Ознакомительная версия.
Дядя
Третья турка кофе «по-арбатски» и темная зимняя ночь постепенно подходили к концу, когда Артем Павлов, наконец, уловил смысл комбинации, проделанной с семьей Николая Губкина. Ловкие ребята организовали трест, точнее, «товарищество на вере», собирая с будущих владельцев квартир деньги из расчета полтысячи долларов за квадратный метр. Николай, в частности, сдал пятьдесят тысяч, рассчитывая на квартиру площадью под сто метров. Однако поперек его планов встали еще три таких же инвестора, внесшие такие же суммы за такие же метры. И не было бы никакого спора, если бы организаторы построили три одинаковые квартиры. Но они строили только одну. Одну — на троих. А потому лишь один из пайщиков имел шанс заполучить жилплощадь в построенном доме. И этим счастливчиком оказался отнюдь не Николай Губкин.
Естественно, в данной ситуации Павлов советовал бы идти в суд; выиграть такой процесс не составляло особого труда. Если бы не пренеприятнейшее «НО». Это «НО» заключалось в том, что ни одной из имеющихся на руках у Губкина бумаги не было написано, как положено, по закону. Все договоры носили какую-то косвенную форму. То есть по названию и по фразам они вроде бы обуславливали приобретение Губкиным квартиры по окончании строительства, но все — через массу условностей и условий, вписанных между строк этих соглашений. Павлов уже в который раз перечитывал объемные документы и все никак не мог ухватить все время ускользающую обязанность девелоперов хоть что-то и когда-то в обозримом будущем горе-инвестору отдать. Он допил кофе и взъерошил волосы.
— Ну и ребус! Ай да волшебники! Ну, ничего, братцы, мы вас прихватим с другой стороны.
Он тут же начал заполнять чистый лист понятными лишь ему сокращениями и цифрами. Постепенно исписав одну страницу, взял вторую и третью. Наконец остановился. Бросил ручку и, вскочив из-за стола, выдал несколько «па» степа. Отстучал незамысловатый мотивчик и заслуженно похвалил самого себя:
— Ну, Павлов! Ну, молодец! Возьми с полки пирожок. Попались, голубчики.
Довольный найденной схемой, он хлопнул в ладоши и только сейчас увидел стоявшую в дверях крохотную девочку с соской-пустышкой во рту. Белобрысенькая, с голубыми глазами девчушка изумленно глазела на смешного дядьку, который сперва плясал, а теперь хлопал сам себе в ладоши. Малышка улыбнулась и тоже захлопала в ладошки. Артем присел перед ней на одно колено и приложил руку к груди.
— Здравствуй. Я — Артем. А ты кто?
Девчушка вытянула соску, удивленно подняла бровки и ответила:
— Ля-ля, — и тут же вернула пустышку на место.
Позади девочки появилась мама. Она спешно обхватила ее руками и быстро залепетала:
— Ой, простите, извините нас. Она проснулась и сбежала. Кроватки нет детской. Слезла с кресла, и вот. Извините.
— Да о чем вы?! — рассмеялся Артем. — Не надо извиняться. Мы с ней здорово пообщались. Отличная девчонка! Лялька?
— Откуда вы знаете? — насторожилась мамаша.
— Она сама мне сказала.
Мама девочки покачала головой и грустно произнесла:
— Ах, если бы… из-за этих скитаний у нее что-то нарушилось. Врач говорит, нервное. Вообще ничего не говорит. Хоть тресни!
— Но… — попытался возразить адвокат, но женщина всхлипнула, порывисто подхватила хрупкого ребенка на руки, прижала к себе и, сглотнув слезу, поцеловала в пушистые кудряшки. Павлов на мгновение отвел глаза, а потом все-таки подошел к ним и мизинцем пощекотал девочке ее маленькую ладошку. Та улыбнулась и, отдернув ручонку, снова достала изо рта соску. Павлов тихонько наклонился над малышкой, подмигнул ей и повторил:
— Я — Артем. А ты кто?
— Ля-ляська! — звонко закричала девчонка.
Ее мама чуть не выронила ребенка.
— Чудо! Чудо какое! Коленька! Лялечка заговорила! Боже мой! Какое чудо! — она уже не сдерживала слез.
Из коридора прибежал растрепанный и, кажется, еще более лохматый, чем накануне, Николай Губкин.
— Что? Кто? Что случилось? Лида! Что происходит?
— Она сказала «Лялячка»! — счастливо всхлипнула мать.
— Нет. Неправильно, — возразил Артем и снова дотронулся мизинцем до ладошки Ляли и повторил: — Ля-ляська!
— Ля-ля-ська! — словно эхо отозвалась девочка.
Теперь уже Николай растроганно шмыгнул носом, и Артем, глянув на часы, поднял руки:
— Так. Соседи! Хватит разводить сырость! Лида, готовьте нам с Николаем завтрак. А ты, Лялечка, иди к папе.
Он подхватил ребенка, передал Губкину и кивнул на свободный стул:
— Садись! И слушай, что я надумал. Для тебя, Николай, это единственный путь к жилью. Да и Ляле полезно попрактиковаться в юриспруденции.
Артем слегка прикоснулся к ее ручке губами, и девочка, словно кокетливая барышня, захихикала и внятно произнесла:
— Дя-дя!
Пока Лида хозяйничала на павловской холостяцкой кухне, Артем втолковывал Николаю свой план действий. Идея была проста. Адвокат предложил не гнаться за призрачной квартирой, которую так и не построили, а вернуться к самому началу истории — с одной целью: вернуть вложенные первоначально деньги, признав договор незаключенным, так как не был оговорен существенный момент — точное описание объекта будущей купли-продажи. Раз не оговорили, что это будет за квартира, какая у нее будет планировка, точный метраж, расположение комнат, балконов, санузлов, то и признавать этот договор состоявшимся бессмысленно.
— Иначе договор получается ни о чем. То есть о чем-то вроде квартиры, но о какой точно, неясно. Я не могу продать вам машину вообще, а не конкретный «Запорожец» или «Мерседес». Ясно?
Артем подхватил вилкой кусок омлета со сковородки и описал круг перед носом жующего Николая. Тот кивал и с восхищением следил за рассуждениями адвоката. Никто и никогда столь доходчиво не объяснял суть правоотношений, в которые их занесла нелегкая два года назад.
— А как же упущенная выгода? — внезапно поинтересовался Губкин.
Павлов одобрительно кивнул:
— Молодец! Ты, Микола, делаешь успехи. Не было ни полушки, а тут целый алтын! Аппетит приходит во время еды. Так, Ляля? — Павлов подмигнул продолжавшей завороженно следить за ним девочке, и та охотно кивнула в ответ:
— Тяк!
— Вот. И ребенок согласен. А устами девочки Лялечки сейчас на этой кухне глаголет сам господь бог! Так что, родители, прислушайтесь к дочке. Короче, Коля, то, что ты называешь «упущенной выгодой», это все имеет денежное выражение. Правильно?
— Ну да. Я про деньги. — Николай даже покраснел от возбуждения.
— Что ж, Николай, — поддержал его адвокат, — все верно. Вы не касса взаимопомощи! Они на ваши деньги строились, бизнес развивали. Почему же им все, а вам ничего? Несправедливо. А закон любит справедливость и разумность. Так?
— Тяк! — громко и звонко повторила Ляля.
— О! — поднял указательный палец вверх Артем. — Прислушайтесь, родители. Будущий юрист, точно, подрастает. А сколько взыскать, вы еще не думали?
Николай засмущался, и Павлов, прикинув, что могло набежать за два года, сам же и предложил:
— Разумно взыскать процент за пользование чужими деньгами. К вашим пятидесяти внесенным это еще почти четверть. Итого шестьдесят три.
Лида с Николаем переглянулись, и Губкин вздохнул:
— Ну, если вы так в этом уверены, то пусть так и будет. Мы вам доверяем. Но только еще один вопрос, — он жалобно посмотрел на Павлова. — Можно мы пока у вас поживем?
Уже позавтракавший Артем посуровел и поднялся из-за стола.
— Только при одном условии!
Губкины снова переглянулись и в унисон пролепетали:
— Мы согласны на все. Какое?
Пожалуй, если бы потребовали почку или глаз, отдали бы, не задумываясь. Артем сдвинул брови так, что даже Ляля перестала улыбаться.
— Вы немедленно, прямо сей же момент… дадите мне ключ от нового замка.
Выйдя из подъезда, Артем, вопреки обыкновению, присел на лавочку, мысленно перебрал все, что ему предстояло сделать, и загрустил. Он просто обязан был до конца выяснить, как именно погиб отец. Однако этому обещанию, данному себе, мешало другое обещание, данное Варваре Серафимовне, — навестить выселенного посреди ночи Коробкова. К этому добавлялось взятое на себя обязательство помочь Губкиным. Ну и ситуация со своей собственной квартирой требовала немедленных действий; несмотря на уже лежащий в кармане ключ от нового замка, он, выросший в этих стенах, юридически был никем.
— И с чего начать?
Предпочесть одно другому было попросту невозможно, а главное, над ним дамокловым мечом висели текущие интересы клиентов, отодвинуть которые для адвоката совершенно немыслимо — такая уж это профессия.
Артем энергично выдохнул и решительно поднялся со скамьи.
— Пять минут потрачу у следователя, и — в суд.
Ознакомительная версия.
