменелые черты его лица сразу ожили. – Ведь какое везенье, что этот молодой наглец не сообразил – улик-то у нас кот наплакал. Толковый адвокат стер бы нас в порошок вместе с нашей версией! Но он совсем очумел от неожиданности и бросил карты на стол. Сам себя закопал, так можно выразиться. Тут нам здорово повезло!
– Дело не только в везенье, – с укором произнес Пуаро. – Я ведь его вел, как ведут крупную рыбу! Вот он думает, что улику против миссис Саммерхейз я воспринимаю всерьез, – и тут выясняется, что ничего подобного, он страшно переживает, нервничает. К тому же он трус. Когда я замахал молотком, он и вправду подумал, что сейчас я его ударю. А внезапный страх всегда заставляет говорить правду.
– Хорошо еще, что вам не досталось от мистера Саммерхейза. – Спенс ухмыльнулся. – Человек он вспыльчивый, а быстрый – прямо ртуть! Я едва успел между вами вклиниться. Он вас простил?
– Да, мы теперь первейшие друзья. А миссис Саммерхейз я подарил поваренную книгу и лично научил ее готовить омлет. Бог мой, какие страдания я претерпел в этом доме!
Он прикрыл глаза.
– Да, тут было над чем поломать голову, – в раздумье произнес Спенс, не обращая внимания на тягостные воспоминания Пуаро. – Вся эта история показывает, насколько верна старая поговорка: у каждого рыльце в пушку. Взять миссис Карпентер: еще чуть-чуть – и ее обвинили бы в убийстве! Уж больно подозрительно она себя вела, а какая за ней вина? Так, тьфу.
– Итак, какая же? – полюбопытствовал Пуаро.
– Обычная история – сомнительное прошлое. Она была профессиональной партнершей в дансинге – девица видная, от мужчин не было отбоя. Приехала в Бродхинни и заявила, что она – военная вдова! Куда там! Состояла с кем-то, как теперь говорят, в гражданском браке. Но напыщенному чистоплюю вроде Гая Карпентера такая партия ни к чему, вот она и наплела ему про мужа, что погиб на войне. Понятное дело, когда мы стали копать, кто да откуда взялся, она прямо взбеленилась – не дай бог правда о ее прошлом выйдет наружу!
Он отхлебнул кофе, потом негромко хмыкнул:
– Или Уэтерби. Прямо не дом, а какое-то осиное гнездо. Ненависть и злоба. Неуклюжая и обездоленная девушка. А что за всем этим? Да ничего особенного. Деньги, и не более того. Самые обыкновенные фунты, шиллинги и пенсы.
– Только и всего?
– У девушки есть деньги – и немалые. Достались по наследству от тетки. Мать вцепилась в нее, будто клещ, – упаси господи запросится замуж! А отчим, тот ее ненавидит лютой ненавистью, потому что звонкая монета – у нее, по счетам платит она. Сам-то он, наверное, неудачник – за что в жизни ни брался, все впустую. Сволочной тип… А миссис Уэтерби – это чистый яд в сахарной оболочке.
– Согласен с вами. – Пуаро удовлетворенно кивнул. – Очень удачно, что у мисс Хендерсон есть деньги. Ей будет гораздо легче заключить брак с Джеймсом Бентли.
Лицо старшего инспектора Спенса отразило удивление.
– Брак с Джеймсом Бентли? Дейдри Хендерсон и Джеймс Бентли? Кто это сказал?
– Я, – ответил Пуаро. – Потому что самолично занимаюсь этим делом. Нашу маленькую проблему мы разрешили, и у меня образовался избыток свободного времени. Вот я и взял на себя хлопоты, связанные с их женитьбой. Правда, заинтересованные стороны на этот счет пока в полном неведении. Но их тянет друг к другу. Оставь их на произвол судьбы – и ничего не произойдет… но Эркюль Пуаро обязательно скажет свое веское слово. Увидите! Дело сдвинется с мертвой точки.
Спенс ухмыльнулся.
– Вы не прочь, как говорится, запустить палец в чужой пирог?
– Ну, мой дорогой, это удар ниже пояса, – укоризненно сказал Пуаро.
– Да, вы правы. Все равно, какой-то он жалкий, этот Джеймс Бентли.
– Пожалеть его стоит, это верно! Ведь он сейчас наверняка удручен – узнал, что виселица от него отвернулась.
