— Рассказывай.
— Поскольку у меня не было никакой возможности вытащить хоть что-нибудь из этой гусыни с почты, которая делает вид, что у нее память вообще отшибло, я стал рыскать по гостиницам и меблированным комнатам, расспрашивать служащих в гаражах и на вокзалах.
— Понятно.
— Сейчас ведь не сезон, и большинство приезжающих в Конкарно либо местные, либо те, кого здесь более или менее знают: коммивояжеры, например.
— Короче.
Из-за комиссара все разговоры вокруг оборвались.
— Я подумал, если кто-нибудь приехал из Парижа, чтобы дать телеграмму…
— Представь себе, я уже понял.
— Так вот! В тот самый день, когда была отправлена эта телеграмма, приехала дама в голубом костюме и белой шляпке. Она сошла с поезда в четыре, а телеграмму отправили без четверти пять.
— У нее был багаж?
— Нет. Погодите. Она не останавливалась в гостинице. Знаете отель «Желтый Пес» в конце перрона? Она там поужинала и до одиннадцати часов просидела в углу кафе. Иначе говоря, уехала поездом одиннадцать сорок.
— Ты это проверил?
— Еще не успел, но я не сомневаюсь, потому что она ушла из кафе как раз в то время, а расписание попросила сразу после ужина.
— Она ни с кем не говорила?
— Только с официанткой. Она все время читала, даже за едой.
— Ты не узнал, что за книгу она читала?
— Нет. Официантка говорит, что у нее иностранный акцент, но какой именно, не знает. Что делать дальше?
— Снова поговорить на почте.
— А потом?
— Позвонить мне или Люка, если меня не будет на месте, и возвращаться.
— Хорошо, патрон. Вы тоже думаете, что это она?
Кладя трубку, Мегрэ улыбнулся.
— Может быть, мадам Мегрэ наведет нас на след, — сказал он. — Вы позволите мне уйти, шеф? Мне срочно надо кое-что выяснить самому.
В комнате инспекторов он, по счастью, успел застать Лапуэнта, совершенно потерявшего покой.
— Пойдем-ка со мной!
Они взяли такси, стоявшее на набережной; юному Лапуэнту было здорово не по себе: у комиссара не было привычки вот так прихватывать его с собой.
— Угол площади Бланш и улицы Лепик.
Был час, когда на Монмартре, а на улице Лепик в особенности, все тротуары заставлены тележками зеленщиков; груды фруктов и овощей замечательно пахли землей и весной.
Мегрэ понял, что слева от него — тот самый маленький ресторан, где обедал шофер, а напротив увидел гостиницу «Приятный отдых»; точнее, увидел он только узкую дверь этой гостиницы, зажатую между двумя лавками: колбасной и бакалейной.
Комнаты на месяц, на неделю и на день.
Водопровод. Центральное отопление.
Цены умеренные.
В глубине коридора была стеклянная дверь, за ней лестница, на стене сбоку висела табличка: «Контора».
Черная рука указующим перстом звала подняться по ступенькам наверх, в бельэтаж.
— Эй, кто-нибудь! — позвал Мегрэ.
Запахи напомнили ему те времена, когда он, примерно в возрасте Лапуэнта, в составе бригады полиции нравов целыми днями ходил по меблирашкам. Пахло бельем, потом, незастеленными постелями, невынесенными помойными ведрами и пищей, разогреваемой на спиртовке.
Рыжая, неряшливо одетая женщина стояла, опершись о перила.
— В чем дело?
Затем, сразу поняв, что они из полиции, недовольным голосом объявила:
— Сейчас иду!
Еще некоторое время она ходила наверху, грохотала ведрами и швабрами; наконец появилась, застегивая блузку на своей необъятной груди. Вблизи стало видно, что ее волосы у корней совсем седые.
— Что случилось? Меня только вчера проверяли, постояльцы у меня сейчас спокойные. Вы ведь не из полиции нравов?
Не отвечая, комиссар со слов шофера такси описал ей спутника дамы в шляпке.
— Вы его знаете?
— Может быть. Я не уверена. Как его зовут?
— Именно это я и хотел бы узнать у вас.
— Принести книгу записи постояльцев?
— Прежде всего скажите мне, нет ли у вас клиента, похожего на этого человека.
— Может, господин Левин?
— Кто он?
— Не знаю. Во всяком случае, хороший человек, заплатил за неделю вперед.
— Он еще у вас?
— Нет. Вчера уехал.
— Один?
— Разумеется, с мальчиком.
— А дама?
— Вы хотели сказать, няня?
— Минуточку. Давайте начнем сначала, так будет быстрее.
— Давайте, а то у меня лишнего времени нету. Что сделал господин Левин?
— Отвечайте, пожалуйста, на мои вопросы. Когда он приехал?
— Четыре дня назад. Можете проверить по моей книге. Я ему сказала, что у меня комнаты нет, так оно и было. Но он настаивал. Я спросила, на сколько ему нужна комната; он ответил, что заплатит за неделю вперед.
— И как же вы смогли его поселить, если у вас не было свободной комнаты?
Мегрэ знал ответ, но хотел его услышать. В таких отелях часто держат комнаты на втором этаже для парочек, которые приходят на минутку или на часок.
— Всегда есть «случайные» комнаты, — ответила она, употребив словечко для посвященных.
— Ребенок был с ним?
— В тот момент нет. Он поехал за ним и вернулся через час. Я спросила, как же он будет управляться с таким маленьким ребенком, и он сказал, что у него есть знакомая няня, она и будет с ним большую часть дня.
— Он показал вам паспорт или удостоверение личности?
По правилам она непременно должна была потребовать у него документы, но было ясно, что она этого не сделала.
— Он сам заполнял карточку. Я сразу увидела, что это человек порядочный. И что, вы теперь из-за этого устроите мне неприятности?
— Не обязательно. Как была одета няня?
— На ней был голубой костюм.
— И белая шляпка?
— Да. Она всегда приходила утром, купала малыша, а потом уходила с ним.
— А господин Левин?
— Он до одиннадцати часов, а то и до полудня оставался дома. Я думаю, он опять ложился спать. Потом уходил, и целый день я его не видела.
— А ребенка?
— Тоже. Раньше семи часов вечера — никогда. Она приводила его и укладывала спать. А сама, одетая, ложилась на кровать и ждала господина Левина.
— И когда же он возвращался?
— Не раньше часа ночи.
— Тогда она уходила?
— Да.
— Где она жила, вы не знаете?
— Нет, я только знаю — сама это видела — что она, выходя, садилась в такси.
— Она с вашим постояльцем была близка?
— Вы хотите сказать, спала ли она с ним? Не уверена. По некоторым признакам, я думаю, случалось. Они ведь имеют право, не так ли?
— Что записал в своей карточке Левин, какую национальность?
— Француз. Он сказал, что давно живет во Франции и натурализовался.
— Откуда он приехал?
— Не помню. Ваш коллега из полиции нравов вчера унес все карточки, ну, как обычно, по вторникам. Впрочем, если не ошибаюсь, он приехал из Бордо.
— Что произошло вчера в полдень?
— В полдень? Не знаю.
— А утром?
— Около десяти часов к нему пришли. Няня с ребенком уж порядочно как вышла.
— Кто пришел?
— Я имени не спрашивала. Не очень хорошо одетый человек, совсем не привлекательный на вид.
— Француз?
— Да, конечно. Я сказала ему номер комнаты.
— Раньше он никогда не появлялся?
— Кроме няни, к Левину вообще никто не приходил.
— Южного акцента у него не было?
— Скорее, парижский. Знаете, он похож на тех типов, которые останавливают вас на бульваре и либо открытками порнографическими торгуют, либо предлагают отвести вас известно куда.
— И долго он здесь оставался?
— Да, он-то оставался, а господин Левин уходил.
— С вещами?
— Откуда вы знаете? Я очень удивилась, когда увидела его с вещами.
— У него их было много?
— Четыре чемодана.
— Коричневых?
— Чемоданы ведь почти все коричневые, разве нет? Во всяком случае, не дешевые, и по крайней мере два из натуральной кожи.
— Что он вам сказал?
— Что ему неожиданно надо уехать, что он срочно покидает Париж, но еще вернется за детскими вещами.
— И через какое время он вернулся?
— Примерно через час. Дама была с ним.
— Вас не удивило, что вы не видите мальчика?
— Вы и это знаете?
Она становилась все более осторожной, потому что начинала понимать, что история, похоже, серьезная, и полицейские знают куда больше, чем говорят.
— Они втроем долго пробыли в комнате и довольно громко разговаривали.
— Будто ссорились?
— Во всяком случае, спорили.
— По-французски?
— Нет.
— Парижанин принимал участие в разговоре?
— Почти нет. Да он первым и ушел, я его больше не видела. Потом ушли господин Левин и дама. Поскольку я попалась им по пути, он поблагодарил меня и сказал, что предполагает через несколько дней вернуться.
— Вам это не показалось странным?
— Если бы вы восемнадцать лет содержали такую гостиницу, вам бы уже ничего не казалось странным.
