хваленый фотограф не прихватил с собой фамильные драгоценности, уходя?
— Нет, о нет. Он просто исчез.
Она слегка фыркнула. Очевидно, что бы ни рассказала мисс Сирл Гранту о своем кузене, она не станет скрывать факты и лгать ради благопристойности.
Как только Грант повесил трубку, вернулась Марта. Впереди нее шел маленький мальчик и нес дрова. Он аккуратно уложил поленья в камин и уставился на Гранта.
— Томми хотел бы кое о чем попросить вас, — проговорила Марта. — Он знает, что вы — сыщик.
— О чем, Томми?
— Вы не покажете мне свой револьвер, сэр?
— Показал бы, будь он у меня с собой. Но, к сожалению, он в ящике в Скотланд-Ярде.
Томми, казалось, был поражен в самое сердце.
— Я думал, он у вас всегда при себе. У фараонов в Америке — всегда. А вы умеете стрелять, сэр?
— Умею, — улыбнулся Грант, снимая этим ужасные подозрения, которые начали зарождаться в голове ребенка. — Я вот что предлагаю: когда ты следующий раз будешь в Лондоне, приходи в Скотланд-Ярд, и я покажу тебе револьвер.
— Я могу прийти в Ярд! О, спасибо! Большое спасибо, сэр! Это будет просто классно!
Томми ушел, вежливо пожелав доброй ночи, окутанный радостной аурой в фут толщиной.
— А родители думают, что они могут излечить мальчишек от любви к огнестрельному оружию, если не станут дарить им игрушечных солдатиков, — вздохнула Марта, ставя омлет на стол. — Садитесь есть.
— Я должен вам за разговор с Лондоном.
— А я-то думала — вы будете отдыхать.
— Я и отдыхал, но мне в голову пришла одна мысль, и это, пожалуй, первый шаг, который может привести к решению задачки, с тех пор как я занялся ею.
— Ладно! — проговорила Марта. — Так что теперь радуйтесь, и пусть ваши пищеварительные соки делают свою работу.
Маленький круглый стол придвинули к очагу, для украшения трапезы и создания настроения на него поставили свечи, и в спокойной дружеской обстановке они стали ужинать. Вошла миссис Трапп с цыпленком, была представлена Гранту и многословно поблагодарила его за приглашение Томми. Больше их никто не беспокоил. За кофе разговор коснулся Сайласа Уикли и странного образа жизни в доме в проулке.
— Сайлас гордится, что живет жизнью «рабочего класса», хотя никто не понимает, что это значит. Ни один из его детей, он считает, не должен начинать в лучших условиях, чем были у него самого. Он ужасно скучен, когда толкует о том, что вышел из начальной школы. Можно подумать, что он — первый со дня основания университета, кто поступил в Оксфорд, окончив начальную школу. Он — классический случай перевернутого снобизма.
— А что он делает с деньгами, которые зарабатывает?
— Бог знает. Возможно, закапывает их под полом хижины, в которой работает. Никому никогда не разрешается переступать порог этой хижины.
— Я беседовал с ним в этой хижине сегодня утром.
— Алан! Вы умница! И что там внутри?
— Один известный писатель и очень мало результатов его работы.
— Я думаю, он исходит кровавым потом, когда пишет. Понимаете, у него совершенно нет воображения. Я хочу сказать, он не может представить себе, как работает мозг другого человека. Поэтому все его ситуации и реакция его персонажей на ситуации — сплошные клише. Он продается благодаря своей «близости к земле», своей «стихийной силе». Господи, спаси нас всех! Давайте отодвинем стол и сядем поближе к огню.
Марта открыла буфет и, превосходно имитируя мальчишку-разносчика, продающего всякую всячину с лотка на железнодорожной платформе, произнесла:
— «Драмбуи», бенедиктин, стрега, «Гранд Марнье», «Боло», шартрез, сливовица, арманьяк, коньяк, ракия, кюммель, разнообразные французские сиропы невыразимой сладости и сердечное средство миссис Трапп — имбирная настойка.
— Вы намереваетесь проникнуть в тайны Департамента уголовного розыска?
— Нет, дорогой, я предлагаю отдать должное вашему вкусу. Вы один из немногих знакомых мне мужчин, кто обладает этой штукой.
Она поставила на поднос шартрез и ликерные рюмки и удобно устроилась на кушетке, вытянув свои длинные ноги.
— Теперь рассказывайте.
— Но мне нечего рассказывать, — запротестовал Грант.
— Я не это имела в виду. Я хотела сказать — поговорите со мной. Представьте, что я ваша жена, — упаси Боже! — а я просто буду вас слушать. Например, вы же не думаете всерьез, что у несчастного тупицы Уолтера Уитмора хватило пороха стукнуть этого мальчика Сирла по голове, не так ли?
— Нет, этого я не думаю. Сержант Вильямс называет Уолтера «мямлей», и, похоже, я согласен с ним.
— Как называет?
Грант объяснил, и Марта заявила:
— Ваш сержант Вильямс абсолютно прав! Да и передачи Уолтера пахнут нафталином.
— Он может скоро и сам устареть, если это дело не прояснится.
— Думаю, ему сейчас приходится туго, глупому бедняжке. Сплетни в маленькой деревне — это убийственно. Кстати, ответил ли кто-нибудь на обращение полиции по радио? Я слышала его в час дня.
— Нет. Во всяком случае до шести сорока пяти, когда я последний раз говорил с Ярдом. Я дал им ваш номер на ближайшие два часа. Надеюсь, вы не против.
— Почему вы думаете, что его могла подвезти какая-нибудь машина?
— Потому что если его нет в реке, он, должно быть, ушел в противоположную сторону от нее.
— По собственной воле? Но это очень странный поступок.
— А может, он страдает потерей памяти. И вообще, есть пять возможных вариантов.
— Пять!
— В среду поздно вечером Сирл пошел вниз по проулку, здоровый и трезвый. После этого его никто не видел. Существуют следующие варианты. Первый: он случайно упал в воду и утонул. Второй: его убили и бросили в реку. Третий: он ушел отсюда, руководствуясь собственными соображениями. Четвертый: он бродит где-то, потому что забыл, кто он и куда идет. И пятый: его похитили.
— Похитили?!
— Мы ничего не знаем о его жизни в Америке, мы должны учитывать это. Быть может, он приехал в Англию, чтобы на время убраться из Штатов. Я ничего не узнаю о нем, пока мы не получим отчет с Западного Побережья — если получим! Скажите, пожалуйста, а что вы думаете о Сирле?
— В каком плане?
— Как вы считаете, он способен на розыгрыш?
— Ни в коем случае.
— Лиз Гарроуби тоже высказалась против. Она заявила, что розыгрыш не показался бы Сирлу забавным. А как вы думаете, его сильно увлекла Лиз Гарроуби? Вы же были у них на обеде.
— Достаточно, чтобы Уолтер заболел от ревности.
— Правда?
— Они очень мило выглядели рядом — Лесли и Лиз. Знаете, как прирожденная пара. То, чем Уолтер и Лиз никогда не будут. Не думаю, чтобы Уолтер хоть что-нибудь понимал в Лиз. И мне показалось, что Лесли Сирл
