Миновав наиболее густо заселенный район города, поезд шел все быстрее.
Узловую станцию Белтинг в восемь десять и Роббинсдейл в восемь тридцать поезд прошел без инцидентов. В пять минут десятого Лестер Лейт сказал:
— Думаю, когда мы будем в Бикон-Сити, я выйду на платформу прогуляться.
Эвелин Рэй, похоже, и не слышала его слов. Она с упоением читала об одной из своих любимых кинозвезд. Рассказ о смелости и мужестве актрисы, о ее моральных устоях, о безуспешных поисках любви и понимания среди запутанных любовных отношений в Голливуде заставлял ее то и дело сдерживать слезы сострадания.
Лестер Лейт полез за туфлями, уронил одну из них и наклонился, чтобы достать ее. Взглянув под стол, он убедился, что низ столешницы залеплен множеством шариков мокрой жевательной резинки.
Он вынул из кармана два искусственных изумруда и глубоко вдавил их в мягкую резинку. Потом, послюнив кончики пальцев, закрыл стекляшки липучей субстанцией.
На подходе к Бикон-Сити поезд сбавил ход, но Эвелин Рэй даже не обратила внимания, что он идет медленнее. Она была настолько поглощена чтением про приключения девушки, пришедшей в Голливуд статисткой и привлекшей внимание одного из наиболее популярных актеров, что даже не подняла головы, когда Лестер Лейт выскользнул из двери в коридор.
Бикон-Сити был узловой станцией и важной остановкой на маршруте курьерского поезда. Здесь с одного пути перевели два пассажирских вагона, а с другого подсоединили еще два пульмана. На этой станции предполагалась пятнадцатиминутная стоянка.
Лестер Лейт подозвал носильщика и быстро направился в багажное отделение.
— Я с курьерского, — сказал он служащему за стойкой. — И у меня здесь чемодан, я хочу его забрать. Квитанции у меня нет, но я могу сказать, что там находится. Чемодан пришел вечером тринадцатого на курьерском, и его оставили здесь для меня. Тут какая-то ошибка. Я связался со страховщиками, и они нашли…
— Ну да, я все знаю, — сказал служащий. — Вы должны внести залог.
— Что-что?
— Залог наличными.
— Но это возмутительно, — заявил Лейт. — Я могу описать содержимое. У вас не возникнет абсолютно никаких неприятностей, если вы отдадите мне этот чемодан, и более того…
— Нет залога, нет чемодана, — стоял на своем служащий. — Извините, но так распорядились сверху. Указания пришли от страховщиков.
— Какова сумма залога? — спросил Лестер Лейт.
— Пятьдесят долларов.
Два сыщика, которые последовали за Лейтом в багажное отделение, были заняты проверкой предметов ручной клади. На этот разговор они якобы не обращали никакого внимания.
Открыв бумажник, Лейт вынул десять пятидолларовых купюр:
— Это возмутительно.
— Ну вот, порядок, — сказал служащий. — Позже получите эти деньги обратно. За ними вам придется обращаться к страховщикам. В этом и есть суть залога, который должен возместить убытки железной дороги. Так и что же в чемодане?
Сыщики вдруг словно потеряли сосредоточенность. Они утратили интерес к своему багажу и незаметно подошли ближе.
Лейт не задумался ни на минуту:
— Там часть маскарадного костюма для розыгрыша друзей. Такой костюм, в котором тощий человек кажется ужасно толстым.
— Ваша взяла, — крякнул служащий. — А я-то гадал: за каким дьяволом нужны эти надувные штуки. Настоящая резиновая одежда. Надо же. Наверное, накачиваешь велосипедным насосом, и все, да?
— Какое там велосипедным насосом, — улыбнулся Лейт. — Быстрее будет воспользоваться шлангом со сжатым воздухом на станции техобслуживания. Ладно, выпишите квитанцию на пятьдесят долларов, и я пошел. Мне надо успеть на этот поезд.
Он повернулся к носильщику и вручил ему доллар:
— Давай, красная шапочка, бегом на этот поезд, поставишь в купе А вагона D57. Там молодая женщина. Постучи и объясни, что доставить чемодан послал я. Она — моя секретарша.
— Да, сэр, да, сэр, — ухмыльнулся парень. — Сейчас сделаем, сэр.
Сыщики рисковать не стали. Один последовал за чемоданом, чтобы убедиться, что он доставлен на поезд. Другой стал ждать, пока Лейт получит квитанцию.
— Поезд отправляется. Всем пассажирам курьерского зайти в вагоны, — прокричал кондуктор.
Резко ударил станционный колокол.
Служащий багажного отделения оторвался от квитанции.
— У вас остается полторы минуты, — сказал он.
— Отправляемся. Всем зайти в вагоны, — снова крикнул кондуктор.
Служащий продолжал торопливо заполнять квитанцию. От локомотива донесся звук колокола, и он с лязгом тронулся. Служащий сунул квитанцию в руку Лейта.
— Ну вот, — сказал он. — Вам лучше поторопиться.
Лейт рванул бегом по перрону. Кондукторы уже захлопывали тамбурные двери.
Длинный состав со скрежетом пришел в движение.
Заметив подбегающего Лейта, кондуктор открыл дверь тамбура и позволил ему подняться на поезд. Сыщик вскочил в следующий вагон.
Как только сыщик скрылся в тамбуре, Лейт вдруг охнул:
— Я же бумажник оставил!
— Теперь уже нельзя выходить, — сказал кондуктор.
— Как бы не так, — бросил Лейт, рывком открыв дверь и спустившись на ступеньки. Он сошел на платформу с непринужденной грацией человека, превратившего спрыгивание с поездов в изящное искусство.
Машинист, знавший, что впереди прямой перегон без остановок и что его задача — без помех нарезать милю за милей, открыл дроссельную задвижку, и мощный двигатель, встряхнув за собой длинную череду пульманов, с ревом развил бешеную скорость. А оставшийся на станции Лестер Лейт следил, как красные огни последнего вагона сдвигаются все ближе друг к другу и пропадают во тьме.
В купе вагона D56 сержант Экли сгорбился за столом, широко расставив локти. Поддерживая ладонями подбородок, он нервно жевал размочаленную сигару. Блестящими от возбуждения глазами он смотрел через стол на тайного агента Бивера. Двое сыщиков делали доклад.
— Черт возьми, сержант, — говорил тот, что следил за доставкой чемодана на поезд, — вся эта штука приготовлена заранее. Лейт сам провернул все это ограбление. У него целая кипа резиновой одежды, которую можно надеть, надуть воздухом, и будешь похожим на большого толстяка. Натянул кепку, надел маску и…
— Минуточку, минуточку, — прервал его сержант Экли. — Лейт в ограблении не участвовал. Он пытается отобрать награбленное.
— Но в чемодане было именно это, точно, — не унимался сыщик. — И Лейт все прекрасно знал.
— Ясное дело, — подхватил второй. — Он сразу взял и описал то, что было в чемодане: маскарадный костюм, в котором тощий кажется толстым.
Перекатывавший сигару трясущимися губами сержант Экли вдруг вскочил.
— О’кей, парни, — скомандовал он. — Производим арест!
И он распахнул дверь купе.
— Мне оставаться здесь? — спросил Бивер.
— Нет, — сказал Экли, — пойдешь с нами. Можешь отставить маскировку и предстать перед ним тем, что ты есть. Заодно и расквитаешься за насмешки и обиды.
У верзилы-шпика сжались кулаки.
— Первым делом хочу расквитаться с ним за «Скаттла», — мрачно заявил он. — Все время Скаттлом называет. Говорит, похож на пирата, и все интересуется, не было ли у меня пиратов среди предков.
— Что до меня, — сказал сержант Экли, — даю тебе полную свободу действий. Зрение у меня ни к черту, и, если ты будешь утверждать, что он оказал сопротивление при задержании и нанес тебе удар, придется помочь тебе защищаться.
— Не нужно мне никакой помощи, — буркнул Бивер. — Все, что мне нужно, — это вмазать ему хорошенько.
Экли повернулся к двум другим полицейским.
— Запомните, — сказал он, — если Бивер заявит, что этот тип ударил его, все выступаем на стороне Бивера.
Оба одновременно кивнули.
— Пошли, — скомандовал сержант Экли, прикрепляя звезду на пиджак, и вся процессия во главе с ним зашагала с мрачными лицами по качающемуся проходу пульмановского вагона. Проводник, который застилал постели, укладывая матрасы и задергивая зеленые занавески, поднял на них глаза и проводил ошарашенным взглядом.
— Стучаться будем? — спросил Бивер, когда они шли уже по коридору вагона D57.
— Не говори глупостей, — прокомментировал Экли.
Повернув ручку двери купе, он с грохотом открыл ее. Глаза следившего за ними проводника широко раскрылись от удивления. Через минуту к нему присоединился проводник из следующего по движению поезда вагона.
Эвелин Рэй устроилась на сиденье очень удобно: левой рукой она облокотилась на стол, за голову подоткнула подушку, а подъем ее правой ноги упирался в обитую кожей ручку кресла. Подняв голову, она скользнула по вошедшим вопросительным взглядом, потом вдруг опустила колени и, натянув на них юбку, осведомилась:
— Так, ну и что все это значит?
