– Стелла, – холодно ответил я, – но я не понимаю…
Довольный смешок Пуаро прервал меня на полуслове. Похоже, что-то в моем сообщении крайне его развеселило.
– А «Стелла» означает «звезда», не так ли? Великолепно!
– Во имя всего святого, о чем вы?
– А звезды порой светят ярко! Вуаля, Гастингс! Успокойтесь, друг мой. И, умоляю вас, не сидите с видом оскорбленного достоинства – это вам не идет! Собирайтесь. Сейчас мы с вами отправимся в Монтегю-Мэншенс и зададим несколько вопросов.
Ничего не поделаешь, я отправился вместе с ним в Мэншенс. Оказалось, это целый квартал прелестных домиков в прекрасном состоянии. На пороге нужного нам дома, греясь на солнышке, нежился швейцар. Именно к нему и обратился Пуаро:
– Прошу прощения, не могли бы вы мне сказать, не в этом ли доме проживают миссис и мистер Робинсон?
Судя по всему, швейцар не любил тратить слов попусту и к тому же не отличался стремлением совать нос в чужие дела. Едва удостоив нас взглядом, он хмуро бросил:
– Номер четвертый. Третий этаж.
– Благодарю вас. А не скажете ли, давно ли они занимают здесь квартиру?
– Полгода.
Я в изумлении вытаращил на него глаза. Челюсть у меня отвисла. Искоса бросив взгляд на Пуаро, я заметил на его губах торжествующую ухмылку.
– Невозможно! – вскричал я. – Вы, должно быть, ошиблись.
– Полгода.
– Вы уверены? Эта леди, о которой я говорю, – высокая, довольно привлекательная, с прелестными золотисто-каштановыми волосами…
– Она самая, – бросил швейцар. – Въехала на Михайлов день[63], точно. Как раз шесть месяцев назад.
Похоже, он тут же потерял интерес к разговору и не спеша побрел в холл. Я вслед за Пуаро вышел на улицу.
– Ну так как, Гастингс? – ехидно спросил мой маленький приятель. – Что вы теперь скажете, друг мой? По-прежнему будете утверждать, что красавицы всегда говорят правду?
Я предпочел промолчать.
Прежде чем я успел спросить, что он намерен предпринять и куда мы идем, Пуаро повернулся и зашагал по Бромптон-роуд.
– К агентам по найму, – ответил он на мой невысказанный вопрос. – У меня вдруг появилось сильнейшее желание подыскать себе квартирку в Монтегю-Мэншенс. Если не ошибаюсь, очень скоро здесь должно произойти нечто крайне интересное.
На этот раз счастье улыбнулось нам. Квартира номер 8, на пятом этаже, с мебелью, сдавалась за десять гиней в неделю. Пуаро тут же снял ее на месяц. Снова оказавшись на улице, он решительно пресек все мои попытки возмутиться:
– Да ведь я купаюсь в деньгах, Гастингс! Почему я не могу позволить себе эту маленькую прихоть? А кстати, друг мой, есть у вас револьвер?
– Да… где-то есть, – слегка опешив от неожиданности, ответил я. – Неужели вы думаете…
– Что он нам понадобится? Что ж, вполне возможно. Судя по вашему лицу, это вам по душе. Романтика и приключения – ваша стихия, Гастингс!
Утро следующего дня застало нас уже на новом месте. Меблировано наше гнездышко было просто очаровательно. Да и расположение комнат – точь-в-точь как у Робинсонов. Обе квартиры располагались одна над другой, только наша – на два этажа выше.
Следующим днем после нашего переезда было воскресенье. Время уже перевалило за полдень, когда Пуаро, встрепенувшись, вдруг распахнул дверь и сердитым шепотом подозвал меня к себе. Где-то внизу под нами хлопнула дверь.
– Гляньте-ка вниз, Гастингс… туда, в пролет. Это и есть ваши знакомые? Только, умоляю, не высовывайтесь вы так, не то вас заметят!
Я свесился через перила.
– Да, это они, – прошептал я взволнованно.
– Отлично. Давайте немного подождем.
Примерно через полчаса на лестничной площадке появилась крикливо и пестро одетая молодая женщина. Испустив удовлетворенный вздох, Пуаро на цыпочках прокрался обратно в квартиру.
– Чудесно. Сначала ушли хозяин с хозяйкой, а теперь вслед за ними и горничная. Стало быть, квартира сейчас пуста.
– Что вы затеяли? – предчувствуя недоброе, встревожился я.
Не обращая на меня ни малейшего внимания, Пуаро рысцой поспешил на кухню и дернул за веревку угольного лифта-подъемника.
– Вот так мы и спустимся, словно мешки с мусором, – с самым жизнерадостным видом пояснил он, – и ни одна живая душа нас не заметит! Как это водится у вас в Англии – воскресный концерт, воскресный «выход в свет» и, наконец, сладкий послеобеденный сон после воскресного ростбифа, – все это позволит мне без помех заняться своими делами! Прошу вас, друг мой!
Он без колебаний шагнул на грубо сколоченную деревянную платформу. Помявшись, я последовал за ним, впрочем, без особого энтузиазма.
– Мы что же, собираемся проникнуть в чужую квартиру? – спросил я. Эта затея Пуаро нравилась мне все меньше и меньше.
Нельзя сказать, чтобы ответ Пуаро очень меня обнадежил.
– Ну, скажем так – не сегодня, – буркнул он.
Потянув за веревку, мы медленно опускались все ниже и ниже, пока не оказались на уровне третьего этажа. Я услышал, как с губ Пуаро сорвалось довольное восклицание – деревянная дверца, ведущая в кухню, оказалась не заперта.
– Заметили, Гастингс? И ведь так всегда! Никому и в голову не придет днем запереть на щеколду эти дверцы. А ведь кто угодно может подняться или спуститься – вот как мы с вами, – и никто ничего не заметит! Ночью – да, запирают, хотя, боюсь, твердо ручаться за это тоже нельзя. Впрочем, на этот случай мы с вами предпримем кое-какие меры предосторожности.
С этими словами, к моему глубочайшему удивлению, Пуаро извлек из кармана какие-то инструменты и, не колеблясь ни минуты, приступил к делу. Насколько я мог понять, мой приятель задался целью ослабить болт таким образом, чтобы его легко можно было незаметно извлечь. Вся операция заняла не больше трех минут. Закончив, Пуаро сунул инструменты в карман, и мы, к немалому моему облегчению, вернулись к себе.
Утром в понедельник Пуаро спозаранку куда-то ушел. Его не было весь день. Вернулся он только поздно вечером и, проковыляв к креслу, опустился в него со вздохом удовлетворения.
– Гастингс, не хотите ли совершить небольшой экскурс в историю? – поинтересовался он. – Держу пари, то, что я расскажу, как раз в вашем духе. Вы ведь без ума от кино, верно?
– Ну что ж, с удовольствием послушаю, – рассмеялся я. – Только я надеюсь, что все это – подлинные события, а не плод вашей богатой фантазии.
– Нет, нет, все – чистая правда, никакого вымысла. Да и наш с вами приятель, инспектор Джепп из Скотленд-Ярда, может подтвердить каждое мое слово. Тем более что и узнал я эту историю как раз от него. Ну так слушайте, Гастингс. Где-то месяцев шесть назад в США из Государственного департамента украли некие секретные документы, касающиеся обороны побережья. Любое правительство – да хоть бы Япония, к примеру, – с радостью отвалило бы солидный куш за эти бумаги. Подозрения тогда пали на одного молодого человека, Луиджи Валдарно, по происхождению итальянца, он занимал какую-то мелкую должность в Госдепе. Никто бы и не вспомнил о нем, если бы он не исчез в то же время, что и бумаги. Действительно ли он украл документы или нет, навсегда останется тайной, только спустя два дня его нашли в Нью-Йорке, в Ист-Сайде, с пулей в голове. Бумаг при нем не обнаружили. Уже позже стало известно, что Луиджи Валдарно какое-то время встречался с мисс Эльзой Хардт, молоденькой певицей, которая совсем недавно стала выступать с концертами. Жила она в Вашингтоне, снимала квартиру вместе с братом. Собственно говоря, о ее прошлом ничего не известно, и никто ею бы не заинтересовался, если бы она не исчезла так же таинственно, как и Валдарно, причем в то же самое время. У полиции были основания полагать, что она состояла в связи с неким международным шпионом, выполнявшим самые разные гнусные поручения своих хозяев. Американские секретные службы сбились с ног в надежде выследить ее. В то же самое время в поле их зрения попал один японец, живший в Вашингтоне. Теперь уже никто не сомневается, что, когда Эльза Хардт, обнаружив за собой слежку, заметала следы, она кинулась за помощью именно к нему. Две недели назад он спешно выехал в Англию. Следовательно, у нас с вами есть веские основания полагать, что и Эльза Хардт сейчас здесь. – Помолчав немного, Пуаро вдруг неожиданно мягко добавил: – Послушайте описание мисс Хардт. Думаю, Гастингс, это будет вам интересно: рост пять футов семь дюймов, глаза голубые, волосы рыжевато-каштановые, изящное телосложение, нос прямой, особых примет нет.
– Миссис Робинсон, – ахнул я.
– Ну что ж, и такое возможно, конечно, – задумчиво промолвил Пуаро. – Кроме того, я знал, что какой-то смуглый мужчина, с виду иностранец, только сегодня утром наводил справки о четвертой квартире. Поэтому, друг мой, я предлагаю вам на этот раз изменить своим привычкам, а именно – пожертвовать возможностью сладко проспать до утра, присоединиться ко мне и провести всю ночь в квартире под нами. Разумеется, прихватив с собой ваш замечательный револьвер!
