Ознакомительная версия.
Что ж, от ментов они, может, и отмажутся. А вот от Левы нет. Он уже знал, что сделает с этими мерзавцами. И за Юлю отомстит, и за себя.
Не долго думая, он отправился к ней домой. Позвонил в дверь. Тишина. Снова позвонил. Судя по всему, Юли нет дома. Куда ж тогда утащили ее подонки?..
Он уже собирался уходить, когда дверь открылась. Он увидел Юлю. Ему показалось, что перед ним стоит ее тень. Лицо белое как полотно, глаза потухшие. И на ногах она могла стоять лишь потому, что держалась за притолоку.
Лева подошел к ней, подхватил на руки, отнес в комнату, уложил на диван.
Какое-то время она обессиленно лежала, взглядом уткнувшись в потолок. Затем разрыдалась. Лева молчал. Он вынашивал план мести, и это придавало ему сил.
Под утро Юля заснула. Спала она беспокойно, то и дело со вскриком просыпаясь. Всякий раз Лева успокаивал ее, прижимая к себе, помогал уснуть. Но у самого сна не было ни в одном глазу.
Задремал он только под утро. Когда проснулся, увидел перед собой Юльку. Она сидела на диване и отрешенно смотрела на него. Он взял ее за плечо, встряхнул – взгляд ее ожил. Если, конечно, тоску и боль в ее глазах можно было назвать жизнью...
– Тебе тоже досталось, да? – спросила она почти беззвучно.
– Да ерунда, до свадьбы заживет.
– До какой свадьбы? – горько усмехнулась она.
– До нашей с тобой... Хочешь, мы поженимся этой осенью? Мне семнадцать и тебе семнадцать, в принципе нас уже могут расписать...
– И ты возьмешь меня замуж? После того, что случилось?
– А мы забудем. Мы забудем все, что случилось. Хочешь, уедем куда-нибудь. В Москву, например. В институт поступим, учиться будем...
– Неужели ты можешь все забыть? – удивленно спросила она.
– Я забуду. Но сначала рассчитаюсь с этими козлами. Я их за все спрошу! Они мне за все ответят!
– Ты считаешь, что нужно обратиться в милицию?
– При чем здесь милиция? Я сам с ними разберусь.
– Я знаю, ты сильный... Просто тебе не повезло. Я видела, как тебя ударили сзади. И потом, когда все случилось, тебя тоже били. Я видела, как они тебя били. Они вытаскивали меня из подвала, а ты лежал. Я думала, что тебя убили...
– Как видишь, я живой. И руки на месте. И в голове план.
– Какой план?
– Не скажу. Сейчас не скажу... Потом, когда отомщу!
– Ты не должен им мстить. Не должен, слышишь!
Юля со всей силой вцепилась в его руку.
– Не надо ничего делать! – Она умоляюще смотрела на него. – Не надо! Я сейчас в милицию пойду, их посадят в тюрьму за изнасилование. А ты ничего не делай, ничего!
Она боялась, что Лева убьет ублюдков. Боялась, что его за это посадят.
– Да не волнуйся ты, все будет нормально, – поглаживая ее по голове, сказал он. – А в милицию идти не надо. Менты тебя еще больше грязью обольют. Потом не отмоешься...
– А так я отмоюсь, да?
– Так никто не будет знать, что с тобой случилось. Только я буду знать и ты.
– А Рудольф со своими выродками?
– Они тоже будут знать. Но никому ничего не расскажут. Побоятся... Все будет хорошо, поверь мне. Мы с тобой поженимся, уедем в Москву, поступим в институт. Трудно будет, но мы выдержим, обязательно выдержим. Все будет хорошо, ты мне веришь?
2
Вчера Рудольф подъехал к своему гаражу не один, в машине была какая-то девчонка. Лева не решился на него напасть. И продолжал выжидать. А Рудольф заехал в гараж вместе с девчонкой, закрылся с ней. Из гаража они вышли через два часа, в третьем часу ночи, распаренные и довольные.
Сегодня Рудольф подъехал к гаражу один. Лева приободрился. Надоело ему торчать в засаде в ожидании удобного момента. Но вот его час пробил.
«Семерка» напоминала гигантскую колонку на колесах: бойкие забугорные ритмы перли из всех щелей. Что ж, это даже хорошо. С музыкой умирать легче... Рудольф открыл дверцу, зашел в гараж, чтобы изнутри открыть железные ворота. Лева проскользнул в гараж вслед за ним.
Прежде чем открыть ворота, Рудольф включил свет. В этот момент Лева перед ним и нарисовался. Без разговоров пустил в ход кулаки, сбил выродка с ног, провел удар на добивание.
Пока Рудольф приходил в себя, он успел связать его веревкой по рукам и ногам, заткнул ему рот кляпом из грязной ветоши. Закрыл изнутри калитку – теперь он был тет-а-тет со своим заклятым врагом.
Сбоку от стены тянулись деревянные полки с инструментом. Лева отыскал взглядом здоровенные тиски. Как раз то, что нужно...
– Ну чо, Рудя, умирать будем? – оскалился он.
Тот смотрел на него с нескрываемым ужасом. И куда только недавняя спесь делась?
– Чо вылупился? Надо было меня тогда убить. А ты меня пожалел. Зря. Повеселился, падла, да? Теперь я веселиться буду!
Лева нагнулся, со всей силы ударил подонка в живот. Пока тот корчился от боли, сдернул с него штаны до колен.
С необыкновенной легкостью, как будто это был мешок с соломой, он оторвал Рудольфа от земли, швырнул на полку рядом с тисками.
Рудольф пытался вырваться, но сильный удар по темечку охладил его пыл. Лева умудрился засунуть в тиски все его мудейное хозяйство, крутанул ручку. Насильник замычал от боли. Снова задергался. Лева сильней сжал тиски. Рудольф застыл. Он понял, что до яичницы с колбасой недалеко. – Ну что, поговорим? – выдергивая кляп, предложил Лева.
– Ты... Зачем... Ты зачем... Ты зачем это делаешь? – хватая ртом воздух, скулил Рудольф.
– Ну мало ли что, вдруг ты еще кого-нибудь захочешь изнасиловать. А так и насиловать будет нечем...
– Не надо... Не надо, я умоляю!
– Ты умоляешь?! А Юлька тебя не умоляла?
– Я... Я больше так не буду!
– Ва-у! Я что, похож на воспитателя из детского сада? Он больше не будет... Хотя ты прав! Ты больше не будешь!
С этим словами Лева крутанул ручку тисков. От воплей негодяя чуть не лопнули барабанные перепонки. Лева мог бы еще добавить оборотов, но вместо этого разжал тиски.
От боли Рудольф потерял сознание. Лева бесцеремонно скинул его на бетонный пол, разрезал веревки. И с чувством исполненного долга покинул гараж.
Домой он не возвращался. И к Юле не шел. К ней он придет, когда его миссия будет исполнена. А до этого еще далеко. На очереди еще три ублюдка. Он вычислил их всех. Знал, где они живут, как зовут каждого.
Миша Капитонов считал себя великим спортсменом. И каждое утро через парк бегал на стадион. Остаток ночи Лева провел на парковой скамейке. Ровно в шесть утра он был в полной боевой готовности. Подонок Миша не заставил себя долго ждать.
Лева подкараулил его на узкой дорожке.
– Хватит бегать, – криво усмехнулся он. – Давай попрыгаем!
– Эй, ты чего? – пробормотал Миша.
Этот тип ощущал себя крутым только в стае себе подобных. Сейчас же он был просто мокрой курицей.
– Я говорю, прыгай! – надвинулся на него Лева.
Миша прыгнул – отскочил на пару шагов назад.
– Молодец! – похвалил его Лева. – Хорошо прыгаешь, большим спортсменом будешь. А может, ты певцом хочешь быть?
– Певцом?!
– Ну да, песни петь будешь, в хоре. Слышал про хор кастратов?..
– Н-нет...
– Услышишь! И тебя слушать будут. Я тебе сейчас яйца отрежу, знаешь, как заголосишь!..
Лева вытащил из заднего кармана нож-выкидуху. Остро оточенное лезвие выскочило с пугающим щелчком. Миша чуть в штаны не навалил со страху.
– Ну что, начнем?
– А-а-а! – в ужасе заорал Миша.
Он развернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы задать стрекача. Но Лева сбил его с ног, навалился всей тяжестью своего тела, взял на болевой прием. Осталось только провести хирургическую операцию. Но так не хотелось стаскивать с него штаны, возиться с его вонючим хозяйством.
Лева поднялся. Дождался когда Миша встанет на ноги. Собрал в одно все силы и ударил его ногой в пах. От болевого шока насильник лишился чувств. И это еще легко отделался...
Следующим был Валера Зипунов.
Лева караулил его в подъезде до обеда. Но Валера так и не появился. Зато появились менты.
Лева не сразу понял, что вошедшие в подъезд люди в милицейской форме прибыли по его душу. Смысл происходящего дошел до него лишь тогда, когда на его руках защелкнулись наручники.
Его посадили в желто-синий «уазик», отвезли в отделение милиции, бросили за решетку. Никаких объяснений, ничего. Впрочем, Лева и сам понял, за что его взяли. Видно, Рудольф и Миша дали показания и менты взялись за дело.
Ближе к вечеру его вызвали на допрос. Женщина с блеклым некрасивым лицом и уставшими глазами, на плечах погоны старшего лейтенанта.
Она оказалась инспектором по делам несовершеннолетних. Представилась. Шилова Зинаида Викторовна.
Она записала на листок его анкетные данные, неторопливо собралась с мыслями. И резко спросила:
– Сознаваться будем? – И уже мягче: – Или будем проводить опознание?
– В чем сознаваться?
– Как в чем? В нанесении тяжких увечий. Рудольф Бердиев находится в больнице, и ему грозит ампутация половых органов. И с Михаилом Капитоновым ситуация ненамного лучше. За что же ты их покалечил?
Ознакомительная версия.
