— Помните ту коробку, — по-дружески обратился я к ней, — в которую вы складывали в приемной свои вещи? Мне нужна точно такая же. Если вы уже ее разобрали, я был бы рад купить ее у вас.
Она была умной. Очень умной. Улыбка исчезла, губы чуть раздвинулись, глаза расширились — именно такой должна была быть реакция в ответ на мою глупость или на то, не свихнулся ли я.
— Я могу продать вам другую по оптовой цене, — снова улыбнулась она.
— Вы допустили ошибку, — покачал я головой, — забыв добавить слово «сэр». Нет, дело не в том. Я не успокоюсь, пока не увижу ту самую коробку, а я не настроен нервничать. Либо вы сами вынесете ее мне, либо я обыщу всю квартиру. Пожалуйста, избавьте меня и себя, кстати, от обыска.
— Это официальный приказ, сэр? Вы пришли сюда в качестве высшего по званию или… обычного человека?
— В любом качестве, которое вам больше по душе. Думайте, как хотите, но мне нужна та коробка.
Она направилась в спальню, но для этого ей пришлось обойти меня, что она и сделала, исчезнув в спальне. Однако я решил, что она способна улететь, как ведьма на метле, а потому на цыпочках добрался до двери в спальню, чтобы не упускать ее из виду. Но либо она услышала мои шаги, либо была подозрительной по натуре, потому что обернулась и увидела меня. Она вернулась и взялась за ручку двери, явно намереваясь ее захлопнуть и тем самым убрать свидетеля, то есть меня.
— Подождите вон там, — суровым тоном приказала она мне. — Я принесу коробку.
Мне ее слова пришлись не по душе, не говоря уж о том, что меня заставили ждать. Она наверняка направлялась к стенному шкафу в дальнем конце спальни. Я обогнал ее, обошел кровать, добрался до шкафа и открыл его. Признаюсь, что был крайне удивлен и даже на пару шагов отступил, когда навстречу мне из шкафа появился лейтенант Кеннет Лоусон. Он вышел и встал напротив, даже не поприветствовав меня.
— Вот оно, оказывается, что, — изумился я, употребив одно из выражений, любимых Ниро Вулфом, чем был крайне раздражен, когда поймал себя на этом, потому что, глядясь в зеркало, любил там видеть самого себя, а не человека, перенявшего манеры Вулфа.
Лоусон, как я уже упомянул, был рослым, сильным и красивым. Ситуация, какой она представилась, была довольно сложной, ибо мне ни в коем случае не хотелось присоединиться к Кроссу и Райдеру, уже пребывающим на том свете, поэтому я нырнул в настежь распахнутый шкаф. Поиски не заняли много времени. Картонка, обвязанная веревкой, стояла прямо передо мной. Я вытащил ее, сорвал веревку, раскрыл коробку и сразу увидел куски свиной кожи. Как в бейсболе: удар, пробежка и никаких ошибок. Я закрыл картонку и снова обвязал ее веревкой. Помимо многих фактов, мне неизвестных в ту минуту, я понятия не имел, оказался ли там Лоусон из чисто личных соображений или участвовал в краже обломков чемодана, поэтому положение было крайне щекотливым во многих отношениях.
— Я слышал, — ничуть не проявляя волнения, сказал Лоусон, — как Брюс спросила у вас, майор, явились ли вы сюда с официальным визитом, что могло бы прояснить некоторые детали.
Он одержал победу. Ведь Вулф велел мне разыскать чемодан так, чтобы об этом не стало известно Файфу, а я ведь тоже был в подчинении у генерала. Я совершил очередную глупость. Доложит ли Лоусон об этом Файфу? Был ли Лоусон убийцей или мошенником, а то и тем и другим, и поспешит ли он сообщить о моем поступке Файфу? Были ли Лоусон и сержант Брюс… Какой смысл имело стоять там и задавать себе вопросы, на которые у меня не было ответа, в то время, как они не сводили с меня глаз?
— Дамы и господа, — заговорил я, — насколько вам известно, мне было поручено помогать Ниро Вулфу в заданиях, которые он выполняет для армии. Сейчас я обязан доложить ему о встрече с вами и принести эту коробку. По рангу вы ниже меня — разница между мной и генералом Эйзенхауэром, так сказать, состоит только в том, что он здесь отсутствует, — но не будем забывать, что мы в то же время простые смертные. Если, когда я буду уходить, Лоусон попытается мне помешать или даже нанести удар стулом, я не обращусь к начальству. Я просто постараюсь расправиться с ним самостоятельно.
Лоусон приподнял уголок губ.
— Я вовсе не собирался этого делать, — холодно отозвался он, — но теперь не уверен, как поступлю.
— Решай, брат, — сказал я и повернулся к сержанту Брюс. — Итак, я предлагаю, не приказываю, а предлагаю, чтобы вы считали мой приход дружеским визитом. Не хотите ли сопровождать коробку и меня в дом Вулфа? Я оставил машину у вашего подъезда. Поездка может пойти вам на пользу.
Брось она взгляд на Лоусона, это разрешило бы, по крайней мере, часть моих сомнений, но она, лишь вскинув голову, посмотрела на меня.
— По-моему, — заявила она, — мне следует предупредить вас, что вам, майор, вероятно, придется пожалеть о вашем поступке.
— Я уже жалею. Мне все это вовсе не по душе. Вы едете со мной?
— Обязательно, — отозвалась она. — Коробка и ее содержимое принадлежат мне. — Она подошла к Лоусону и положила руку ему на плечо, — Кен, милый, ни о чем не беспокойся. Боюсь только… Не знаю, сколько времени на это потребуется. Я позвоню тебе позже. А ты, пожалуйста, позвони моей сестре в Вашингтон, причем немедленно.
— Я мог бы, — прорычал он, — выжать его и повесить сушить, как половую тряпку.
— Не сомневаюсь. — Она похлопала его по плечу. — Веди себя достойно. Есть несколько способов… вылечить простуду. Позвонишь мне, Кен?
— Конечно.
— Удостоверься, когда уйдешь, запер ли ты дверь. Пошли, майор.
Лоусон и глазом не моргнул, когда я прошествовал мимо него с коробкой в руке, приготовив другую руку на тот случай, если он все-таки решит продемонстрировать свои силу и отвагу. Но либо сержант Брюс была главной и он действовал по ее указке, либо спешил остаться один и поразмышлять. Я, как джентльмен, пропустил ее вперед, что она и сделала, остановившись в прихожей только для того, чтобы взять с вешалки свою пилотку. С таким видом, будто сопровождающий ее мужчина доставляет ей истинное удовольствие, выполняя мелкие поручения, она позволила мне закрыть за нами дверь и вызвать лифт.
На улице я поставил коробку на заднее сиденье, а сержанта посадил рядом с собой, обошел машину, сел за руль, и мы тронулись в путь. Мы оба молчали. По-видимому, нам не о чем было говорить. Но когда я остановился перед светофором на Двадцать третьей улице, она вдруг сказала:
— Можете сделать мне небольшое одолжение?
— Вряд ли. А чем? Позвонить вашей сестре в Вашингтон?
Она не то фыркнула, не то как-то булькнула. Три часа назад ее смешок мне очень бы понравился.
— Нет, — ответила она, — не столь сложное. Просто остановиться на минуту там, где можно. Я хочу кое-что у вас спросить.
Загорелся зеленый свет, и мы тронулись. В следующем квартале я увидел свободное место у тротуара, подъехал к нему, остановился и выключил мотор.
— О'кей. Спрашивайте, что хотите.
— Надеюсь, ваш глаз вас не беспокоит?
Она говорила таким тоном, каким сержант не обращается к майору. Исчезли понятие о рангах и кажущиеся барьеры. И в то же время я осознал, что она вовсе не собирается совратить меня прямо здесь на Шестой авеню, запруженной машинами, но зато намекает на то, что мы способны на естественное и здравое взаимопонимание.
— Нет, не беспокоит, — ответил я. — Это все?
— К сожалению, нет. — Она повернулась ко мне лицом, что сделал и я. — Хорошо бы, если бы наши отношения свелись только к обмену легкомысленными фразами. Не сочтите за банальность мое признание в том, что я наслышана о вашем уме, хотя и себя считаю неглупой. Будь я дурой, я могла бы попытаться вскружить вам голову прямо здесь по дороге к Ниро Вулфу, но я достаточно хорошо соображаю, что с вами этот номер не пройдет.
— Хотя вы неплохо умеете управлять вашими губами и глазами, — усмехнулся я. — А особенно голосом. Чем вы и воспользовались, попросив меня остановиться.
Она кивнула.
— Скажите, Ниро Вулфу важна эта коробка, чтобы посмотреть, не захватила ли я чего-либо, мне не принадлежащего?
— Нет. — Я не мог понять, к чему она клонит. — Это его вовсе не интересует. Ему нужен чемодан полковника Райдера. По-видимому, и вам тоже. Придется тянуть жребий, кому чемодан достанется. Все?
— О, господи! — нахмурилась она. — В каком же трудном положении мы оказались! Но ему не известно, что вы везете чемодан… что вы его нашли.
— Конечно, известно.
— Нет, не известно. У вас не было возможности сообщить ему об этом.
— Но он знает, что послал меня, а это значит, что чемодан уже в пути или скоро прибудет.
— А вы никогда не промахиваетесь, не так ли? — покачала она головой. Ее тон свидетельствовал о том, что по выполнении задания она не возражала бы немного развлечься. — Нет, он не может быть уверен. Откуда ему знать, взяла ли я чемодан домой или куда-то перепрятала? Как мне и следовало поступить, видя, что вы крутитесь рядом. — Она положила руку мне на плечо, вроде машинально, словно только там ей было и место. И дружески мне улыбнулась. — Думаю, вы бы удивились, если бы я предложила вам десять тысяч долларов за эту коробку… И ее содержимое… С условием, что вы про нее забудете. Идет?
