Его плащ, шляпа, перчатки и шерстяной шарф были свалены в одну кучу на кресле у стола. Эллери осторожно подошел к креслу и взял шарф. В средней части у самого края темнело несколько пятен крови. Небольшое пятно, засохшее и покрывшееся корочкой, оказалось также на плаще с обратной стороны воротника. Эллери, нахмурившись, отложил одежду и наклонился, разглядывая пол. Он ничего не обнаружил. Хотя… у кромки ковра виднелись брызги, которые на твердой поверхности пола могла оставить кровь. Возле кресла… Он быстро перешел в другой конец комнаты и склонился над мертвецом. Пол вокруг него был чистым. Эллери выпрямился и отступил назад, под хмурыми взглядами двух мужчин. Мертвое тело лежало параллельно порогу двери, приблизительно посередине между двумя книжными шкафами, обрамляющими дверной проем. С левой стороны, если стоять лицом к двери, шкаф был немного сдвинут относительно своего прежнего положения — вплотную к двери — и повернут так, что левым концом касался дверных петель, а правым торчал, образуя острый угол с плоскостью двери. Тело лежало примерно на полпути к нему. Правый шкаф был немного сдвинут вправо.
— Что вы обо всем этом думаете, Брюммер? — спросил Эллери, внезапно обернувшись. В его голосе не было иронии.
— Я уже сказал вам — нелепость! — взорвался Брюммер. — Никогда в жизни не видел ничего подобного — и, бьюсь об заклад, мистер Квин, что и ваш отец, когда он был капитаном полиции, тоже не видал таких вещей. Кто бы это ни сделал, его надо упрятать в сумасшедший дом.
— В самом деле? — задумчиво отозвался Эллери. — Пожалуй, я с вами согласился бы, если бы не одно весьма примечательное обстоятельство… Кстати, как насчет рогов джентльмена? Их вы тоже спишете на безумие убийцы?
— Рога?
Эллери указал на два железных острия, торчавших из пиджака на спине трупа. Это были широкие плоские лезвия африканских копий. Поскольку в данный момент мужчина лежал лицом вниз, очертания рукояток бугрились под его одеждой. Судя по всему, копья вонзили в его брюки с задней стороны ноги, по одному на каждую ногу, потом они проткнули одежду в области поясницы и прошли под одетым наоборот пиджаком, пока не вылезли наружу из V-образного разреза лацканов. Толстые концы копий находились вровень с подошвами мертвеца. Каждая из пик имела не меньше шести футов в длину, и их острия торчали высоко над лысым окровавленным черепом. Длинные копья под туго застегнутыми брюками и пиджаком придавали мертвецу странный вид: он был похож на убитое животное, которое связали и подвесили на двух жердях.
Брюммер сплюнул в окно:
— Ну и ну! Прямо мурашки по коже. Пики… Нет, мистер Квин, вы должны признать, что это сумасшедший.
— Хватит, Брюммер, — поморщился Эллери, — сколько можно повторять одно и то же. Я согласен, что копья запутывают дело. Однако уверен, что на этом свете нет ничего, что нельзя было бы объяснить. Стоит только как следует об этом задуматься, и еще неплохо, если вам немного повезет. Скажите, мистер Най, эти африканские копья являются собственностью гостиницы? Я не знал, что наши лучшие отели любят примитивное искусство.
— Господи, мистер Квин, конечно нет, — поспешно ответил менеджер. — Они принадлежат мистеру Керку.
— Ну, разумеется, какой я болван! — Эллери взглянул на стену над камином. Африканский щит висел теперь лицом к стене. Четыре светлых следа, оставшиеся на более темной поверхности, образовывали букву X повыше перевернутого щита. Несомненно, раньше на этом месте висели копья, и убийца сорвал их со стены.
— Если бы у меня были сомнения, что этот парень сумасшедший, — упрямо заметил Брюммер, — они улетучились бы при одном взгляде на мебель, мистер Квин. Тут вы ничего не возразите, верно? Только псих мог перевернуть вверх дном всю эту ценную и дорогую обстановку. И для чего, я вас спрашиваю? Как говорится, ни рифмы, ни смысла. Нет, что ни говорите, а он спятил.
— Брюммер прав, — снова простонал Най. — Это работа сумасшедшего.
Эллери с искренним восхищением посмотрел на гостиничного детектива.
— Брюммер, вы попали своим толстым пальцем в самую точку. Рифма и смысл. Вот именно. — Он начал расхаживать взад и вперед по комнате. — В этом все и дело. Вот что поразило меня в первый же момент, когда я увидел эту фантастическую сцену. Рифма! — Он снял с переносицы пенсне и стал размахивать им с таким видом, словно хотел убедить скорее самого себя, чем Брюммера и Ная. — Рифма! Да, во всем этом присутствует рифма, которая поражает воображение и бросает вызов нашим аналитическим способностям. Не будь рифмы, я был бы рад, очень рад. Но рифма здесь, она повсюду, столь полная и столь совершенная, что я сомневаюсь, существовал ли за всю историю логики еще один столь же поразительный пример.
Най пришел в замешательство.
— Рифма? — тупо переспросил он. — Не понимаю, о чем вы говорите.
— Вы имеете в виду мебель, мистер Квин? — уточнил Брюммер, напряженно нахмурив брови. — На мой взгляд, здесь просто… жуткий беспорядок, вот и все. Какой-то псих приложил немало сил, чтобы устроить хаос в этой комнате. И я не понимаю…
— О господи, — воскликнул Эллери, — да вы просто слепые, вы оба. Что вы называете «жутким беспорядком», Брюммер?
— Разве вы сами не видите? Все переставлено, перевернуто вверх дном.
— И только? О боже. Вы видите здесь хоть одну сломанную вещь? Разбитую? Испорченную?
Брюммер кашлянул.
— Пожалуй, нет, сэр.
— Конечно нет! Потому что никто не собирался устраивать здесь хаос. Это работа человека, который имел определенную цель, и его цель была бесконечно далека от бессмысленного разрушения. Вы по-прежнему ничего не видите, Брюммер?
У детектива был несчастный вид.
— Нет, сэр.
Эллери вздохнул и снова водрузил пенсне на переносицу.
— В некотором смысле, — пробормотал он себе под нос, — это будет полезным упражнением. Видит бог, я нуждаюсь… Послушайте, Брюммер, старина. Скажите мне, что в положении этих книжных шкафов кажется вам похожим на… э-э… жуткий беспорядок?
— Книжных шкафов?
Детектив с сомнением оглядел приемную. Шкафы представляли собой набор отдельных секций из нешлифованного дуба; странность заключалась в том, что все они более или менее аккуратно стояли вдоль стены, повернутые к комнате задней стороной.
— Я вижу, что они развернуты лицом к стене, мистер Квин.
— Превосходно, Брюммер. Это касается, — Эллери чуть озадаченно сдвинул брови, — и тех двух секций по обеим сторонам двери, которая ведет в офис; кроме того, следует заметить, что секция слева была придвинута к двери и повернута под небольшим углом внутрь комнаты. А та, что справа, немного сдвинута в правую сторону. Прекрасно. Как насчет ковра?
— Он перевернут обратной стороной, мистер Квин.
— Вот именно. Вы смотрите на его изнанку. А картины на стене?
Лицо Брюммера приобрело кирпично-красный цвет, и он угрюмо пробурчал:
— К чему вы клоните, черт побери?
— А у вас есть какие-нибудь соображения, мистер Най? — поинтересовался Эллери.
Менеджер выпрямил опущенные плечи.
— Боюсь, я плохо разбираюсь в таких вещах, мистер Квин, — ответил он тусклым голосом. — Все, о чем я могу сейчас думать, это ужасный скандал, подорванная репутация отеля, и… и…
— Хм. Ладно, Брюммер, поскольку все это превратилось в нечто вроде демонстрации, позвольте мне исполнить гимн во славу рифмы. — Он достал сигарету и задумчиво закурил. — Книжные шкафы повернуты лицом к стене. Картины тоже повернуты лицом к стене. Ковер на полу перевернули лицевой стороной вниз. Стол, у которого, кстати, есть ящичек — это можно заметить по двум щелям с задней стороны, — также повернули лицом к стене. И старые часы на камине удостоились той же участи. Даже эти весьма удобные кресла развернули так, чтобы они стояли задом наперед и смотрели в стену. Напольную лампу в виде моста повернули кругом, и ее абажур смотрит на стену. Большую лампу и две настольные поставили с ног на голову, так что теперь они очень забавно стоят на своих колпаках и торчат подставками в воздух. Все повернуто, все перевернуто! — Он выдохнул в сторону детектива густое облако дыма. — Итак, Брюммер, что все это значит, так сказать, в общих чертах? Сложите все факты вместе, и они скажут нам — о чем?
Брюммер смотрел на него растерянным взглядом.
— О рифме, Брюммер, о рифме! Все повторяется, как куплеты в песне. Монотонное однообразие одной и той же рифмы — вот что приводит меня в изумление. Разве вы не видите, что не только одежда убитого надета на нем наоборот, но и мебель, и все остальные передвигаемые предметы в этой комнате перевернуты задом наперед?
Оба мужчины уставились на него.
— Разрази меня бог, мистер Квин, — воскликнул Брюммер, — прямо в яблочко!
— Разрази меня бог, мистер Брюммер, — сурово ответил Эллери, — если это дело не войдет в историю детективных расследований, когда — и если — оно будет раскрыто. Все задом наперед. Решительно все. Не один предмет, не две или три вещи, — абсолютно все. Вот вам ваша рифма. А теперь, — пробормотал он, снова начиная ходить по комнате, — как насчет смысла? Зачем кому-то понадобилось все переставить задом наперед? На что это должно намекать, если это вообще должно на что-то намекать? А, Брюммер?
