Доктор подумал, помолчал с минуту и сказал:
— Я хотел бы побольше узнать о вас, юная мисс. Кстати, мне хотелось бы немного подкрепиться горячим чаем. Вы не могли бы предложить мне чашечку? — обратился доктор к хозяину дома.
Ньюстед понял, что ему надо удалиться, многозначительно взглянул на Нору и пошел к двери, сказав:
— Я сейчас приготовлю чай.
После того как Ньюстед вышел, доктор с неожиданной для его лет живостью вскочил со стула, подошел к двери, распахнул ее и бросил взгляд на лестницу. Потом вернулся в комнату и сказал:
— Ладно, он сейчас на кухне, и я могу свободно с вами поговорить, девочка. Скажите мне, не забыта ли какая-нибудь мелочь, которая могла бы пролить свет на случившееся? Меня все это очень беспокоит. Я не сомневаюсь, что бедная женщина скончалась от трех сильных снотворных таблеток. Я верю, что не вы ей их дали. Уверен, что, если бы больная попросила лекарство, вы дали бы ей одну таблетку, как предписано в рецепте, наклеенном на пузырьке. Таким образом, остаются два действующих лица: мистер Ньюстед и его несчастная жена. Не заметили ли вы чего-нибудь такого, что могло бы указать на причину смерти? Может быть, вы знаете нечто такое, о чем боялись сообщить в его присутствии? Я имею в виду факты, а не предположения и подозрения. Мне неважно, какого вы мнения о мистере Ньюстеде, нравится он вам или нет. Скажите, не говорила ли вам, например, миссис Ньюстед чего-нибудь такого, что помогло бы нам решить эту загадку?
— Она в большой тревоге спросила меня, где «другая», — ответила Нора, немного подумав.
— Какая «другая»?
— Может быть, она говорила о другой сиделке?
— Здесь не было другой сиделки, — сказал доктор.
— Тогда я не знаю, на кого она намекала. Я хотела ее успокоить и стала убеждать, что никакой «другой» тут нет, но миссис Ньюстед очень разволновалась и сказала: «Она вернется, как только я уйду».
— И больше она ничего не говорила?
— Я ее не спрашивала. Еще мне показалось… что она уже была одурманена снотворным. Но в то же время я не заметила, чтобы она хотела умереть или предчувствовала смерть…
— Она не сразу попросила воды?
— Нет, немного погодя. Но она была очень возбуждена.
— Не нравится мне все это, — резко проговорил доктор. — Очень не нравится! Вы больше ничего не можете добавить?
— Она как будто чего-то страшилась.
— Мы не знаем — чего. Это ни о чем не говорит, девочка.
— Но она хотела повидать какого-то человека, друга или родственника. Она как будто ждала от него помощи и… — Нора запнулась на слове.
— Я повторяю, меня не интересуют ваши домыслы, — нетерпеливо проговорил доктор. — Мне нужны факты, доказательства. Это — трудный случай. Я уверен, что моя пациентка умерла от передозировки снотворного, и не имею понятия, кто в этом виноват. Если я передам дело в суд, судья будет в такой же растерянности, как я. Нет никаких прямых доказательств ничьей вины… У миссис Ньюстед были сильно расстроены нервы. Кроме того, она считала себя несчастной. Но ведь на земле великое множество несчастных жен, и никто из них себя не убивает…
— Может быть, супруги не ладили друг с другом? — задала вопрос Нора.
— Мне ничего не известно о семейной жизни Ньюстедов. Конечно, суд может заинтересоваться их отношениями, если сочтет нужным, но это дело тонкое, деликатное, я бы сказал — рискованное. Вы хоть и молоды, но, наверное, понимаете, как трудно чужим людям разобраться во взаимоотношениях мужа и жены…
«Чего там трудного, — подумала Нора, слушая доктора. — Сразу видно, что этот Ньюстед рад был бы отделаться от такой больной жены…»
— Бывает, что подозрение переходит в прямое обвинение, не слишком доказанное, и тогда может случиться беда. Я не придумываю. На моих глазах повесился муж, которого бездоказательно обвинили в смерти жены. Да, это был случай из моей практики, — продолжал доктор. — Смерть моей пациентки мне показалась весьма подозрительной, и я сообщил судье. К тому же все соседи были уверены в виновности мужа. Но я не считал его причастным к смерти жены — не было никаких улик, и присяжные заседатели его оправдали. Действительно, этот человек оказался чист, как архангел Гавриил. Однако соседи знали, что он даже бил жену, и были уверены, что этот человек виноват. В конечном итоге он не выдержал общей ненависти и повесился. При этом его самоубийство люди сочли за веское доказательство его вины… Хотя именно сами эти люди довели его до самоубийства…
«Ньюстед никогда не повесился бы — ни из-за людей, ни от раскаяния…» — с невольной досадой подумала Нора.
— …вот к чему приводят поспешные и не подкрепленные фактами обвинения, — рассуждал доктор. — Но если предположить, что наша пациентка намеренно приняла три таблетки, мы и это не сможем доказать. Очень сложный случай. — Он снова взглянул на нору. — Скажите, могла ли миссис Ньюстед открыть пузырек и проглотить таблетки, пока вы возились у стола?
— Да, она могла взять флакончик, открыть его, потом закрыть, положить таблетки в рот… и, может быть, даже проглотить их, — сказала Нора.
— Такое случается. Но эта больная не смогла бы проглотить столько таблеток без воды, — заметил доктор.
— Без воды? Ой, вы думаете… — Нора даже побледнела. — Правда! Ведь она попросила воды, когда я отошла от стола.
— Вы мне об этом говорили, девочка. Но все-таки это еще не доказательство. Да, ничего не поделаешь. Я не следователь и не сыщик… — Доктор Ленгтон, казалось, говорил сам с собой. — С одной стороны, любое преступление должно быть наказано; с другой — нельзя губить невинного человека. Если какой-нибудь родственник умершей усмотрит что-то подозрительное в ее смерти и заявит в суд, пусть судьи сами разбираются во всех деталях. Я не думаю, что это происшествие получит широкую огласку. Ведь больная женщина уже однажды покушалась на свою жизнь, могла покуситься и второй раз.
В эту минуту Норе захотелось рассказать, какой тяжелый странный сон сразил ее этой ночью; какой свинцовой тяжестью налились ее веки и ноги. Она была почти уверена, что Ньюстед подсыпал ей какую-то отраву в чай. Но чашку она потом сама вымыла, никаких улик нет, и потому было бы глупо об этом вспоминать. В суде тоже не поверили бы ее словам и сочли бы ее полуобморочный сон результатом сильной усталости.
Когда доктор, прервав ее тревожные мысли, сказал, что выдаст свидетельство о причинах смерти, Нора немного успокоилась. Хотя Ньюстед внушал ей недоверие и антипатию, внутренне она согласилась с решением доктора Ленгтона. Доказательств никаких не было, а подозревать можно кого угодно: и Ньюстеда, и умершую, и сиделку… Да и самого доктора суд не оставил бы в покое. А врачи не очень любят иметь дело с судом и следствием. К тому же Ленгтон уже попадал однажды в подобную историю, и у него не было охоты портить себе нервы вторично.
— Я выдам свидетельство, — повторил доктор Ленгтон. — Пусть мистер Ньюстед займется похоронами. Вы, юная сиделка, помогите ему. Прислать вам санитара?
Нора отрицательно качнула головой. Она уже не раз имела дело со смертью. И не боялась мертвых. С той секунды, когда перестает биться сердце, безжизненное тело не может никому причинить вреда. Нора опасалась только живых людей.
— Когда вы уйдете, оставьте на всякий случай свой адрес, — сказал доктор. — Надеюсь, что этим дело и закончится. Но если будет продолжение, понадобится ваше присутствие. Мистер Ньюстед должен знать, где вас найти. Ну, хорошо. Желаю, чтобы ваши будущие пациенты не доставляли вам таких хлопот.
В это время вошел Ньюстед, приглашая к чаю, и доктор поспешил в столовую.
Как только доктор Ленгтон покинул дом, Ньюстед стад допытываться у Норы, о чем она говорила с доктором.
— Я только повторила то, что сообщила вам, — неприязненно ответила Нора. — Доктор хотел, чтобы я подтвердила, что не давала никаких наркотических таблеток вашей жене.
— И мне бы очень хотелось в это верить, хотя мысль о ее самоубийстве тоже не утешает, — мрачно проговорил Ньюстед. — Какой муж будет рад тому, что его жена отравлена.
— Значит, вы все-таки осмеливаетесь думать, что я ее отравила? — воскликнула Нора.
— А ты сама разве не думаешь, что ее убил я? — сквозь зубы проговорил он. — Все люди подозревают друг друга. Наверное, только я один верю в собственную невиновность. Ты, конечно, в ее гибели винишь меня… И врач не скрывал своих подозрений… Но, увы, мы все под подозрением, и лучше поменьше говорить об этой истории. Люди должны знать одно: доктор Ленгтон выдал свидетельство о смерти с диагнозом «обширный инфаркт». И не надо болтать о всяких мелочах.
Голос Ньюстеда теперь звучал мягко и просительно. У Норы не было сомнений, что он побаивается, как бы она не выдала кому-нибудь «секрет», который могла ей доверить покойная Эдель.
