– А с черного хода?
– Не думаю, сэр, но я спрошу.
– Спрашивать буду я, благодарю вас, – остановил его инспектор. – Сперва мне бы хотелось точнее установить время. Кто и когда последний раз видел мистера Экройда живым?
– Я, по всей вероятности, – сказал я. – Ушел я отсюда без… дайте подумать… примерно без десяти девять. Он просил меня сказать, чтобы его не беспокоили, и я предупредил Паркера.
– Да, сэр, – почтительно подтвердил дворецкий.
– Мистер Экройд был, несомненно, жив в половине десятого, – сказал Реймонд. – Я слышал, как он разговаривал здесь.
– С кем?
– Этого я не знаю. Тогда я думал, что там у него доктор Шеппард. Я хотел было поговорить с мистером Экройдом о документах, заняться которыми он мне поручил, но, услышав голоса, вспомнил, что он просил не мешать его разговору с доктором, и ушел. А теперь оказывается, что к этому времени доктора там уже не было?
– Четверть десятого я был уже дома, – подтвердил я. – И оставался там до этого телефонного звонка.
– Кто же был с ним в половине десятого? – спросил инспектор. – Не вы, мистер… э… мистер?..
– Майор Блент, – подсказал я.
– Майор Гектор Блент? – переспросил инспектор, и в голосе его прозвучало уважение.
Блент молча кивнул.
– По-моему, мы вас уже видели здесь, сэр. Я не сразу узнал вас, но вы гостили у мистера Экройда год назад в мае?
– В июне, – поправил Блент.
– Ах да, в июне. Но, возвращаясь к моему вопросу, не вы ли были с мистером Экройдом в половине десятого?
Блент покачал головой:
– После обеда я его не видел.
– А вы, сэр, ничего не расслышали из разговора? – обратился инспектор к Реймонду.
– Расслышал несколько фраз, которые – я ведь считал, что мистер Экройд разговаривает с доктором Шеппардом, – показались мне несколько странными. Мистер Экройд вроде бы сказал: «Обращения к моему кошельку были столь часты за последнее время, что эту просьбу я удовлетворить не смогу…» Тут я ушел и больше ничего не слышал, но очень удивился, потому что доктор Шеппард…
– …не имеет обыкновения просить взаймы ни для себя, ни для других, – докончил я.
– Требование денег… – задумчиво произнес инспектор. – Возможно, в этом разгадка. Вы говорите, Паркер, – обратился он к дворецкому, – что никого не впускали через парадный вход?
– Никого, сэр.
– Следовательно, сам мистер Экройд впустил этого незнакомца. Но я не понимаю… – Инспектор на минуту задумался. – Однако ясно одно, – продолжал он, – в половине десятого мистер Экройд был еще жив и здоров. Это последнее, что нам о нем известно.
Паркер смущенно кашлянул. Инспектор строго взглянул на него:
– Ну?
– Прошу прощения, сэр. Но мисс Флора видела его после.
– Мисс Флора?
– Да, сэр. Примерно без четверти десять. Она мне сказала, что мистер Экройд не хочет, чтобы его тревожили.
– По его поручению?
– Не совсем так, сэр. Я нес поднос с виски и содовой, а мисс Флора как раз вышла из кабинета и остановила меня.
Инспектор очень внимательно посмотрел на Паркера.
– Но вас же уже предупреждали, что мистер Экройд не желает, чтобы его тревожили?
Паркер начал запинаться. Руки у него дрожали.
– Да, сэр. Да, сэр. Именно так, сэр.
– Но вы все-таки собирались войти?
– Я позабыл, сэр. То есть я хочу сказать, что я всегда в это время приношу виски с содовой, сэр, и спрашиваю, не будет ли еще приказаний. И я полагал… в общем, я как-то не подумал…
Тут впервые до моего сознания дошло, что Паркер подозрительно взволнован. Его буквально трясло, как в лихорадке.
– Хм, – сказал инспектор. – Я должен немедленно поговорить с мисс Экройд. Когда я вернусь, осмотрю комнату. Пока тут ничего не трогать. На всякий случай запру окно и дверь.
После этого он направился в холл, а мы за ним. Вдруг он остановился, взглянул на лестницу в спальню и сказал через плечо:
– Джонс, останьтесь-ка тут. И никого в эту комнату не впускайте.
– С вашего позволения, сэр, – почтительно сказал Паркер. – Если вы запрете дверь в холл, то сюда никто войти не сможет. Лестница ведет только в спальню мистера Экройда и его ванную. Другого выхода оттуда нет. Прежде была дверь в верхний коридор, но мистер Экройд приказал ее заложить. Ему нравилось чувствовать, что его личные комнаты отгорожены от остального дома.
Для того чтобы было нагляднее, я набросал план правого крыла дома. Маленькая лестница ведет, как и сказал Паркер, в большую спальню (переделанную из двух смежных), к которой примыкают ванная и уборная.
Инспектор с одного взгляда убедился, что Паркер прав, и, едва мы вышли, запер дверь, а ключ сунул себе в карман. Потом вполголоса отдал какое-то распоряжение полицейскому, и тот удалился.
– Надо заняться этими следами, – объяснил инспектор. – Но прежде мне необходимо поговорить с мисс Экройд. Она последняя видела своего дядю живым. Она знает, что случилось?
Реймонд отрицательно покачал головой.
– Не будем пока ей ничего говорить, так ей будет легче отвечать на мои вопросы. Скажите только, что произошла кража и я прошу ее одеться и спуститься вниз.
Реймонд отправился выполнять распоряжение.
– Мисс Экройд сейчас спустится. Я передал ей все, что вы просили, – сказал он, вернувшись.
Минуты через три появилась Флора в розовом кимоно. Она казалась встревоженной.
– Добрый вечер, мисс Экройд, – сказал инспектор. – Мы подозреваем попытку ограбления, и я нуждаюсь в вашей помощи. Это бильярдная? Пойдемте туда.
Флора спокойно опустилась на широкий диван у стены и посмотрела на инспектора:
– Я не понимаю. Что украдено? Что вы от меня хотите?
– Дело вот какого рода, мисс Экройд. Паркер говорит, что видел, как вы вышли из кабинета вашего дяди примерно без четверти десять. Это так?
– Да. Я заходила пожелать ему доброй ночи.
– И время названо точно?
– Да, кажется. Но я не вполне уверена, могло быть и чуть позднее.
– Ваш дядя был один или нет?
Флора покачала головой:
– Один. Доктор Шеппард уже ушел.
– Вы не заметили, было ли открыто окно?
– Не знаю. Шторы были спущены.
– Так-так. Ваш дядя вел себя как обычно?
– По-моему, да.
– Вы не скажете, какой именно произошел между вами разговор?
Флора помолчала, видимо, припоминая.
– Я вошла и сказала: «Спокойной ночи, дядя. Я ложусь. Как-то я устала сегодня». Он что-то буркнул в ответ, а я… я подошла и поцеловала его. Он похвалил мое платье, сказал, что оно мне к лицу, и отослал меня, сославшись на занятость. И я ушла.
– А говорил он что-нибудь о том, чтобы его не беспокоили?
– Ах да! Я забыла. Он сказал: «Передай Паркеру, что мне ничего сегодня не потребуется, пусть он меня не беспокоит». Я встретила Паркера у дверей и передала ему приказание дяди.
– Так-так, – сказал инспектор.
– Но что же было украдено?
– Мы еще не вполне уверены, – с расстановкой сказал инспектор.
В глазах Флоры появилось испуганное выражение. Она вскочила с дивана.
– В чем дело? Вы что-то от меня скрываете?
Блент бесшумно встал между ней и инспектором. Она, как бы ища поддержки, протянула к нему руки. Он взял их и погладил, успокаивая ее, как ребенка, и тихо проговорил:
– У меня плохая весть для вас, Флора. Плохая для всех нас… Ваш дядя Роджер…
– Дядя? Что?
– Это будет для вас тяжелым ударом. Бедный Роджер умер.
Флора отшатнулась от него. Ее глаза расширились от ужаса. Она прошептала:
– Но когда? Когда?
– Боюсь, что вскоре после того, как вы ушли от него, – угрюмо сказал Блент.
Флора поднесла руку к горлу, вскрикнула и потеряла сознание. Я успел подхватить бедняжку, и мы с майором отнесли ее в спальню. Потом я попросил его разбудить миссис Экройд и сообщить печальную весть. Флора скоро пришла в себя, и, поручив ее заботам матери, я поспешил вниз.
Я встретил инспектора у двери кухни.
– Ну, как она, доктор? – спросил он.
– Уже пришла в себя. С ней ее мать.
– Отлично. А я допросил слуг. Все утверждают, что к черному входу никто не подходил. Не могли бы вы поточнее описать вашего незнакомца?
– Боюсь, что нет, – сказал я с сожалением. – Ведь уже стемнело, а у него был поднят воротник, шляпа нахлобучена на глаза.
– Хм, – сказал инспектор. – Похоже, хотел скрыть лицо. Вы уверены, что не видели его прежде?
Я ответил, что нет, но не очень уверенно. Я припомнил вдруг, что голос показался мне знакомым, и нерешительно сообщил об этом инспектору.
– Вы говорите, голос у него был грубый, простонародный?
Я подтвердил. Но тут мне стало казаться, что грубость была как бы преувеличенной. Может быть, он прятал не только лицо?
– Вы не откажетесь пойти со мной в кабинет, доктор? Мне надо задать вам один-два вопроса.
Я изъявил согласие.
– Теперь нас не побеспокоят, да и не подслушают тоже, – сказал он мрачно. – Объясните мне, что это за шантаж.
– Шантаж? – воскликнул я в крайней растерянности.
– Паркеру пригрезилось? Или в этом что-то есть?
