Картер Браун
Том.17. Убийца среди нас
Убийца среди нас
( Пер. с англ. П. В. Рубцова)
Особняк был построен в двух уровнях. Вероятно, чтобы лучше вписаться в рельеф скалы в пригороде Палисейдс, откуда он нервно поглядывал в пропасть, на дне которой плескался Тихий океан. Я вежливо тронул дверной замок, и он отозвался музыкальным перезвоном на фоне современной джазовой мелодии, исполняемой оркестром на голой технике без признаков чувства. Дверь открыла блондинка, явно не в себе, поскольку еле держалась на ногах. Брюки кричащего огненного цвета низко сидели на бедрах, оставляя голым весь соблазнительный стан, вплоть до небрежно завязанного на маленьких острых грудках шелкового шарфа. Прямые волосы до плеч, размазанная губная помада, зеленые тени под глазами, побежавшие вниз по впалым щекам. Заглянув в ее глаза — такого болотного цвета, что ждешь чавкающего звука, когда она моргает, — я понял, почему побежали тени. Я бы и сам сбежал стремглав.
Блондинка удивленно хмыкнула.
— Уже ночь на дворе, — раздраженно сообщила она мне. — Что вам здесь нужно?
— Я — Рик Холман, — объяснил я. — Позвонил Лестер Найт и попросил срочно приехать.
— Когда он надерется, каждый пустяк становится срочным. — Она хихикнула и вызывающе провела руками по своим стройным бедрам. — Можете мне поверить, мистер.
Для эротической болтовни я предпочитаю сам выбирать себе партнеров, а эта захмелевшая девица явно собиралась помешать мне объясниться с Найтом. Не долго думая, я вошел в холл, взял ее обеими руками за талию и поднял примерно на фут над полом. Она все еще визгливо хихикала, не понимая, что происходит, а я выставил ее на крыльцо и аккуратно закрыл дверь перед ее носом.
Имя Лестера Найта не нуждалось в особых рекомендациях: он был одним из трех самых удачливых независимых продюсеров в Голливуде; но когда, войдя в гостиную, я взглянул на него, в расхожую молву поверилось с трудом. Он валялся, раскинувшись на диване, удобно поставив бокал на свое небольшое брюшко, с тем бессмысленным выражением на лице, которое я обычно считал своеобразной эксклюзивной торговой маркой всех голливудских прощелыг.
— Лестер, старина! Только из уважения к тебе я вскочил с постели и примчался сюда, когда ты позвонил мне в полвторого ночи и попросил срочно приехать, — сказал я раздраженно. — Постарайся убедить меня, что я не выжил из ума.
— Рик, мальчик мой! — Он медленно повернул голову, как бы опасаясь, что она скатится с плеч, попытался сосредоточиться и поймать меня в фокусе своими заплывшими глазами. — Рик, я знал, что на тебя можно положиться, — еле выговорил он заплетающимся языком.
— Ты очаровательный алкаш, старик, — ответил я. — Но запомни, поздней ночью меня трудно очаровать, я буквально падаю от усталости. Ты можешь назвать хоть какую-нибудь уважительную причину, по которой я должен бодрствовать?
Он крепче сжал бокал, принял сидячее положение и осторожно опустил ноги на пол.
— У меня очень серьезная причина.
— Например? — спросил я.
— Максин, — ответил он без затей.
— Тоже мне, нашел причину! — возмутился я. — Ты надираешься как свинья и вдруг вспоминаешь то время, когда был женат на самой кассовой звезде во всем кинобизнесе. А я-то здесь при чем? Подумаешь, событие — ты спал с Максин Барр… Да если всех вас, ею обласканных, построить в один ряд…
— Рик, — сказал он тихо, — может, ты заткнешься?
Он не спеша допил свой бокал, зажег сигарету, а я покорно ждал, потому что, пьян он или нет, мне приходилось с ним считаться; он вызывал у меня и некоторое уважение, хотя сейчас оно стремительно испарялось.
— А ну-ка, назови самую красивую женщину в этом Богом забытом мире, Рик, мальчик, — неожиданно попросил он.
— Такую женщину я еще не встречал, — ответил я кисло. — А если увижу, сей парадокс станет известен под названием «Удача Холмана».
— Ты прекрасно отдаешь себе отчет, что я говорю о Максин, — произнес он мечтательно. — Да только ты ее не знаешь как следует, в этом твоя проблема. Ее не так-то просто понять.
— Так ты вытащил меня сюда среди ночи, чтобы я понял наконец Максин Барр?
— Чем ты зарабатываешь себе на жизнь? — внезапно спросил он.
— Тебе же известно: я промышленный консультант.
Он благосклонно ухмыльнулся:
— Консультант — всего лишь твое общественное положение, мой мальчик, не более. На самом деле ты высокооплачиваемый частный детектив, а я высокооплачиваемый продюсер, а если честно и между нами, то мы всего лишь парочка дорогих шлюх в нашем прекрасном целлулоидном киноборделе!
— Что за дешевая философия в столь поздний час, Лестер?
Он укоризненно погрозил пальцем:
— Максин совсем другая, запомни это. Она стала звездой еще ребенком, при матери-стерве. Когда ей исполнилось восемнадцать, она потащила меня за волосы в суд, чтобы спасти хоть малую часть своих денег. Я и ты, мой мальчик, знаем, что почем, а Максин — совсем иное дело. Она все еще очаровательное невинное маленькое дитя.
— В двадцать девять лет? Ну, знаешь, это уж слишком! — возмутился я.
— Она останется такой же и в пятьдесят девять, — пылко возразил Лестер. — Пойми, она нуждается в защите и всегда будет в ней нуждаться. А сейчас девочка в особенно тяжелом положении, поэтому я тебя и позвал.
— Кажется, пора открыть дверь и впустить твою задрипанную малявку, — вспомнил я о новой подруге Лестера. — Вы вполне подходите друг другу.
— У Максин никогда не было отца, — продолжал он угрюмо нагнетать драматические подробности, не слушая меня. — Пройдя через четыре замужества и бесчисленное множество — предоставляю вам считать их — любовников, она так и не нашла отца. Она — крошечное дитя, затерявшееся в темноте, и не может самостоятельно справиться с неприятной ситуацией, в которой оказалась.
— Если ты хочешь выдавить из меня слезу, позвони около десяти утра, — проворчал я. — Тогда я буду более восприимчив к сентиментальностям. — Мгновение спустя мой мозг включился в работу. — Послушай, о какой ситуации ты говоришь?
— О той, в которой она оказалась, — мрачно повторил Лестер. — Будь добр, заткни свою пасть хотя бы на пять минут, Рик, мальчик мой! И дай мне возможность все рассказать по порядку.
— Ладно, — согласился я. — Хотя пока что все мною услышанное и противоречит здравому смыслу.
Он неторопливо прошел к бару, щедро налил себе еще и повернулся ко мне.
— У Максин есть голубая мечта — стать звездой бродвейского шоу, — начал он. — Успех на Бродвее навсегда покончит со сплетнями, что ее единственное достоинство — шикарная фигура на широком экране. Актрису не принимают всерьез, как известно, пока она с блеском не сыграет в театре.
— Это что, ее биография, заготовленная Лестером Найтом для Рика Холмана, или ты все-таки расскажешь, зачем меня позвал? Ночь близится к концу и мне пора спать!
— Ты должен знать всю подноготную, мой мальчик, — миролюбиво ответил он. — Итак, появляется Джо Фрайберг с пьесой, которая, по мнению Максин, просто создана для нее — и они в полном согласии уезжают. Но Максин забыла маленькую существенную деталь. У нее подписан контракт с одним местным независимым продюсером; он хочет, чтобы она начала сниматься ровно через шесть недель, и будет настаивать на выполнении контракта.
— Значит, пьеса подождет. Не вижу никаких проблем!
— Вот здесь-то и начинаются проблемы. — Лицо Лестера исказила пьяно-сатанинская гримаса. — Фрайберг не может ждать, у него все расписано. Деньги уплачены, актеры подобраны, театральное помещение зарезервировано. Он должен запустить спектакль недели через две. И у него нет иного выбора, кроме как найти другую известную актрису вместо Максин. Лучшим вариантом оказалась Бабе Дюан. К несчастью, Бабе и Максин ненавидят друг друга с тех пор, как работали вместе на съемках несколько лет назад. Как только Максин услышала, кто должен ее заменить, она просто свихнулась! Закатила целую серию грандиозных истерик и во всеуслышание заявила, что Бабе Дюан скорее окажется в аду, чем сыграет эту роль. Затем она возвращается в Нью-Йорк, запирается в роскошных апартаментах в отеле «Парк-Рояль», и до меня доходят слухи, что она отказывается говорить даже со своим любовником, не говоря уже о муже!
Я растерянно провел рукой по лицу и уставился на него:
— И это все?
— Ты чертовски прав, Рик, мой мальчик, — тихо ответил Лестер, — это далеко не все! В первую же неделю репетиций старую добрую Бабе чуть не раздавил неопознанный автомобиль, когда она возвращалась в отель. Судя по ее словам, водитель направил машину прямо на нее и резко прибавил газ. Она говорит, что спаслась чудом. В ее страхи мало кто поверил, но три дня спустя тяжеленный прожектор падает с потолка на сцену, как раз на то место, где она стояла секунду назад, — и никто не может объяснить, почему он упал. Она уверяет, что была на волосок от смерти, а вчера вечером в ее номере в отеле вдруг оказалась коробка конфет — от неизвестного обожателя. Бабе никогда не ест конфет, поэтому угощает ими свою собачку — и через полчаса собачка мертва.
