— Не уговаривай. Касательно Энн Эймори я не открою рта.
— Как хочешь, — сказал он. — Я всегда считал, что ты с приветом. Ты арестован. Садись в машину.
Я так и сделал.
Мне предстояло выполнить еще одно небольшое дело прежде, чем предоставить судьбе распорядиться событиями. Прибыв на Сентер-стрит, я потребовал осуществить свое право на один телефонный звонок. Я связался со знакомым адвокатом, которого вытащил из постели и привел ему несколько фактов для Билла Прэтта из «Курьера». В 3:45 ночи после того, как я провел три часа в компании инспектора Кремера, двух лейтенантов, нескольких сержантов и прочих подонков, отказываясь произнести и звук касательно жизни и смерти Энн Эймори, меня посадили в камеру отличной новой городской тюрьмы, которая внутри была далеко не такой, как снаружи.
Право, стоило двух долларов протащить мне в камеру газету. В среду днем я сидел на краю моей койки в тюремной камере и любовался первой страницей утреннего выпуска «Курьера», который сообщал:
«В связи с убийством задержан майор армии США. Бывший помощник Ниро Вульфа сидит за решеткой».
Как сказал бы учитель школьнику: «Не просто хорошо, а превосходно». «Майор армии США» было позором, а уж «бывший помощник Ниро Вульфа» — и вовсе отлично. Чтобы привлечь внимание читающих ко второй странице, там были помещены наши с Вульфом фотографии. И статья оказалась тоже неплохой. Билл Прэтт не обманул моих надежд, что придало мне хороший аппетит, и я не пожалел еще двух долларов, чтобы послать за едой, которая соответствовала бы случаю. Отобедав, я растянулся на койке и вволю поспал, восстановив силы, израсходованные за последние две ночи.
Я проснулся от скрипа двери и, моргая, смотрел на охранника, который подал мне знак следовать за ним. Протерев глаза, я встал, встряхнулся, зевнул и пошел за охранником к лифту. Спустившись, мы вышли за решетку, отделяющую тюрьму от свободного мира, и, пропетляв по коридорам, очутились в офисе, где мне уже довелось бывать прежде. Все было привычным — инспектор Кремер за большим письменным столом, сержант Стеббинс, стоящий рядом и готовый на все, что не требует умственной деятельности, и в стороне еще одни человек за столиком и при блокноте. Непривычным в этом офисе было пребывание Ниро Вульфа. Он сидел на стуле возле стола Кремера, и я вынужден был стиснуть губы, чтобы, увидев его не в спортивной одежде, не улыбнуться. На нем был темно-синий в тонкую полоску шевиотовый костюм, желтая рубашка и темно-синий галстук. Он выглядел очень респектабельным. Костюм, правда, был теперь ему несколько великоват, но меня это не волновало.
Он посмотрел на меня и ничего не сказал. Но посмотрел.
— Садись, — приказал Кремер.
Я сел, положив ногу на ногу, и принял весьма самоуверенный вид.
Вульф отвел от меня взгляд.
— Повторите коротко, что вы сообщили мне, мистер Кремер.
— Ему все это известно, — буркнул Кремер, положив кулаки на стол. — Вчера в 7:10 вечера миссис Чак, вернувшись в квартиру в доме № 316 по Барнум-стрит, нашла свою внучку Энн Эймори мертвой на полу. Девушка была задушена с помощью шарфа, который остался у нее на шее. Патрульная машина прибыла в 7:21, уголовная полиция — в 7:27, медицинский эксперт — в 7:42. Девушка умерла от часа до трех до их посещения. Тело увезли…
Вульф поднял палец.
— Пожалуйста, изложите основные факты насчет мистера Гудвина.
— Их он тоже знает. На груди погибшей, под платьем, была записка, которую я вам уже показал, сочиненная Гудвином и подписанная «Арчи». Листок был вырван из записной книжки, найденной при нем и теперь находящейся в моем распоряжении. Свежие отпечатки пальцев Гудвина были найдены на предметах мебели в квартире. Одиннадцать волосков были обнаружены под шарфом, завязанном на шее жертвы. Их сравнили с волосами Гудвина, и они оказались совершенно одинаковыми. Гудвин был по тому адресу в понедельник вечером, грубо разговаривал с миссис Чак, пригласил Энн Эймори во Фламинго-клуб, откуда он бежал вместе с ней при появлении там дамы, которую зовут… В данном случае это не имеет значения. Вчера он опять был в доме № 316 по Барнум-стрит и наводил справки о человеке по имени Фьюри, а затем, по-видимому, провел большую часть дня, вынюхивая что-то в округе. Мы еще не знаем всех подробностей. Двое из соседей видели, как он шел по Барнум-стрит недалеко от дома № 316 между половиной седьмого и семью часами с неким Роем Дугласом, который живет…
— Достаточно, — рявкнул Вульф. — Арчи, объясни в чем дело.
— Когда ему представили эти показания, — грохотал Кремер, — Гудвин отказался говорить. Против обыска он не возражал, и в кармане у него была найдена записная книжка. Он позволил нам провести микроскопическое исследование его волос с теми, которые были найдены у убитой под шарфом. Но говорить не желает. И после этого, — он кулаком ударил по крышке стола, — у вас хватает нахальства явиться сюда, впервые оказав нам честь своим визитом, и угрожать разгоном нашего отдела!
— Я просто… — начал было Вульф.
— Минуту! — заревел Кремер. — Уже пятнадцать лет я слушаю вашу болтовню, из которых десять лет Гудвин ведет себя на грани риска. Дела обстоят следующим образом. В данный момент он не обвиняется в убийстве. Мы задержали его в качестве свидетеля. Он же ведет себя крайне нахально и захохотал, когда мы предъявили ему клок волос. Хотя вполне могло случиться, что он не заметил, как девушка схватила его за волосы и, попытавшись освободиться от шарфа, который он затянул у нее на горле, сунула туда эти волосы. Вы человек сообразительный, Вульф. Ни у кого нет таких мозгов, насколько мне известно. Поэтому попробуйте объяснить, каким образом волосы Гудвина очутились под шарфом. Вот почему мы готовы возражать против просьбы отпустить Гудвина под любой залог.
Кремер вытащил из кармана сигару, сунул ее в рот и вонзил в нее зубы.
— Все в порядке, босс, — обратился я к Вульфу, изображая на своем лице улыбку. — Не думаю, что им удастся собрать достаточно доказательств, чтобы обвинить меня. Я уверен, что они не сумеют этого сделать. У меня есть адвокат, который вот-вот явится. Идите домой и забудьте про меня. Не хочу мешать вашим тренировкам.
Губы Вульфа зашевелились, но он не издал ни звука. Он онемел от гнева.
— Арчи, — глубоко вздохнув, наконец произнес он, — ты меня перехитрил. Я ничего не могу сделать. Даже уволить тебя не могу, поскольку ты сейчас у меня не служишь. — Он взглянул на Кремера. — Мистер Кремер, вы просто осел. Оставьте мистера Гудвина наедине со мной на час, и я раздобуду вам все сведения, которые вы желаете получить.
— Наедине с вами? — с издевкой прохрипел Кремер. — Пусть я осел, но не до такой уж степени.
Лицо Вульфа исказилось. Он еле сдерживался.
— Ничего не поделаешь, босс, — назидательным тоном произнес я. — Я попал в переплет. Я не виновен, но задета моя честь. Хороший адвокат сумеет меня вытащить. Вчера вечером я с трудом сдержался, чтобы не позвонить вам и тем самым нарушить ваш режим. Я знал, что вы не захотите…
— По-видимому, Арчи, — мрачным тоном отозвался он, — ты забыл, как хорошо я тебя знаю. Хватит молоть чепуху. В чем состоят твои условия?
— Мои что? Условия? — на секунду растерялся я.
— Да. За сведения, которые мне придется раздобыть, чтобы найти убийцу. А прежде всего — вытащить тебя отсюда. Ты представляешь, что я испытал, когда Фриц принес мне газету и я увидел заголовок?
— Да, сэр, представляю. Что касается условий, то, поскольку я нахожусь на службе в армии, мы просим вашей помощи…
— Вы ее получите. Я готов…
— Не сомневаюсь. Вы готовы похудеть и умереть на поле боя. Мы же просим разрешения полковнику Райдеру посетить вас как можно скорее. Мы просим вас вытащить ваш мозг из сундука, возвратить мне мой свитер, который уже безбожно растянут, и приступить к работе.
— Черт бы тебя побрал.
— В чем дело, наконец? — взорвался Кремер.
— Пожалуйста, помолчите! — рявкнул Вульф. Он сложил руки на груди, закрыл глаза и начал втягивать и вытягивать губы, что нам с Кремером неоднократно приходилось видеть. На этот раз дольше, чем всегда. Наконец Вульф открыл глаза и глубоко вздохнул.
— Согласен, — пробормотал он, обращаясь ко мне. — Рассказывай.
— Могу я позвонить полковнику Райдеру и пригласить его на завтра в одиннадцать утра? — усмехнулся я.
— Откуда мне знать? Я еще не закончил работу здесь.
— Как только она завершится?
— Да.
— Идет. — Я повернулся к Кремеру. — Велите Стеббинсу позвонить Фрицу с просьбой вытереть пыль в офисе, проветрить дом, купить продукты и приготовить ужин к восьми, как обычно, пожарив молодую индейку и все, что к ней полагается. И пусть не забудет прихватить три ящика пива.
Пэрли издал какой-то звук, означавший возмущение, но Кремер выказал согласие кивком головы, и Пэрли вышел из комнаты.
