В голове тоже все путалось, и Стив дал себе слово, что, как только они выберутся на магистраль, он попросит у Сида разрешения выпить. Неужели тот его остерегается? Разве он не доказал, что ему можно доверять?
— Уверен, что не перепутал дорогу?
— Внизу я заметил указатель с надписью «Бостон».
И с внезапным беспокойством он спросил:
— А тебе куда?
— Дальше. Не твое дело.
— Мне в Мэн. Там меня жена с детьми ждет.
— Двигай и помалкивай.
Они проехали предместье, и по обеим сторонам дороги, вдоль которой неслись, набирая скорость, редкие машины, вновь воцарилась тьма.
— Нужно заправиться, пока бензоколонки не закрылись.
Стив согласился. Его подмывало задать попутчику вопрос, один-единственный вопрос: «Ты мне доверяешь?»
Он хотел, чтобы Сид верил ему, знал, что его не предадут.
Но вместо вопроса он сказал:
— В большинстве случаев люди боятся.
— Чего? — процедил Сид, снимая шляпу и закуривая сигарету.
Стив искал ответа. Это должно быть одно-единственное слово: правдивы только такие ответы. Это казалось ему настолько ясным, что он приходил в ярость от неспособности выразить свою мысль.
— Не знаю, — сдался он наконец.
И тут же, испытывая такое чувство, будто его осенило гениальное прозрение, добавил:
— Люди тоже не знают.
А вот Сид Хэллиген не боится. Он, видимо, никогда не испытывал страха; потому-то Стив и относится к нему с уважением.
Сложения Сид и то не слишком крепкого, а вот оказался один на большой дороге да еще, разумеется, без гроша в кармане, и полиция трех штатов охотится за ним уже третьи сутки. У него ни жены, ни детей, ни дома, вероятно, даже друзей нет, и все-таки он продолжает свой путь в ночи. Понадобился пистолет — он разбил витрину и добыл оружие.
Случалось ли ему задавать себе вопрос, что думают о нем люди? В баре он облокотился о стойку, заказал кружку пива и не пил его, выжидая случая отправиться дальше, готовый скрыться, как только по радио опять передадут его приметы и соседи начнут подозрительно коситься.
— Сколько должен был отсидеть в Синг-Синге?
Хэллиген вздрогнул, но не из-за вопроса, а потому что стал засыпать и голос Стива разбудил его.
— Десятку.
— А сколько отбыл?
— Четыре года.
— Угодил туда совсем молодым?
— В девятнадцать.
— А до этого сидел?
— Три года в исправительной колонии — За что?
— Угон машин.
— А десятку?
— Угон машин и вооруженное ограбление.
— В Нью-Йорке?
— На дороге.
— Откуда ехал?
— Из Миссури.
— Оружие применил?
— Если бы я стрелял, меня отправили бы на электрический стул.
Год назад Стив был свидетелем вооруженного ограбления средь бела дня на Медисон-авеню. Вернее, видел его эпилог. Напротив конторы Стива был банк с монументальным порталом. В начале десятого, когда Стив стал созваниваться с аэропортами, на улице оглушительно зазвенел звонок — сигнал тревоги в банке. Прохожие застыли, почти все машины остановились, полисмен в мундире, на бегу расстегивая кобуру, ринулся к порталу.
Через короткий до смешного срок полисмен вышел на улицу в сопровождении охранника в банковской униформе, подталкивая перед собой двух очень молодых парней, чуть ли не подростков. Те были в наручниках, но, несмотря на это, закрывали лицо. Из магазина фототоваров, что напротив, кто-то выскочил и защелкал фотоаппаратом.
Как по волшебству, словно сцена была спланирована заранее, у тротуара затормозила полицейская машина с включенной сиреной.
С минуту молодые люди неподвижно стояли в одинаковой позе на фоне величественного подъезда, одинокие среди далеко отхлынувшей толпы. Когда их наконец увезли, Стив подумал, что, прежде чем они вновь увидят улицы и тротуары, пройдет самое меньшее лет десять.
Стива не покинуло воспоминание о запертой в шкафу девчушке: она напоминала ему Бонни, хотя Бонни было уже десять.
— Зачем ты запер ее?
— Она орала, соседи могли всполошиться. А мне нужно было время, чтобы убраться из поселка. Связать ее, как мать, я не хотел: боялся сделать ей больно. Нашел в буфете плитку шоколада и сунул ей, потом впихнул ее в шкаф, уговаривая не бояться, и запер дверцу на ключ.
Я старался не пугать девчонку и силу к ней не применил.
— А к матери?
— Вот заправочная станция, она еще открыта. Остановись и залей бак.
Привычным движением Сид надвинул шляпу на лоб, сунул руку в карман и забился в угол.
— Деньги есть?
— Да.
— Пошевеливайся.
Заправщик, не глядя на них, подошел к цистерне, отвинтил колпак:
— Сколько галлонов?
— Сколько влезет.
Они сидели молча, не шевелясь. Потом Стив протянул заправщику десятку.
— Бутылки холодного пива случайно не найдется?
Сид в своем углу не решился возражать.
— Пива нет. Маленькую, может, и раздобуду.
Стив так боялся, что спутник не даст ему выпить, что, взяв в руку плоскую бутылку, тут же раскупорил ее, поднес к губам и глотнул прямо из горлышка сколько мог.
— Спасибо, старина. Сдачи не надо.
— Далеко едете?
— В Мэн.
— Движение уже затихает — все-таки ночь.
Они опять тронулись. Немного погодя Стив спросил:
— Выпить хочешь?
Он задал вопрос тем же тоном, каким задал бы его Ненси, — словно признавая свою вину и оправдываясь.
Хеллиген не ответил. Ему не нужно пить. Во-первых, это для него опасно. Во-вторых, в допинге он не нуждается.
Объяснить ему это? А почему бы нет? Миндальничать с ним ни к чему, а времени у них довольно: впереди длинная дорога, по краям которой, насколько хватает глаз, тянутся леса.
— Тебе случалось напиваться?
— Нет.
— Тебе после этого худо?
— Просто не тянет.
— Значит, тебе это не нужно, — отрезал Стив.
Он посмотрел на Сида и понял, что его слова не доходят до попутчика. Тот, должно быть, выбился из сил.
В машине он казался еще бледнее, чем в баре, и, очевидно, с трудом удерживался, чтобы не заснуть. Удалось ли ему хоть раз поспать после побега?
— Спишь?
— Нет.
— А хочешь?
— Потом высплюсь.
— Обычно я тоже не пью. Разве что стаканчик с женой после работы в те дни, когда мы с ней возвращаемся домой вместе. В другие вечера у меня нет времени — дети.
Он вроде бы уже рассказывал про детей, ожидающих его по вечерам, и про негритянку Аиду, которую чаще всего застает на пороге в шляпе, отчего ему всегда кажется, что она подозревает его в намеренном опоздании.
А может, он просто выдумывает? Сейчас, когда у него под рукой бутылка, Стив все видел в розовом свете.
Он нащупал ее на сиденье — нет, не для того, чтобы приложиться: ему надо только удостовериться, что она на месте. Но попутчик сухо бросил из темноты:
— Не смей!
А Сид-то покатегоричней Ненси.
— Следи за дорогой.
— Слежу.
— Неважно ведешь.
— Хочешь, чтоб я прибавил газу?
— Хочу, чтобы тебя не мотало из стороны в сторону.
— Не доверяешь? Но после стаканчика я всегда веду увереннее.
— После одного — может быть, у», — Я не пьян.
Почему Сид, если тот ему не доверяет, не сядет за руль сам? Ответ Стив нашел мгновенно, и это лишний раз доказывало, что, промочив горло глотком виски, он не лишился ясности мысли.
Даже если они не наскочат на новый кордон, не исключено, что для проверки документов их остановит патруль. Полисмен же обычно наклоняется к машине со стороны водителя и, как в Провиденсе, не станет вглядываться в спящего человека.
Похолодало. Воздух пропитался сыростью. Часы на приборной доске стояли вот уже несколько месяцев, а вытащить свои из кармана Стив почему-то не решался. Он попробовал подсчитать, сколько прошло времени, но запутался, открыл рот с намерением что-то сказать и промолчал.
Он не знал, что хочет сказать. Будь у него возможность хоть на минуту остановиться, он достал бы габардиновый плащ, лежащий на заднем сиденье или в багажнике. Стив стал зябнуть в одной рубашке, но из чувства приличия не мог потребовать у Сида свою куртку.
— Куда собираешься податься?
Задавать этот вопрос не следовало: он мог насторожить Хэллигена. К счастью, тот не расслышал: несмотря на всю свою волю, он-таки заснул и слегка посапывал, ровно дыша полураскрытым ртом.
Правой рукой Стив ощупывал сиденье, пока не натолкнулся на бутылку, пробку которой из осторожности вытащил зубами, и в три приема, задерживая дыхание, осушил ее до дна: ему же наверняка больше не дадут пить. Лицо его запылало, глаза помутнели.
Он тщательно воткнул пробку в горлышко, положил бутылку на прежнее место и убрал руку с сиденья, как вдруг машину резко занесло и начало подбрасывать. Отпустив акселератор и дав тормоза, Стив успел ее выровнять, и она, еще несколько раз подпрыгнув, остановилась на обочине.
Все произошло так неожиданно, так быстро, и он был настолько ошеломлен, что не обратил внимания на Сида и опешил, увидев направленное на него дуло пистолета.
