- Где ваш сумасшедший напарник? Вы потеряли его?
- Такая удача мне пока не светит. Тони, у вас есть племянник?
- У меня куча племянников. - Он развел руки в стороны. - Пять или шесть племянников.
- Тот, которого зовут Лэнс. - Он крякнул. Лицо его не изменилось, если не считать того, что с него сошла улыбка.
- Что с ним?
- Не назовете ли вы мне его настоящее имя?
- Мануэль, - ответил он. - Мануэль Пьюрификейшн Торрес. Имя, которое он получил от моего брата, оказалось для него недостаточно подходящим. Он взял и изменил его.
- Не знаете ли вы, где он живет теперь?
- Нет, сэр. Этого я не знаю. С этим парнем я больше не хочу иметь никаких дел. Когда-то он был мне как сын. Но это время прошло. - Он медленно покачал головой. Это движение как будто подтолкнуло вопрос: - Что, Мануэль опять попал в передрягу:
- Я не могу сказать ничего определенного на этот счет. У него есть менеджер, Тони?
- У него нет никакого менеджера, никакого тренера. Ему больше не разрешают выступать. Пару лет назад я сам тренировал его и был для него импресарио, вел все его дела. Научил его легко и спокойно вести бой, показал ему, как надо пользоваться левой, и передал ему свои навыки по комбинациям. Следил, чтобы он вел правильный образ жизни, поселил его у себя дома. Вставали в шесть утра, занятия со скакалкой, затем легкая и тяжелая груши, пятикилометровая пробежка по пляжу. Железные мышцы на ногах, великолепно. И он все это похерил.
- Каким образом?
- Обычная, банальная история, - продолжал Тони. - Я видел это не раз. Он выигрывает пару боев из трех раундов, пару из четырех раундов и один бой из шести раундов в Сан-Диего. И сразу же возомнил, что он - величина, он думает, что стал таким. Дядя Тони, бедный старый дядя Тони теперь уже слишком глуп, чтобы управлять его делами и поступками. Дядя Тони больше не может отличить важное от пустого, по-прежнему твердит ему: брось спиртные и другие напитки, не путайся со шлюхами и наркоманами, продай свой ревущий, мерзкий мотоцикл, пока ты не свернул себе шею. Тебе надо подумать о будущем. Но он все хочет получить прямо сейчас. Весь мир и прямо сейчас.
Потом мы в чем-то не поладили. Он сделал что-то такое, что мне не понравилось. Мне это чертовски не понравилось. Я сказал: теперь я тебе стал не нужен, убирайся отсюда. С тех пор, думаю, мы порвали все контакты, все, что нас связывало. Он вскарабкался на свой мотоцикл и затарахтел на -нем обратно в Лос-Анджелес. Там он превратился в поденка на улице Мейн, а ведь ему еще Не исполнилось и двадцати одного года.
Моя сестра Дезидерия ругала меня, считала, что я должен ползать вокруг него. - Тони покачал головой. - Ну нет, сказал я Дезидерии, я повидал свет. Не младенец и ты, но ты - женщина и многого не замечаешь. Мальчик сам себе набивает шишки. Пусть он сам и лечится, мы не можем все делать за него.
И вот один из этих мошенников, на которых он так хочет быть похожим, знакомится с Мануэлем, когда тот занимается в гимнастическом зале. Предлагает ему подписать контракт, и Манни подписывает его. Он выигрывает несколько боев, кое-какие по договоренности проигрывает, нечистоплотно зарабатывает деньги, тратит их на всякие мерзости. В прошлом году его поймали с капсулами героина в его собственной машине и посадили за решетку. Когда срок кончился, его отстранили от спортивных состязаний. Никаких больше боев, и он свалился обратно туда же, откуда начинал - попал в армию голодранцев. - Тони плюнул, хотя слюны не было. - Давно еще я пытался объяснить ему, что мой отец, его дедушка, был батраком. Отец Манни и я, мы родились в птичнике во Фресно, были пустым местом на пустом месте. Мы уже замазали себя участием в двух забастовках, объяснял я ему, мы должны не лезть в свалку. Но разве он послушает? И не подумает. Ему обязательно надо подсунуть шею под топор.
- Сколько он отсидел?
- Думаю, он был за решеткой весь прошлый год. Точно не знаю. В то время у меня были свои неприятности.
Он с трудом повел плечами, как будто на них навалилась тяжесть всего небосвода. Мне хотелось спросить о гибели его дочери, но горестное выражение на его лице сомкнуло мои уста. Рубцы вокруг его глаз, отчетливые и глубокие под лучами солнца, появились там от гораздо более страшных вещей, чем кулаки. Я задал совсем другой вопрос:
- Вы знаете фамилию человека, который подписал с ним договор?
- Его фамилия Штерн.
- Карл Штерн?
- Да. - Искоса взглянув на меня, он заметил, какое действие на меня произвела эта фамилия. - Вы его знаете?
- Я с ним встречался в ночных клубах и кое-что слышал о нем. Если всего лишь десять процентов соответствует истине, то это - опасный тип. Тони, ваш племянник все еще связан с ним?
- Не знаю. Держу пари, что у него - неприятности. Думаю, вы об этом знаете, только не хотите сказать мне.
- Почему вы так думаете?
- Потому что я его видел на прошлой неделе. Он был разодет, как киношная звезда, и сидел за рулем шикарной спортивной машины. - Рукой он сделал быстрый скользящий жест. - Откуда он достал деньги? Он не работает и не может больше выступать в соревнованиях.
- Почему вы не спросили его об этом?
- Не смешите меня. Дяде Тони он не хочет сказать даже "здравствуй". Он слишком занят, разъезжая с блондинками на скоростных машинах.
- Он был с блондинкой?
- Конечно.
- С кем-нибудь, кого вы знаете?
- Конечно, знаю. Прошлым летом она работала здесь. Ее зовут Эстер Кэмпбелл. Я думал, она поумнее и не станет путаться с моим племянником Манни.
- Давно ли она крутит с ним?
- Откуда мне знать. У меня нет волшебного зеркальца.
- Где вы их видели?
- На скоростной автостраде.
- Скажите, не дружила ли эта девушка Кэмпбелл с вашей дочерью?
Его лицо потемнело и ожесточилось.
- Может быть. Чего вы добиваетесь, мистер? Сначала вы спрашиваете о моем племяннике, а теперь о дочери.
- Я услышал о вашей дочери только сегодня утром. Она дружила с этой девушкой Кэмпбелл, а меня интересует как раз Кэмпбелл.
- А меня она не интересует, и я ничего не знаю. И меня не стоит спрашивать. Что я могу знать? - Его настроение резко ухудшилось. Он прикинулся дурачком. - Я - неотесанный бездарь. Башка у меня плохо варит. Моя дочь умерла. Мой племянник - прохвост. И всякие проходимцы дают мне по носу…
Окна студии Энтони, расположенной на втором этаже оштукатуренного здания в западном Голливуде, выходили на бульвар. Здание было относительно новым, но оно закрашивалось, счищалось и снова закрашивалось частями - розовыми, белыми и голубыми пятнами, чтобы было похоже на старинное парижское строение на левом берегу Сены. Перед входом раскинулся дворик с несколькими небольшими художественными ларьками, в центре двора каскадом спускался фонтан. В воде возвышалась бетонная скульптура нимфы, закрывающей одной рукой свое срамное место и манящей к себе другой рукой.
По наружной лестнице я поднялся на балкон второго этажа. Через закрытую дверь увидел с полдюжины девушек, затянутых в трико, которые разминали свои конечности у станка. Плоскогрудая женщина с мощными бедрами отдавала приказания голосом ефрейтора во время муштровки:
- Шире движения, силь ву пле. Нет, нет, гран баттемент.
Я подошел к краю балкона, преследуемый кисло-сладким запахом молодого пота. Энтони находился в кабинете, за своим письменным столом, невысокий и широкоплечий, в габардиновом костюме цвета лимонного мороженого. Его лицо было коричневым от загара. Он очень легко поднялся, чтобы показать, что возраст его не берет. На двух пальцах поданной им для рукопожатия руки были надеты по кольцу: одно с печатью, другое - бриллиантовое, под стать бриллиантовой запонке на галстуке. Его рукопожатие походило на захват клешни.
- Мистер Арчер?
Энтони жил в Голливуде дольше, чем я, но он все еще произносил "миистер Аршейр". Возможно, акцент являлся частью его деловой внешности. Несмотря на это, он мне нравился.
- Удивлен, что вы запомнили мою фамилию.
- Я вспоминаю о вас с признательностью, - отозвался он. - Часто.
- С какой женой вы теперь воюете?
- Пожалуйста, не будьте вульгарны. - Он поднял руки жестом утонченного человека и воспользовался моментом, чтобы осмотреть свой маникюр. - С пятой. Мы очень счастливы, и ваша помощь не нужна.
- Пока что.
- Но вы пришли не за тем, чтобы обсудить мои семейные дела. Почему вы здесь?
- Пропала девушка.
- Опять Эстер Кэпмбелл?
- Угу.
- Вас нанял этот большой простак - муж?
- Вы - психолог.
- А он - глупец. Любой мужчина его возраста и комплекции, который в этом городе бегает за женщиной, - глупец. Почему бы ему не постоять на месте, и они потянутся к нему косяками?
- Его интересует только одна. Так что с ней?
- Так что с ней? - повторил он, разводя руки ладонями вверх и показывая, насколько они чисты. - У меня она получила некоторое количество уроков по балету в течение трех или четырех месяцев. Молодые дамы приходят и уходят. Я не отвечаю за их личную жизнь.
