Наталья Берзина - Когда в прицеле любовь

Ознакомительная версия.

Они остановились возле темной пушистой ели. Дыхание сбивалось. Кровь тяжело бухала в висках. Лицо мальчика побелело. Крупные капли пота стекали по чумазым щекам, оставляли грязные подтеки. Белки выпученных от напряжения синих глаз покраснели. Жанна опустилась перед ребенком на корточки, взяла его за плечи, сказала:

– Держись, мой хороший! Недолго осталось! Выберемся из леса и поедем домой!

– Где папа? – выдохнул мальчик.

– Папа на работе! Он освободится и приедет к нам! Потерпи!

Жанна обняла щуплое тельце. «Господи, как он похож на Митю!» – подумала, чувствуя, как слезы наполняют глаза. Вот только расслабляться нельзя. Спасать мальчика нужно любой ценой! Один неверный шаг – и последствия будут ужасными. Она сама виновата в том, что ситуация сложилась таким образом. Нельзя было отвечать на письмо! Но теперь поздно что-либо менять. Единственная возможность спасти мальчика – увезти его подальше, а после думать, как выпутаться.

Сумрачная лощина, в которой они остановились перевести дух, спускалась к неширокому ручью. Неподалеку вывороченные бурей вековые ели образовали непроходимый завал. Вода с журчанием проходила между увешанными зеленым мхом полусгнившими стволами. Почти черная, вязкая грязь, повисшая на уродливых, оголенных корнях некогда величественных елей, пахла болотом. Атмосфера в этом диком месте была гнетущей, пугающей. Жанна не могла представить, что совсем рядом бурлит жизнь. Огромный мегаполис, отделенный от заповедного леса всего лишь кольцевой дорогой, жил своей суетливой жизнью. А здесь простирался вековой, не тронутый человеком лес.

Уже больше шести часов она уводила мальчика на север. Погони не опасалась: некому было за ними гнаться, но спасать ребенка оставалось необходимостью. Бог с ним, с отцом. В конце концов, не она придумала для него такую судьбу. Если он перешел кому-то дорогу, пусть отвечает сам. Она для него никто. Просто жаль мальчишку. Он-то совершенно не виноват в том, что на семью устроили охоту. Времени мало. Необходимо где-то спрятать Игната. Причем так, чтобы его никто не нашел. После можно будет что-нибудь придумать. Сейчас не стоит строить никаких планов. Нужно только спасти мальчишку.

Серая тень мелькнула где-то слева. Неясная. Размытая. Жанна осторожно, медленно, стараясь не привлекать внимания, повернула голову. Сердце, еще не успокоившееся от долгого бега, рухнуло вниз. Это не собаки! В десяти шагах от них, на пригорке, наполовину скрытая кустом бузины, стояла матерая волчица! Но самое страшное – волчица была не одна. Чуть впереди, вздыбив шерсть на загривке, оскалился молодой волк! Едва слышное рычание – волк сделал шаг к Жанне. Левой рукой она прикрыла мальчика. Правой нащупала в кармане куртки прихваченный из дома раскладной нож. Не делая лишних движений, медленно достала его. Сухой щелчок показался оглушительным. Лезвие матово блеснуло и выпорхнуло из рукояти. Молодой волк зарычал, но с места не двинулся, зато волчица полностью выдвинулась из-за куста и стала рядом со своим отпрыском. Ужас холодной волной прошел по спине. Жанна не знала, что делать. С собаками проще. Их поведение достаточно предсказуемо. Но волки! Защищаться от двоих? Но как? Женщина не представляла себе, как атакует волк, куда может направить удар. Необученная собака бросится на любой выставленный вперед предмет. Обученная прыгнет на горло, постарается первым ударом сбить с ног. Но что сделает волк? В особенности если учесть, что их двое! Осторожно передвинувшись так, чтобы перепуганный мальчик оказался за спиной, Жанна замерла на пути хищников, слегка расставила руки и всем своим видом продемонстрировала спокойную агрессию. Мол, я готова к отражению атаки, но не бросаюсь в схватку первой.

Молодой волк, осторожно ступая, сделал пару шагов навстречу и замер в трех метрах. Желтые глаза непрерывно следили за женщиной. Жанна понимала: один неосторожный жест, одно необдуманное движение – и хищник атакует. Затаив дыхание, она наблюдала за действиями зверя. Клинок ножа длиннее волчьих клыков, да вот реакция у человека не в пример хуже. Если пара волков атакует, не сладко придется и ей и мальчику. До людей добираться долго!

Волчица шумно втянула воздух. Наклонила лобастую голову, словно задумалась. Переступила на месте и нервно зевнула, продемонстрировав полный набор острых клыков. Жанна напряглась. Покрепче сжала оружие. Главное сейчас – не побежать. Догонят в два прыжка, собьют и… Волчица издала странный приглушенный звук, будто пискнула негромко, и неспешно потрусила прочь. Молодой волк вдруг сел, оскалился и, высунув красный мокрый язык, с усмешкой уставился на Жанну. По-собачьи завилял хвостом, рыкнул, сорвался с места и бросился догонять мать-волчицу.

Жанна почувствовала: силы окончательно оставили ее. Опустилась на влажный мох, закрыла лицо руками. Осознание того, что опасность миновала, приходило медленно. Игнат что-то говорил, быстро, захлебываясь словами, но она ничего не понимала. Отрешенно раскачивалась из стороны в сторону, глухо мычала и не могла сказать ни слова. Прошло довольно много времени, прежде чем она услышала голос ребенка:

– Жанна! Жанна! А куда ушли собачки?

– В лес ушли. Гулять! – ответила женщина, все еще чувствуя, как дрожит каждая жилочка. – Пойдем и мы. Ты хочешь прокатиться на поезде?

– Да! А там будут такие вагоны, как в метро? – поинтересовался мальчик.

– Не совсем, но похожие. Ты, надеюсь, не слишком устал?

– Немножко. Только кушать хочется.

– Тогда нечего прохлаждаться. Пойдем. На станции перекусим! – скомандовала Жанна, вставая.

Перебрались через ложбину. Она повела Игната дальше на север. Припомнив карту, Жанна решила, что проще всего двигаться именно в этом направлении, чтобы добраться до дороги, протопать шесть километров, подъехать автобусом к железной дороге и увезти ребенка как можно дальше от города, в котором люди, как выяснилось, опаснее диких зверей.

Позиция была удобной и относительно безопасной. Слуховое окно с наполовину разбитым стеклом выходило на запад, прямо на дорогу, ведущую в селение. Устроившись с комфортом в старом плетеном кресле, Жданка установила винтовку на еще крепкий стол и, глядя в прицел, проверила сектор обстрела. Отлично. Находясь в пяти метрах от окна, она могла не сомневаться в том, что ее засекут не слишком скоро. Пламегаситель, толстым уродливым наростом венчавший винтовку, должен был выручить и на этот раз. Что же касается звука выстрела, его отчасти погасит и рассеет сам чердак.

Напарника у нее никогда не было. Не привыкла Жданка исполнять чью-то волю. В армию она пришла сама и действовать предпочитала по собственному усмотрению. Эту позицию она отыскала сразу после того, как Армия Сербской Краины заняла Сребряницу. Почти месяц держала ее в запасе – и не прогадала. Сейчас, когда хорваты начали наступление, заброшенный дом пригодился. Другие снайперы работали группами, с солидным прикрытием, но Жданка всегда отказывалась от пулеметчиков. Зачем? Все равно! Терять ей было уже нечего. Она осталась одна на этой земле. Где-то далеко-далеко живет мама, но связи с ней нет с начала войны. Эта проклятая война отняла у Жданки семью, оставила в сердце глухую боль и ненависть. Ненависть ко всем, кто убил ее сына, отнял мужа. Люди, которые отдавали приказы, укрылись за океаном! Но здесь было достаточно исполнителей. Не важно, что не удастся отомстить тому, кто возглавил бойню. Можно уничтожать всех, кто растерзал мужа, кто наводил на цель «умные» бомбы. Таких немало. Не стоит задумываться, кто они: хорваты, мусульмане или откормленные парни в голубых касках. В перекрестии прицела нет национальности. Для Жданки они всего лишь мишени. СВУ для того и предназначена, чтобы уничтожать врага. Многие стрелки пользуются германскими или американскими винтовками. Что ж, это личное дело каждого. Сама Жданка начинала с «Заставы М76» – почти точной копией советского автомата АК-47. Ничего не скажешь, хорошее оружие, но СВУ ей понравилась больше. Короткая, прикладистая, да и отдача мощного патрона не так ощущается. Идеальное женское оружие. Сказалось еще и то, что с прародителем СВУ, снайперской винтовкой Драгунова, она была знакома не понаслышке. Потому и купила понравившуюся свушку. Местные умельцы оснастили винтовку раздвижными сошками, поставили отличную оптику, теперь работать было – одно удовольствие.

Жданка не могла себе позволить предаваться воспоминаниям. На позиции этого делать нельзя. Расслабленность прошла сама собой, когда на вершине холма появился «хаммер». Наблюдатели, мать их.

Сильная оптика позволила рассмотреть даже нашивки на пятнистой форме здоровенного негра. Пусть они себя величают афроамериканцами, для нее они так и останутся янкесами. Винтовка вздрогнула. Негр нелепо взмахнул руками и рухнул рядом с колесом. «Все верно! Никто тебя сюда не звал! Может, и не ты нажал кнопку бомбосбрасывателя, но именно ваша американская бомба упала на дом, где мирно спал в детской кроватке мой сын!» – подумала Жданка и перевела перекрестие на лобовое стекло уродливого чудовища, по недоразумению названного автомобилем. За отблескивающим стеклом кто-то был, только не разобрать – кто именно. Затаившийся враг выжидал. Потом «хаммер» вздрогнул, покатился назад, скрылся за перегибом дороги. «Своего бросил!» – удивилась Жданка. Убитый американец остался лежать на дороге. Долгие полтора часа ничего не происходило. Только вороны, слетевшиеся на падаль, ближе подбирались к неподвижному телу. Через прицел Жданка наблюдала, как они, бочком, опасливо подпрыгивая, высматривали место, чтобы клюнуть, попробовать, готов ли обед. Люди в камуфляже появились на дороге неожиданно. Подбежали, пригибаясь, к телу. Принялись хлопотать вокруг. Жданка поймала в прицел того, кто распоряжался всеми, потянула спусковой крючок. Хлесткой плеткой ударил выстрел, почти невидимая струйка пламени вырвалась из ствола. Главарь споткнулся, упал лицом вниз на гравий обочины. Отлично! Оставшиеся без руководства солдатики засуетились, начали оглядываться. Кто-то с перепугу принялся палить из автомата в белый свет, как в копеечку. Жданка усмехнулась. Винтовка послушно сдвинулась в сторону, следующая пуля помчалась к очередной цели. Пусть! Пусть другая женщина захлебнется плачем, как когда-то она, узнав, что ее мужа растерзала озверевшая толпа. Он ведь никогда не носил военной формы. Его убили за то, что он был отличным хирургом, спасал людей и никогда не спрашивал, кто они!

Ознакомительная версия.