Его темные глаза были очень выразительны, а своим голосом он владел с мастерством актера. Кэй знала его с пятнадцати лет. Когда-то они растирали друг друга маслом и загорали в Хуан ле Пене, вместе танцевали и играли в теннис. Они были всегда не только друзьями, но и союзниками.
Юный Мэррик подавал с левой половины корта. Невил отыграл, не оставив сопернику никаких надежд: блестящий драйв в дальний угол.
— Слева Невил играет отлично, — заметил Тэд — Гораздо лучше, чем справа. Мэррик здесь как раз слабоват, и Невил это использует. Он знает, где его ждет победа, и накрывает именно этот угол.
Гейм закончился.
— Четыре-три, Стрэндж впереди, — объявил судья. Следующий гейм Невил взял на своей подаче. Юный Мэррик в смятении посылал мяч за мячом в аут.
— Пять три.
— Кажется, дела у Невила пошли, — признал Латимер.
Но затем юноша собрался. Его игра стала осторожной. Он начал менять длину удара.
— Голова у него на месте, — одобрил Тэд. — А ногами он работает просто первоклассно. Да, это будет игра.
Постепенно Мэррик выровнял счет до пяти-пяти. Они дошли до семи-семи, и в конце концов Мэррик выиграл матч со счетом девять-семь.
Невил, улыбаясь и сокрушенно качая головой, подошел к сетке, чтобы обменяться рукопожатием.
— Молодость берет свое, — прокомментировал Тэд Латимер. — Девятнадцать против тридцати трех. Но я, Кэй, могу раскрыть тебе подлинную причину, почему игра Невила никогда не станет чемпионской. Он слишком хорошо умеет проигрывать.
— Чепуха.
— Нет, не чепуха. Невил, черт его возьми, всегда являет собой тип совершенного спортсмена. Я ни разу не видел, чтобы он вышел из себя, проиграв матч.
— Конечно, нет, — сказала Кэй. — Никто не выходит.
— Выходят, да еще как! Видели мы этих теннисных звезд, у которых сдают нервы. Они тогда ни с чем не считаются: победа — любой ценой. Но старина Невил — о, он всегда готов принять счет с улыбкой. Пусть победит сильнейший, и вся эта чушь! Господи, как же я ненавижу этот школьный дух! Благодарение богу, я никогда не ходил в школу.
— Что, желчь разъедает?
— Одно слово — кошка!
— Мне неприятно, что ты так открыто настроен против Невила и вечно цепляешься к нему.
— А за что мне его любить? Он у меня девушку увел.
Его глаза неотрывно смотрели на Кэй.
— Я никогда не была твоей девушкой. Обстоятельства не позволяли.
— Это верно. Между нами за год и на пресловутый двухпенсовик не набегало.
— Замолчи. Я полюбила Невила и вышла за него замуж…
— А он прекрасный парень, и все мы так и говорим!
— Ты что, пытаешься вывести меня из терпения? Задавая вопрос, она повернулась к нему. Тэд открыто ей улыбнулся — и медленно, не сразу она ответила ему такой же улыбкой.
— Ну как лето, Кэй?
— Так себе. Прекрасно прокатились на яхте. Весь этот теннис мне уже несколько поднадоел.
— А сколько вам тут осталось? Еще месяц?
— Да. Потом в сентябре мы поедем в Галлз Пойнт недели на две.
— Я остановлюсь в отеле «Истерхед Бэй», — сказал Тэд. — Уже заказал комнату.
— Чудная компания соберется! — посетовала Кэй. — Невил, я, его бывшая жена да еще какой-то плантатор из Малайзии, приехавший домой в отпуск.
— Звучит в самом деле превесело!
— Ну и, конечно, эта нудная кузина. Егозит вокруг этой неприятной старухи — да только ничего за это не получит, потому что деньги-то достанутся мне и Невилу.
— Может быть, она этого не знает, — заметил Тэд.
— Вот было бы забавно, — съехидничала Кэй.
Но голова у нее при этом явно была занята чем-то другим. Она внимательно разглядывала ракетку, которую вертела в руках. Неожиданно у нее перехватило дыхание.
— О, Тэд!
— Что такое, детка?
— Не знаю, просто у меня иногда холодеют ноги! Мне становится страшно, и голова кружится.
— Это на тебя не похоже, Кэй.
— Не похоже ведь, правда? Во всяком случае, — она как-то неопределенно улыбнулась, — ты ведь будешь в «Истерхед Бэе»?
— Все, как договорились.
Когда Кэй встретила Невила у выхода из раздевалки, первое, что он сказал, было:
— Я вижу, ухажер прибыл.
— Тэд?
— Да, он. Верный пес или, пожалуй, верная ящерица — так ему больше подходит.
— Он, следовательно, тебе не нравится?
— О, он мне безразличен. Если тебе доставляет удовольствие таскать его на веревочке…
Он замолчал и пожал плечами.
— Я думаю, ты ревнуешь, — ответила на это Кэй.
— К Латимеру?
Его удивление было искренним.
— Все считают Тэда очень красивым.
— Уверен, что так оно и есть. В нем действительно есть этакий слащавый латиноамериканский шарм.
— Ты в самом деле ревнуешь.
Невил дружелюбно сжал ее локоток.
— Нет, не ревную. Можешь держать вокруг себя этих прирученных обожателей хоть целый двор, если это тебе доставляет удовольствие. Я являюсь обладателем, а обладатель перед поклонником имеет все мыслимые преимущества, с этим не поспоришь.
— Ты очень уверен в себе, — сказала Кэй, слегка надувшись.
— Конечно. Ты и я — это Судьба! Судьба устроила нашу встречу. Судьба свела нас вместе. Помнишь, мы познакомились в Каннах, и я уезжал в Эсторил; и только подумать, первым человеком, которого я там встречаю, оказывается очаровательная Кэй! Я тогда сразу понял, что это Судьба и что мне ее не избежать!
— Это была не совсем Судьба, — сказала Кэй. — По правде говоря, здесь не обошлось без моего вмешательства.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Но именно так все и было! Видишь ли, в Каннах я услышала, что ты собираешься в Эсторил. Вот я и насела на мамулю и хорошенько ее разогрела — потому-то первым человеком, которого ты увидел в Эсториле, и была Кэй.
Невил посмотрел на нее с замешательством.
— Ты мне никогда этого раньше не рассказывала, — медленно произнес он наконец.
— Не рассказывала, потому что на пользу тебе это бы не пошло. Ты бы еще возомнил о себе бог весть что. Но я-то всегда умела хорошо строить и осуществлять планы. Ведь если сидеть сложа руки, само по себе ничего не произойдет! Ты вот иногда называешь меня глупышкой, но по-своему я далеко не так уж глупа. Во всяком случае, я не упущу своего шанса. Иногда мне приходится планировать надолго вперед.
— Мыслительный процесс у тебя, должно быть, очень интенсивный.
— Смейся, сколько хочешь.
Но Невил произнес с неожиданной горечью:
— Неужели я только начинаю понимать женщину, на которой женился? Написано «Судьба» — читай «Кэй»!
Кэй спросила, встревоженная его тоном:
— Ты же не рассердился, правда, Невил?
— Нет-нет, разумеется, нет. Я просто… думал…
Лорд Корнелли, богатый пэр Англии, известный своей эксцентричностью, сидел за монументальным письменным столом, который составлял его особую гордость и радость. Стол был изготовлен по специальному заказу, и вся остальная обстановка кабинета только подчеркивала эту его уникальность, обошедшуюся владельцу в совершенно фантастическую сумму. Эффект получился потрясающий; правда, впечатление несколько портило неизбежное присутствие самого лорда Корнелли — круглого, незначительного с виду человека, который выглядел совсем карликом в соседстве с этим величественным произведением мебельного искусства.
В этот уголок великолепия, столь характерного для Сити, вступила белокурая секретарша, со вкусом подобранная к роскошной обстановке.
Бесшумно скользнув по паркету, она положила лист бумаги перед великим человеком.
Лорд Корнелли прищурился.
— Макуэртер? Макуэртер… Кто он? Никогда о нем не слышал. Ему что, назначено?
Белокурая секретарша напомнила, что именно так и обстояло дело.
— Макуэртер, да? А, Макуэртер! Тот парень! Ну конечно! Пригласите его. Немедленно пригласите.
Лорд Корнелли радостно похмыкивал. Он был в превосходнейшем настроении.
Откинувшись на спинку кресла, он с удовольствием разглядывал мрачное, неулыбающееся лицо человека, которого вызвал к себе для разговора.
— Итак, Макуэртер? Ангус Макуэртер?
— Да, это мое имя.
Макуэртер буквально выдавливал из себя слова, он держался прямо и без тени улыбки на лице.
— Вы работали у Герберта Клея. Я не ошибаюсь?
— Нет, не ошибаетесь.
Похмыкивания лорда Корнелли возобновились.
— Я знаю о вас все. У Клея отобрали его водительские права, и все потому, что вы не прикрыли его на суде и не показали под присягой, что он ехал не превышая двадцати миль в час! Очень близко к сердцу он это все воспринял! — Похмыкивания усилились. — Он рассказал нам эту историю в «Савое». «Этот чертов шотландец тупоголовый!» Так и сказал! Никак не мог успокоиться. И знаете, что я подумал?
— Не имею представления.
В голосе Макуэртера стали заметны сердитые нотки. Однако лорд Корнелли не обратил на это ни малейшего внимания. Он с удовольствием вспоминал свои впечатления от рассказа Клея.
— Я подумал про себя: вот тот парень, который мог бы мне пригодиться! Человек, слово которого не купишь за деньги. У меня вам не придется лгать. Для моего бизнеса это ни к чему. Я разъезжаю по всему земному шару в поисках честных людей — и нахожу, что их чертовски мало!
