— А что могут подумать люди? Какое отношение я имею к смерти Сайласа?
— Разумеется, никакого. Но мы не должны давать людям повод подозревать, будто желали его смерти. И твои слова о том, что он ушел с дороги, неуместны.
Пол прикурил сигарету и бросил спичку в камин.
— С нами все в порядке, папа. Полиция наверняка будет расследовать его гибель, но под подозрение в первую очередь попадем не мы, а Клемент. — Он замолчал, вдыхая дым. — А ты считаешь, Сайлас сам свалился со скалы или ему кто-нибудь помог?
— Да ничего подобного. Такое может вообразить лишь сумасшедший.
Джозеф Манселл ошибался. Тимоти Харт сумасшедшим не был, но, наблюдая за действиями полицейских, осматривающих место происшествия и опрашивающих дворецкого Притчарда и горничную Маргарет, заявил Патрисии, что теперь он совершенно уверен: Сайласа со скалы сбросили. Она, как обычно, посоветовала ему не молоть чепуху. На что он мудро возразил:
— Можете называть это чепухой, если вам нравится, но его убили.
— Прошу тебя, перестань превращать трагедию в дешевый триллер!
Патрисия двинулась наверх в апартаменты миссис Кейн со слабой надеждой, что скоро приедет Джим и утихомирит брата. Ее не так легко было вывести из равновесия, однако внезапная гибель Сайласа ее сильно взволновала. Полицейские, «скорая помощь», вопросы, еще вопросы, слуги перешептываются, строят догадки — все это действовало на нервы.
А тут еще миссис Эмили Кейн, сидящая без движения в своей гостиной в кресле с высокой прямой спинкой, глядя перед собой пустыми холодными глазами. Рот поджат, чтобы из него не вырвались слова о какой-то страшной тайне. Патрисия видела, что хозяйка о чем-то напряженно думает.
— И что? Его уже увезли? — спросила миссис Кейн. — Да.
— Какой ужас. — Она вздохнула. — Дознание. Вскрытие. Мой муж наверняка перевернется в гробу.
— Да, все это очень неприятно, — согласилась Патрисия. — Но таковы формальности.
— Формальности, говорите?
После только что высказанных Тимоти предположений слова хозяйки прозвучали зловеще.
— О чем вы думаете, миссис Кейн?
— Ни о чем! Моего сына больше нет, и никакими мыслями его не оживишь. — Она посмотрела на появившуюся в дверях Маргарет: — В чем дело?
— Прибыл Клемент Кейн с супругой, — доложила горничная.
— Проводи их сюда, — кивнула Эмили и обратилась к Патрисии: — А вы оставайтесь.
Через несколько минут Маргарет ввела в гостиную супругов Кейн. Розмари была в синем льняном платье, а Клемент успел все же надеть черную нарукавную повязку.
— Если вы собрались меня утешать, то не надо, — сразу объявила Эмили. — Я в этом не нуждаюсь.
— Я восхищаюсь вами, какая вы сильная женщина, — с серьезным видом произнесла Розмари.
— И в ваших восхищениях я тоже не нуждаюсь!
Розмари потупилась, но было видно, что слова старухи впечатления на нее не произвели. Она уже чувствовала себя здесь хозяйкой.
Клемент, смущаясь, поговорил о том о сем, затем постепенно начал подбираться к главному, намекая, что Эмили, наверное, теперь будет тяжело жить одной в таком большом доме. Патрисия ожидала, что хозяйка возмутится, но та не проронила ни слова.
— Разумеется, — продолжил Клемент, — мы думаем только о том, чтобы вам было хорошо. Но я знаю, насколько хлопотно содержать большой дом, и поэтому мы хотели бы переехать сюда поскорее, не ожидая утверждения завещания.
— Я думаю, это правильно, — добавила Розмари. — Тем более что мы уже продали дом.
— И успели уволить одну из горничных?
— Обеих, — простодушно ответила Розмари. — Повариха ушла вчера, потому что не поладила с помощницей, а сегодня утром горничная объявила, что раз поварихи нет, то и ей у нас нечего делать. Вот так все получилось.
— Можете переезжать, когда хотите, — сказала Эмили.
Сидящая у окна Патрисия с удивлением подняла голову от вышивки, затем снова склонилась над работой.
— Дорогая, вы просто ангел, — воскликнула Розмари. — Я спасена.
— Бабушка Эмили, вы действительно очень добры, — заметил Клемент, глядя в пол. — Надеюсь, мне не нужно говорить, что мы считаем этот дом вашим.
— Полностью, — добавила Розмари. — Должна признаться, что я терпеть не могу вести хозяйство и не намерена ни во что тут вмешиваться… кроме, наверное, обстановки в своих апартаментах. Этим я, конечно, займусь сама. А еда и прочее… в подобных вопросах я совершенно беспомощна.
Эмили выслушала ее с легким презрением и посмотрела на Клемента:
— Я пригласила Джима погостить здесь на следующей неделе. Вам придется с этим примириться.
— Дорогая бабушка, — запротестовал Клемент, — у вас полное право приглашать кого захотите. Что касается меня, то я буду несказанно рад видеть Джима.
— Я ему это непременно передам, — с иронией произнесла Эмили. — И вот еще что. Если вы намерены связаться с тем пронырой американцем, то ставлю вас в известность, что ваш покойный кузен был категорически против. Я понимаю, вы вместе Манселлами считаете себя очень умными, но вам далеко до моего сына.
— Вы бы могли об этом не упоминать, — произнес Клемент, краснея. — Я только вчера вечером разговаривал с Сайласом и полностью с ним согласен. Но Робертс не американец. Он прожил какое-то время в Штатах, но родился здесь. Робертс гражданин Британии.
Эмили пожала плечами:
— Мне безразлично. Он ведет себя как американец. Этого достаточно.
Клемент едва заметно улыбнулся и сменил тему. Стал говорить, чтобы тетушка не расстраивалась, если ей будут докучать дознаватели. На что получил ответ:
— Я не вчера родилась.
Вскоре супруги удалились.
Наследник Сайласа произвел на Патрисию приятное впечатление. Он вел себя с Эмили сдержанно и терпеливо, на резкие замечания не обижался. И она рискнула спросить, за что Эмили его не любит.
— Он безвольный дурак! — сурово бросила хозяйка. — О его жене я вообще молчу. — Эмили принялась теребить шелковые полы халата. — Славные наследнички объявились у моего сына. Милая парочка. И вот с этими людьми мне придется жить до конца дней. — Ее щеки тронул слабый румянец. Глаза между сморщенных век смотрели вперед. — Как бы мне хотелось, чтобы наследником стал Джим. Сейчас он единственный в нашем роду мужчина. А Клемент просто недоразумение.
Патрисия молча слушала.
— И его отец, — продолжила Эмили, — был тот еще тип. Я их всех ненавидела. — Она плотнее запахнула шаль. — Милочка, ко мне больше никого не пускайте. Не желаю никого видеть. Никого. Ни Манселлов, ни остальных.
Манселлы приехали в середине дня. Агата с дочкой. Патрисия сообщила, что миссис Кейн устала и визитеров принимать не может. Бетти тут же разразилась тирадой, как она хорошо ее понимает, и передала наспех подобранный букет разных цветов.
— А детям я сказала, что дядя Сайлас уехал путешествовать. Они ведь еще ничего не знают о смерти. Я не дарила им всяких уродцев и не читала сказки про людоедов. Дети должны быть окружены прекрасным.
— Вздор! — объявила Агата. — Дети — жестокие бессердечные существа.
Чтобы помешать дамам развивать эту тему дальше, Патрисия согласилась, что действительно лучше страшилок детям не рассказывать. Бетти, которая до сей поры считала мисс Эллисон «не склонной к сочувствию», очень обрадовалась и рассказала, что когда одна из тетушек Пембл прислала Питеру на Рождество черномазого уродца с выпученными глазами и спутанными волосами, она моментально заменила эту игрушку милой пушистой овечкой.
— Да этот хулиган вообще не заслуживает никаких подарков, — проговорила Агата тоном, не терпящим возражений. — Но какое отношение кукла-уродец имеет к смерти Сайласа?
Она повернулась к Патрисии и потребовала отчета о несчастном случае со всеми подробностями. И ни в коей мере не желала удовлетвориться скудными сведениями, продолжая засыпать ее вопросами. Патрисии пришлось чуть ли не извиняться, что она так мало знает.
В течение дня особняк посетили еще несколько визитеров, оставив карточки с соболезнованиями. Один из них, Пол Манселл, даже в такой день не удержался от идиотских ухаживаний за Патрисией.
Приехал выразить сочувствие миссис Кейн и Оскар Робертс.
Обоих посетителей имел удовольствие наблюдать Тимоти Харт. По поводу Пола Мэнселла он тут же поспешил сообщить Патрисии, что это довольно гнусный тип. А вот Оскар Робертс, с которым он встретился на подъездной дорожке, вызвал его восхищение. В отличие от Эмили, мальчик не имел предубеждения к американцам. Америка представлялась ему страной Эльдорадо, населенной шерифами и ковбоями, где в городах орудовали бутлегеры и гангстеры, а их выслеживали отважные агенты ФБР. О существовании другой Америки он не ведал. Когда Оскар Робертс заговорил с ним на языке его любимого киногероя, Тимоти сразу поверил, что перед ним человек, у которого где-то под пиджаком спрятана кобура с кольтом, и тут же простил ему не очень уважительное обращение «сынок».
