— Да. — Джесси горячо надеялась, что охраннику из бриджпортского детективного агентства достанет такта оставаться за кустом и убрать палец с кнопки фонаря. — Вы что-то говорили, мистер Квин?
— Нет, ничего. Последовала пауза.
— Ну, — сказала Джесси, — должна признаться, вы облегчили мне душу, инспектор. И спасибо, что проводили меня.
— Это доставило мне удовольствие. — Но его голос был скорее печальным. — Доброй ночи, мисс Шервуд.
— Доброй ночи.
Джесси стояла в темноте, прислушиваясь к удаляющимся шагам, и думала, увидит ли она его снова, когда ее внезапно ослепил луч света.
— Кто это был с вами, мисс Шервуд? — осведомился частный детектив.
— Убирайтесь, вы… ищейка! — И Джесси побежала по подъездной аллее, как будто кто-то за ней гнался.
* * *
Это казалось концом завязавшейся дружбы. Шли недели, но Джесси, разглядывая проплывающие мимо суденышки с пляжа Хамфри, покуда маленький Майкл дремал в коляске, всматриваясь по выходным четвергам в толпу на Фронт-стрит или общественном пляже Тогаса, ни разу не увидела знакомую жилистую фигуру.
«Все мужчины в душе дети!» — сердито думала она.
Если бы не малыш, Джесси бы уволилась и покинула остров Нер. Ей было страшно одиноко. Но Майкл нуждается в ней, говорила она себе, подавляя уколы ревности, когда миссис Хамфри забирала младенца у нее из рук, осуществляя права матери.
Иногда Джесси думала, что должна уехать ради ребенка, пока он не слишком привязался к ней, и тут же отгоняла эти мысли. Майкл был для нее единственным лучом света в темном царстве. Кроме того, Джесси не забывала о происшедшем в ночь с 4 на 5 июля. Что, если попытка повторится, а ее не будет здесь, чтобы защитить малыша?
Но июль подходил к концу, и ничего не происходило. 31-го числа, спустя почти месяц после случая в детской, Олтон Хамфри уволил трех частных детективов.
Следующим утром в четверг Джесси выкупала и одела малыша, покормила его кашей и молоком и передала Саре Хамфри.
— Вы уверены, что можете остаться с ребенком? — с беспокойством спросила Джесси. Миссис Хамфри слегка посапывала от легкой простуды. — Я с удовольствием перенесу мой выходной на другой день.
— Не стоит. — Миссис Хамфри смотрела на Майкла поверх белой марлевой маски. Джесси втайне хотелось, чтобы она не надевала маску по малейшему поводу — малышу это не нравилось. Кроме того, Джесси, будучи в большей степени человеком здравого смысла, нежели медицинской сестрой, считала, что чем больше ребенка будут защищать от обычных микробов и вирусных инфекций в младенчестве, когда у него еще есть природный иммунитет, тем более восприимчивым к ним он станет позже. Но миссис Хамфри руководствовалась книгой, вернее книгами, занимавшими целую полку над ее кроватью. — В этом нет никакой необходимости, мисс Шервуд. Это всего лишь легкая простуда. Мы прекрасно обойдемся без няни, верно, сокровище мое?
— Может быть, мне лучше вернуться к вечеру? — сказала Джесси, готовясь к детскому плачу. Майкл испуганно уставился на белую маску, и его ротик уже начинал кривиться.
— И слышать не желаю. — Миссис Хамфри не стала дожидаться плача и пощекотала животик малыша. — Агу-агу! Ну же, дорогой, посмейся.
— Я бы не возражала вернуться. — Джесси с трудом удерживалась от резкого приказа прекратить щекотку. Майкл решил проблему по-своему, он отрыгнул и захныкал. Миссис Хамфри виновато отпрянула.
— Это ничего. — Джесси взяла ребенка на руки. — Просто щекотать малыша, да еще на полный желудок, было не слишком удачной идеей. — Она вытерла Майкла и передала его миссис Хамфри.
— О господи! — вздохнула Сара. — Мне еще столькому надо научиться.
— Не так уж многому, — не удержалась Джесси. — Это всего лишь вопрос здравого смысла, миссис Хамфри. Думаю, я вернусь к вечеру.
— Категорически запрещаю. Я знаю, как вам хотелось провести ночь в городе…
В конце концов, Джесси позволила себя убедить. Сидя за рулем своего маленького, но крепкого двухместного «доджа» выпуска 1949 года, она твердила себе по пути к железнодорожной станции, что должна избавиться от материнских чувств по отношению к Майклу. Миссис Хамфри только полезно пробыть сутки с ребенком. Матерям не следует возлагать заботы о детях на чужие плечи — чем больше ответственности они на себя берут, тем лучше для них и для детей.
Тем не менее Джесси весь день было не по себе. Это портило так хорошо спланированный ею выходной. Она встретилась со старой подругой Белл Берман, старшей сестрой нью-йоркской больницы, и, хотя они с удовольствием ходили за покупками в универмаг «Сэкс», весело болтали, закусывая в окутанном винными ароматами ресторане на Сорок пятой улице с французскими рекламными туристическими плакатами на стенах и смотрели забавный фильм в кинотеатре на дневном сеансе, ее мысли постоянно возвращались к острову Нер и грустному личику в детской ванночке.
Они пообедали в квартире Белл Берман на Западной Одиннадцатой улице. И пока сидели за столом, Джесси все время посматривала на часы.
— Что с тобой? — удивленно спросила подруга, начиная убирать тарелки со стола. — Можно подумать, что ты оставила умирающего пациента.
— Прости, Белл, но я беспокоюсь о ребенке. Миссис Хамфри простужена, и если она начнет стонать и обихаживать саму себя… Кроме того, она так беспомощна в самых простых ситуациях.
— Господи, Джесси! — воскликнула Белл Берман. — Есть ли на свете что-нибудь крепче ребенка? А твоей миссис Хамфри это только на пользу. Ох уж эти богатые мамаши! Так что прекрати эти глупости… нет-нет, я вымою посуду… садись и поболтай со мной. Кстати, как тебе удается сохранять фигуру? Ты же ешь как лошадь!
После обеда к Белл пришли несколько друзей, и Джесси с трудом удавалось следить за больничными сплетнями и присоединяться к добродушному подшучиванию над знакомыми им всем врачами и медсестрами. Но тревога одолевала ее все сильнее, и в конце концов она не выдержала.
— Белл, я знаю, что ты подумаешь, будто у меня климакс, но ты не будешь особенно возражать, если я изменю наши планы и не останусь на ночь?
— Джесси Шервуд!
— Я не могу вынести мысли, что эта женщина сделает что-нибудь не так, как надо, с моим малышом. Или разболеется по-настоящему. Горничные понятия не имеют, с какой стороны подойти к ребенку. Если я уйду сейчас и возьму такси, то успею на поезд в 23. 05…
Она успела как раз вовремя. В вагоне было душно, и Джесси всю дорогу тревожно подремывала.
В начале первого она сошла на станции Тогас и отперла свою машину. Даже здесь ночь была влажной и душной, а внутри «доджа» было как в печке. Джесси открыла окошки, но не стала ждать, пока машина остынет, и сразу же поехала, хотя голова у нее раскалывалась.
Ей казалось, что Чарли Питерсон никогда не выйдет из сторожки. Наконец он появился, зевая во весь рот.
— Ну и ночь, — пожаловался Питерсон, прихлопывая москитов. — В Нью-Йорке тоже жарко, мисс Шервуд?
— Ужасно.
— По крайней мере, там можно пойти в кинотеатр с кондиционером. А на этой работе только смотришь на чертово море и варишься, как в кипятке.
— У меня разболелась голова, мистер Питерсон. Не могли бы вы пропустить меня?
— Простите. — Он с обиженным видом поднял шлагбаум.
Джесси со вздохом поехала по дороге. Теперь, когда она вернулась на остров Нер, ее поведение казалось ей глупым. В окнах дома Хамфри было темно. Если бы ребенок заболел или не спал, весь дом сиял бы огнями, как в дни приемов. Миссис Хамфри считала само собой разумеющимся, что слуги счастливы делить с ней все неприятности, и «трубила в трубы», как только что-нибудь, по ее мнению, складывалось не так. Очевидно, этой ночью их не собирались беспокоить. Джесси решила оставить машину на участке, потихоньку войти в дом через парадную дверь, на цыпочках подняться к себе и лечь спать. Шум автомобиля на пути от подъездной аллеи к гаражу мог разбудить кого угодно.
Выключив зажигание, Джесси заперла машину и направилась к дому. Найдя в сумочке ключ, она отперла дверь, осторожно закрыла ее за собой, нащупала стойку перил и стала подниматься, радуясь, что толстый ковер приглушает шаги.
У двери ее комнаты Джесси, после всех мер предосторожности, неловко уронила сумочку. В тишине темного дома это прозвучало, как взрыв бомбы.
Она ползала на четвереньках, пытаясь найти сумочку, когда в нескольких футах от нее послышался резкий голос:
— Не двигайтесь!
— О боже! — Джесси нервно засмеялась. — Это только я, мистер Хамфри. Прошу прощения.
Луч фонаря упал на нее.
— Мисс Шервуд? — Когда ее глаза привыкли к свету, она увидела неподвижную фигуру в халате с фонарем в одной руке и револьвером в другой. — Я думал, вы проведете ночь в Нью-Йорке.
Джесси подобрала с пола сумочку, чувствуя себя полной идиоткой.
