Ознакомительная версия.
Телефон на улице Ангулем упорно молчал. Неве, поочередно с коллегой следивший за домом, не заметил ничего особенного.
Что касается Альбера Жориса, то было известно, что на второй день, в шесть часов вечера, он еще находился в Париже. Постовой Дамбун, который, как и все полицейские, получил описание парня, заметил его на углу площади Клиши и бульвара Батиньоль, когда тот вышел из бара. Жорис нырнул в толпу и затерялся. Хозяин закусочной заявил, что его посетитель по телефону не звонил, съел пять крутых яиц с булочкой и выпил три стакана кофе. Наверно, очень проголодался.
Оставался еще нож. Утренней почтой получили письмо от фирмы, которая изготовляет эти ножи. Указывалось, что согласно номеру, выбитому на колодке, нож, найденный на бульваре Сен-Мартен, был среди товаров, отправленных четыре месяца назад оптовику в Марселе.
— Что мне делать, шеф? — спросил Жанвье.
— Предупреди Марсель. Затем возьми с собой Мерса или кого-нибудь другого из лаборатории и топайте на улицу Ангулем. Пускай Мере снимет все отпечатки пальцев. Не забудьте осмотреть верх зеркального шкафа.
Все это время Моника ждала.
Без четверти одиннадцать Мегрэ сказал наконец:
— Пригласите ее.
Он встретил Монику стоя.
— Поскольку мне хочется поговорить с вами серьезно, — оправдывался он, — я должен был сначала решить неотложные дела.
— Понимаю.
— Пожалуйста, садитесь.
Она присела, поправила волосы и положила сумку на колени. Мегрэ занял свое место, взял трубку и, прежде чем ее прикурить, пробормотал:
— Вы разрешите?
— Мой отец курил.
— Я хотел бы, разумеется, поговорить с вами об отце.
Она кивнула.
— А также о вас… Вы очень любите мать, Моника?
Комиссару хотелось вести допрос вежливо и свободно, поэтому он обращался к ней добродушно, стараясь вызвать на откровенный разговор. Однако первый же ее ответ перечеркнул все планы Мегрэ.
Спокойно, словно это было совсем естественно, она бросила:
— Нет.
— Хотите сказать, что вы не сходитесь характерами?
— Ненавижу ее.
— Почему?
Она слегка пожала плечами:
— Месье был у нас дома, видел ее.
— Что вы имеете в виду?
— Моя мать думает только о себе. Жалуется на судьбу.
Видите ли, замужество не принесло ей такого же положения, как ее сестрам. А перед людьми хвастается, будто у нее приличное состояние и полный достаток.
Мегрэ едва сдержал улыбку.
— А отца вы любили?
— Он был бедным человеком.
— Как это понимать?
— Он ничего не делал, чтобы изменить тот образ жизни, какой мы вели. Что касается меня, то я уже давно думаю лишь о том, как бы уехать.
— Вы выходите замуж?
— Независимо от этого. Лишь бы только уехать.
— Когда вы собираетесь это сделать?
— Скоро.
— Своих поставили в известность?
— Зачем?
— Уехали бы, не сказав ничего?
— А почему бы и нет? Разве это их обеспокоит?
Комиссар глядел на девушку все с большей заинтересованностью и временами даже забывал потягивать трубку.
— Когда вы узнали, что отец уже не работает на улице Бонди? — спросил он напрямик.
Он полагал, что вопрос застанет ее врасплох, но ошибся. Видимо, она предвидела его и заранее приготовила ответ. Только этим можно было объяснить ее поведение.
Приблизительно три года назад, кажется, в январе. Был мороз. Фирма «Каплан» ликвидировалась в конце октября. В январе и феврале отец не искал работы.
Наступило время, когда он совсем запутался с деньгами. Тогда он осмелился, хотя и неохотно, занять их у Леонии и старого бухгалтера.
— Отец сам сказал вам об этом?
— Нет. Это произошло иначе. Мне случайно пришлось попасть к парикмахерше, которая жила в том же доме, где работал отец. Я зашла во двор. Уже темнело, а там света не было. Удивленная, я обратилась с вопросом к консьержке и узнала, что фирма «Каплан» уже не существует.
— Вы сказали об этом матери?
— Чет.
— А отцу?
— Он не сказал бы мне правды.
— Вы следили за ним?
— Да. Не сразу, так как у меня не было удобного случая, а где-то двумя днями позже. Под предлогом срочной работы в конторе я выехала утренним поездом и ждала его на вокзале.
— Что он делал в этот день?
— Заходил в несколько контор. Потом пошел в редакцию какой-то газеты, чтобы прочитать объявления. Я сообразила, что он ищет работу…
— А между тем ваш отец в конце каждого месяца приносил зарплату…
— Это меня, собственно, и удивляло. Все время я ждала, что он придет с пустыми руками. Отец же, наоборот, однажды заявил матери, что просил повышения зарплаты и получил его.
— Когда это было?
— Уже позже. Примерно в августе.
— И вы сделали вывод, что отец нашел работу?
— Да. Я хотела убедиться в этом и снова за ним проследила. Но он, как и раньше, не работал. Слонялся, сидел на лавках. Я думала, что у него выходной день, и спустя две недели снова пошла за ним. На этот раз он заметил меня на Больших бульварах. Побледнев, заколебался и в конце концов подошел ко мне.
— Он заметил, что вы за ним следили?
— Вряд ли. Мне пришлось пояснить, что я забрела сюда случайно. Он пригласил меня выпить кофе с молоком на террасе кафе и признался мне.
— Что он рассказал?
— Мол, фирму «Каплан» ликвидировали, и он очутился на улице, велел ничего не говорить матери, чтобы ее не беспокоить, уверял, что скоро найдет другое место.
Отец добавил, что пока работает страховым агентом, а поэтому у него есть свободное время.
— Почему он этого не сказал дома?
— Конечно же из-за матери. Она презирает людей, которые обивают чужие пороги, — не важно, продают ли они пылесосы или предлагают страховые полисы. Обзывает их ничтожествами и нищими. Узнай мать, что ее муж на такой работе, она почувствовала бы себя униженной и отравила бы ему жизнь.
— Вы поверили отцу относительно страхования?
— Поначалу.
— А потом?
— Я уже не была уверена.
— Почему?
— Прежде всего потому, что он зарабатывал много денег.
— Так много?
— Через несколько месяцев отец заявил, что его назначили заместителем директора в той же фирме «Каплан» и что он снова получил надбавку.
— Вы еще когда-нибудь обедали вместе?
— Да. Он говорил со мной шепотом. А в ресторане предлагал самые дорогие блюда, потом пригласил сходить в кино.
— Он носил желтые башмаки?
— Однажды. И тогда я спросила у него, где он переобувается. Отец пояснил мне, что ему по работе пришлось нанять комнату в городе.
— Он дал свой адрес?
— Не сразу. Он все долго держал в секрете.
— Когда вы познакомились с Альбером Жорисом?
Девушка ждала и этого вопроса.
— Почти пять месяцев назад.
— Вы его любите?
— Мы собираемся уехать вместе.
— Чтобы пожениться?
— Да. Сейчас он не может на мне жениться. Он еще несовершеннолетний. Нужно согласие родителей.
— А они не дали бы согласия?
— Наверно…
— Почему?
— Потому что Альбер не имеет средств к существованию.
— Куда вы намеревались уехать?
— В Южную Америку. Я уже подала заявление на паспорт.
— Имеете деньги?
— Немного. У меня кое-что остается от зарплаты.
— Когда вы впервые попросили денег у отца?
— И это вам известно?
— Откуда вы узнали о квартире отца в Париже?
— Нашел Альбер.
— Следил?..
— Да. Мы вдвоем мучились над тем, каким образом отец зарабатывает такие деньги. Решили, что Альбер будет держать его под наблюдением.
— И что он открыл?
— Первое, что отец имел комнату на улице Ангулем.
Дальше, что он совсем не занимается страхованием, а бродит по Большим бульварам и часами просиживает там на лавке. В конце концов…
— Что в конце концов?
— Он имел любовницу.
— Вы видели ее?
— Альбер показал мне место, где они встречались.
— На бульваре Сент-Антуан?
— Да. В кафе. Я будто нечаянно зашла туда и заглянула в зал. Долго не могла разглядывать ее, но пришла к выводу, что она так же несимпатична, как и моя мать…
— А потом вы пошли на улицу Ангулем?
— Да.
— Угрожали ему?
— Нет. Я притворилась, будто потеряла конверт с послеобеденной выручкой и что меня выгонят с работы, если не найду денег. И еще прибавила, что меня будут считать воровкой.
— Как он отнесся к этому?
— Кажется, забеспокоился.
— Альбер тоже был у отца?
— Я боюсь за Альбера.
— Вам известно, куда он исчез?
— Нет. Альбер убежден, что его обвинят в убийстве.
— Почему?
— Потому что он ходил на улицу Ангулем…
— Какие у вас доказательства, что не он убил отца?
— Зачем ему это было делать? — А потом сказала спокойным тоном: — Я могла бы взять у отца столько денег, сколько нам захотелось бы.
Ознакомительная версия.
