- А по естествознанию остановились на четвероногих! - кричат с задних парт. - На четвероногих!
Екатерина Ивановна улыбается и не торопясь переметывает страницы учебников.
А Миронов все смотрит на нее. Нет, ничего она про фонарь не знает. Может быть, и правда Пилсудский приходил карандаши продавать.
- А по обществоведению? - спрашивает Екатерина Ивановна. - О чем вы беседовали последний раз с Софьей Федоровной по обществоведению?
- О пятилетке! - кричат ребята.
- Вот и хорошо, - кивает головой Екатерина Ивановна. - Мы с этого и начнем.
И откладывает в сторону учебники.
- Давайте поговорим о пятилетке. Шурук, начинай! А за тобой и остальные ребята - кто что знает.
Миронов откинулся на спинку скамьи и легко вздохнул. Значит, про Пилсудского разговора не будет. Видно, ничего он ей не сказал про фонарь. Да и стал бы он из-за одного фонаря шум поднимать!
Шурук встает с места и морщит лоб. Вспоминает, видно, что рассказывала про пятилетку Софья Федоровна.
- Пятилетка… Это значит надо выполнить… план. Построить заводы, фабрики, рудники.
Но тут Шурука перебили ребята.
- Колхозы! Совхозы! - закричали со всех сторон.
- Паровозы!
- Машины!
- Электростанции!
- Дома для рабочих!
Про дома для рабочих сказал Соколов. А за ним и Миронов поднимает руку. Высоко поднимает, чтобы Екатерина Ивановна его поскорее заметила. Так и тянется к ней с поднятой рукой.
- Можно мне? Можно мне?
Наконец она повернулась к нему и кивнула головой. Тут он покраснел до самых ушей и сказал звонко:
- А еще строят новые социалистические города!
Миронов опускается на скамью. Больше ему сказать нечего. И другим ребятам тоже ничего больше в голову не приходит.
- Ну, хорошо, - проговорила Екатерина Ивановна. - Ты сказал, Миронов, что у нас строят новые социалистические города. Какие же это новые города? Что ты знаешь о них?
Миронов неловко ворочается, как будто и новая скамья ему тесна.
- Я, - говорит, - не знаю… какие они… не видел, у нас тут поблизости их не строят.
- Ну, хорошо, совсем новых городов поблизости не строят, - говорит Екатерина Ивановна. - Это верно, но может быть, и наш город заново строят.
- Не-ет, - отвечает Миронов, - он уже выстроен.
- А давно выстроен? - спрашивает Екатерина Ивановна.
- Давно.
- До революции?
- При старом режиме! - закричали ребята. - Наш город старинный, Екатерина Ивановна.
- Ну, так расскажите, что это за город, что в нем интересного, - говорит Екатерина Ивановна. - Я ведь не здешняя, ничего не знаю. Есть ли у вас хорошие, мощеные улицы?
- А как же, - говорит Миронов, - еще какая хорошая улица есть. Главный проспект. Он теперь весь вымощен от одного конца до другого. И панели есть.
- А еще, кроме Главного?
- Кроме Главного, - говорит Миронов, - есть еще хорошая улица - это та… где аптека…
- Ну, а ваша улица? - спрашивает Екатерина Ивановна. - Ваша улица тоже мощеная?
- Наша? - Миронов даже засмеялся. - Нет, наша не мощеная.
- Да он же на буграх живет, - говорит Былинка, - там с одной стороны канава, а с другой - обрыв. И грязно же там! Ногу не вытянешь!
- А ты сама где живешь?
- А я на Заречье. У нас там обрывов нет, зато все песок. Ой, как у нас вязко, Екатерина Ивановна! Только после дождика хорошо ходить.
- А дома у вас на Заречье хорошие? - спрашивает Екатерина Ивановна.
- Дома у нас… - отвечает Былинка,- обыкновенные, маленькие, деревянные.
- А каменных домов нет в городе?
- Только на Главном проспекте, Екатерина Ивановна. Там, напротив церковного сада, есть один дом. Может, видели? Серый, большущий, с четырьмя балконами! Сорокинский дом.
- А почему его называют сорокинским?
- А это дом купца Сорокина.
- И еще есть у нас Мясниковский дом. Красный, за железной оградой.
- И еще есть платоновский дом!
- А еще дома директора свежего воздуха!
Это что за директор свежего воздуха? - удивилась Екатерина Ивановна.
Тут почти все ребята подняли руки и, не ожидая своей очереди, начали рассказывать наперебой:
- Это бывший богач такой, Екатерина Ивановна!
- У него свои лесопилки были.
- А еще кирпичный завод был.
- И булочные тоже были.
- Постойте, - говорит Екатерина Ивановна. - А почему его прозвали директором свежего воздуха?
- Потому что он теперь всегда на улице живет…
- Только он не простой нищий, Екатерина Ивановна. Он ни у кого не просит. А все только ходит и ходит.
- Ой, боюсь я его! - сказала Былинка.
- Ну, хорошо, ребята, - говорит Екатерина Ивановна. - А какие у вас самые хорошие старые дома в городе?
- Почта! - кричит Шурук.
- Нет, собор! - кричит Миронов.
- Нет, тюрьма! - говорит Былинка.
- А кто эти здания выстроил? Не знаете, ребята?
- Царь! - кричат с задних парт.
- А вот я слышала, что не царь, а царица, - отвечает Екатерина Ивановна. - Царица Екатерина Вторая. Я сама читала в архиве ее указ о том, чтобы построить в этом месте город и «заселить его сволочью». Так и написано было в указе.
- Вот так царица! - удивилась Былинка. - Какие слова пишет!
- В то время это слово не было ругательным, - сказала Екатерина Ивановна. - Так называли тогда людей безродных, простой народ. Ну вот, построила царица этот город, и простоял он таким, как был при ней, до самой Революции. Только купцы да хозяева лесопильных заводов все новые и новые дома себе строили на Главной улице. А до других улиц им, конечно, дела не было. Бугры - так бугры. Пески - так пески. Только я думаю, в эту или в следующую пятилетку ни бугров, ни песков у вас не останется. Ведь вот новую электростанцию у вас уже построили.
- И пожарное депо! - крикнул Миронов.
- И дома для рабочих. У одного дома тридцать восемь окон. Только стекла еще не вставлены! - закричал Шурук.
- Видите, а вы говорите, что ваш город не строится, - сказала Екатерина Ивановна. - А на самом деле на каждой улице есть что-нибудь новое. Вы только, видно, не все замечаете.
- На Заречье баня строится, - сказал Шурук.
- А у нас на Песках ларек открылся, - сказала Былинка. - Клюквенный квас продают.
Ребята засмеялись.
- Чего же вы смеетесь? - сказала Екатерина Ивановна. - Клюквенный квас - это тоже дело важное. Особенно летом, в жару.
- А вот у нас на улице ничего еще нет, - сказал Миронов.
- На какой это улице?
- На Гражданской!
- А фонари? - спросила Екатерина Ивановна. - Фонари ты забыл?
Миронов вздрогнул и как-то нечаянно переглянулся с Соколовым.
- Фонарь у нас на Гражданской мальчишки разбили, - сказала Маня Карасева.
- Какие мальчишки? - спросила Екатерина Ивановна.
- Да не знаем.
- Не знаете? А вот инвалид, который карандашами и тетрадками торгует, говорил мне, что это школьники из нашего класса разбили.
- Пилсудский, - сказал кто-то с задней парты шепотом.
В классе стало тихо.
А Екатерина Ивановна подошла к передней парте и, остановившись перед Кисселем, сказала:
- Ребята, мы должны это выяснить. До тех пор, пока мы не узнаем, кто разбил фонарь, не будет на этой улице другого фонаря. Так и останется улица в темноте.
- А почему так, Екатерина Ивановна? - спросил Шурук.
- А как же иначе? Ведь если поставить сейчас другой фонарь, так его, может быть, завтра опять расколотят. Верно, ребята?
Ребята молчали.
- Как же теперь нам это выяснить? - спросила Екатерина Ивановна.
- Надо вот что сделать, - сказала Былинка. - Вызвать всех, кто живет на Гражданской, и каждого спросить: он разбил или не он? На Гражданской у нас живут Киссель, Карасева…
Киссель заерзал на месте. А Карасева покраснела до ушей.
- Не била я фонарей, - плаксиво закричала она, - не надо меня вызывать!…
- Погоди, Карасева, - сказала Екатерина Ивановна, - вызывать я никого не стану. Ребята, которые разбили фонарь на Гражданской, должны завтра же сами сознаться. А сейчас мы с вами будем продолжать урок…
В коридоре гремит звонок на перемену, и Екатерина Ивановна уходит из класса. Ребята с шумом поднимаются с мест. Сразу становится слышно, что в комнате тридцать шесть человек.
- Знаете что! Ведь эти фонарщики могут вылететь из школы, - говорит Шурук.
- Вот сознаются если, тогда, может быть, и не вылетят, - перебивает его Былинка.
- Все равно вылетят! - галдят ребята. - Так этого дела не оставят! Может, их еще в милицию поведут!
- Непременно поведут, и родителей заставят штраф платить!
Толкаясь на ходу, ребята валят толпой в коридор. Миронов выходит последним.
Былинка сейчас же подбегает к нему, хлопает всей ладонью по спине и говорит:
- Петя! Давай в пятнашки! Ты пятна!
И бежит от него со всех ног, раскатываясь, как на коньках, по гладкому полу.
Но Миронов не гонится за ней.
Он стоит у окна. Будто кого-то ждет.
И в самом деле, он ждет Соколова. Толстый Соколов лватает его за рукав, и они вместе идут в маленький узенький коридор в конце большого коридора. Здесь кладовые и рабочие комнаты. Все двери закрыты наглухо. Дневной вет пробивается сюда только через верхние стекла дверей.
