Там стояла Дороти Рифф в шляпке и надевала пальто. Задержись я на тридцать секунд, и я остался бы без одного из действующих лиц. Она окинула меня взглядом, но не заговорила.
— Надеюсь, вы покидаете нас не насовсем? — спросил я вежливо.
— Да, — отрывисто ответила она. — Я ухожу домой. Есть возражения?
— Есть, — тоже отрывисто сказал я.
— О! Даже так? — Она скосила на меня взгляд.
Я кивнул.
— Вы для меня народ слишком утонченный. Я из тех, кто тычет в людей пальцем, а здесь для этого обстановка неподходящая. Поэтому я позвонил мистеру Вульфу, объяснил ситуацию, он со мной согласился и сейчас находится на пути сюда. С вами он захочет поговорить в особенности, поскольку именно вы предположили, что его клиент — шантажист. Так что не могли бы вы еще немного подождать?
Она нахмурилась.
— Сюда едет Ниро Вульф?
— Да.
— Зачем?
Я сделал неопределенный жест рукой.
— Расследовать.
— Я вам не верю.
— Что ж, я слов на ветер не бросаю. Увидите — поверите, а уж увидев его , вы поверите точно. Покамест я назначил себя привратником, чтобы впустить мистера Вульфа и никого не выпускать.
— Глупости! Я вольна уйти, когда захочу.
— Конечно, можете. Но, вы думаете, это понравится Хаку?
Она открыла рот, закрыла его, развернулась на каблучках и, подойдя к лестнице, взлетела по ней.
Едва она скрылась, из комнаты, где стоял телевизор, появился Пол Тейер, сопровождаемый миссис О'Ши и Сильвией Марси.
— Что за базар? И где мисс Рифф? — спросил Тейер, когда они подошли.
Я ответил, что, узнав о намерении мистера Вульфа присоединиться к нам, она поспешила подняться наверх, чтобы предупредить мистера Хака. Новость, похоже, не произвела на миссис О'Ши совершенно никакого впечатления, но Сильвия Марси что-то восторженно проворковала, а Тейер отступил шаг назад, опустил подбородок и уставился на меня из-под своих тяжелых бровей. Вопросов и комментариев у него не было, зато они были у женщин. Миссис О'Ши заявила, что всегда думала, что профессиональные сыщики больше причиняют неприятности, нежели избавляют от них, и теперь она получила возможность в этом убедиться. Мисс Марси сказала, что почтет за счастье отвечать на вопросы, задаваемые самим Ниро Вульфом, пусть даже они будут не по поводу чего-либо столь ужасного, как убийство, вот только она недостаточно сообразительна и опасается, что запутается относительно каких-нибудь мелочей.
Раздался звонок, я открыл дверь, и Вульф шагнул в прихожую.
Он пронзил меня взглядом, обвел глазами остальных, повернулся ко мне и буркнул:
— Ну?
— Мисс Марси. Миссис О'Ши. Мистер Тейер, — представил я. — А это мистер Вульф.
Он наклонил голову на сантиметр:
— Как поживаете? — Затем снова мне, громче и отчетливее: — Ну?
— Тут есть лифт, что значительно упрощает дело, — произнес я. — Мы все в него сядем и поедем. Вы и я выйдем на следующем этаже, зайдем в кабинет, и я объясню ситуацию. Остальные направятся в комнату мистера Хака этажом выше и предупредят, что мы скоро объявимся. Или, если хотите, я сам могу доложить о вас. Все предельно просто. Ваше пальто и шляпу, сэр.
Он позволил мне их взять, и я положил вещи на стул. Пока мы направлялись к лифту, Сильвия Марси уже успела что-то проворковать Вульфу, но я не разобрал, что именно. Этажом выше мы с Вульфом вышли, я провел его через коридор к кабинету и, распахнув дверь, посторонился, пропуская его. Когда, закрыв дверь, я обернулся, Вульф уже смотрел на меня.
— Ну? — прорычал он.
— Да, сэр. Позвольте начать? — Я подошел к столу и встал между двумя его половинками. — Итак, я воспользовался этим телефоном. — Я прикоснулся к аппарату. — Сперва я положил книгу сюда. — Я похлопал по столу. — Затем набрал номер, взял в правую руку вот это. — Я поднял пресс-папье. — И в подходящий момент шлепнул им по книге. После чего застонал, бросил трубку и упал на пол.
Это был один из тех двух, трех или, возможно, четырех случаев, когда я видел Вульфа лишившимся дара речи. Он даже не казался свирепым. Осмотревшись вокруг и не найдя кресла, которое бы ему приглянулось, он подошел к стоявшему у стены дивану, сел и придал своему телу устойчивость, растопырив руки и опершись ладонями о диван.
— Я отказался от салата, сыра и кофе, — проговорил он, — и поспешил приехать сюда.
— Да, сэр. Я вам неизмеримо признателен. Я могу…
— Молчи. Ты рассматриваешь мое правило никогда не покидать дом по делам как глупую прихоть рассчитывающего прослыть оригиналом упрямца. Но это не прихоть; это всего лишь необходимое условие приемлемого существования. В противном случае частный сыщик превращается в раба всякого, а в Нью-Йорке десять миллионов жителей. Неужели ты так твердолоб, что не можешь понять меня?
— Нет. Но я…
— Молчи. — Теперь он достаточно выпустил пар, чтобы поджать губы и свирепо посмотреть на меня. Он помотал головой. — Хотя, нет. Говори.
Я пододвинул стул и поставил его напротив Вульфа, зная, что он не любит выворачивать голову, общаясь с собеседником. Сев, я оказался достаточно близко, чтобы понизить голос до шепота.
— Хотя я совершенно уверен, что в этой комнате нет подслушивающего устройства и что здесь никто не прячется, орать все-таки не следует, — произнес я. — Мне нужно пересказать вам события последних трех часов. Это займет семь минут.
— Слушаю. Говори, — прорычал он.
Я рассказал ему все, правда, немного выбившись из регламента, но не так чтобы сильно. С его лица не сходило страдальчески-капризное выражение, но по глазам я видел, что он слушает.
— Когда во время ужина я встал из-за стола и поднялся наверх, — продолжал я, — единственным моим намерением было взглянуть на труп еще раз и вызвать полицейских. Но, оказавшись в комнате Луэнта, я понял, что должен сперва посоветоваться с вами, а звонить из дома мне не хотелось. Мне были нужны инструкции. Сами посудите, ведь если бы явились полицейские, мне пришлось бы объяснять, зачем нас нанял Луэнт, а здешние обитатели, в свою очередь, рассказали бы, что я заявил им по поводу целей расследования. Возникла бы неувязочка, и я угодил бы еще в один из тех дурацких переплетов, благодаря которым уже имел счастье сидеть навытяжку перед окружным прокурором по десять часов кряду. И вы попали бы в этот переплет вместе со мной. Мне требовалось, чтобы вы все взвесили и приняли решение, но оставлять дом, чтобы пойти позвонить, я не хотел.
Он что-то буркнул без тени симпатии.
— В конце концов, — заключил я, — ведь не случилось ничего непоправимого, если не брать в расчет проломленный череп Луэнта. Вы можете распорядиться, как мне действовать и что говорить, и идти домой наслаждаться своим салатом, сыром и кофе. Когда вы благополучно покинете пределы здания, я поднимусь в комнату нашего клиента, чтобы его о чем-нибудь спросить, с ужасом обнаружу, что он мертв, и помчусь ставить в известность хозяев и полицию. Что же касается тысячи, которую Луэнт заплатил вам, то он, несомненно, признал бы, что вы ее честно заработали, придя сюда и объяснив мне, как следует поставить дело, чтобы его смерть причинила нам как можно меньше неудобств.
Он уставился на меня. В подобной ситуации, находясь в тиши своего кабинета, он издал бы разъяренный вопль, но здесь ему пришлось сдержаться.
— Вздор, — произнес он горько. — Ты не хуже меня знаешь, зачем ты это сделал. Полиция, в особенности мистер Кремер, никогда не поверят, что ты осмелился бы заманить меня сюда ради чего-либо менее серьезного, нежели убийство, и они знают, что без твоего трюка я бы вообще не пришел. Поэтому я вынужден сам приняться за расследование случившегося. Есть в комнате мистера Хака приличное кресло?
— Есть одно, которое вам подойдет, но не надейтесь, что оно вам понравится.
— Я и не надеюсь. — Он поднялся. — Ладно, пошли.
Проблема посадочных мест в комнате Хака вызвала небольшую заминку. После того как Вульф был представлен Хаку и Дороти Рифф, и хозяин дома нехотя уступил желанию Вульфа обсудить дела его клиента Германа Луэнта, оказалось, что единственное кресло, способное с достоинством вместить габариты великого сыщика, занимал Пол Тейер, который все еще на что-то дулся и поэтому не обратил внимания на мой вежливый намек. Когда же я открытым текстом попросил его пересесть и даже прибавил «пожалуйста», он посмотрел на меня исподлобья, но повиновался.
Когда Вульф наконец уселся и, покрутив головой, обозрел присутствующих, а они вперились взглядами в него, я почувствовал себя вполне уютно, сознавая, что свалил со своих плеч бремя ответственности. Впрочем, Вульф предупредил меня, что поведет речь об убийстве, и я понимал, что, гневаясь на мою выходку, заставившую его пуститься в трехминутное путешествие на такси, он может ради забавы повернуть дело так, чтобы не убавить, а наоборот, прибавить мне хлопот с полицией.
— Я уже объяснил мистеру Гудвину, что мирюсь с его вмешательством исключительно из уважения к своему шурину, — заговорил Хак. Его тон был очень учтивым. — Однако теперь вдобавок появляетесь вы… Откровенно говоря, мистер Вульф, всякому терпению существует предел.
