— О чем еще вы говорили?
— Алексей попросил ваш телефон. Сказал, хочет помочь милиции найти бандита. Я дала. Ведь тайны в этом нет.
— Нет.
— Ну вот. Дальше вы знаете.
— Шестопалов советовал, что можно говорить в милиции, а что нельзя?
— В первый раз, когда я должна была пойти к вам… в МВД, сказал, чтобы я поостереглась говорить про карты. Объяснил: милиция может не так понять. Ну а во второй… когда я рассказала про вас, посоветовал: надо все объяснить. До конца.
— Ясно. — Включил мотор. Проехав по пустому переулку, остановил машину у подъезда Гарибовой. Если она расскажет об этой встрече Шестопалову, ничего страшного не случится. Но лучше, если он об этом не узнает. Кивнул: — Светлана Николаевна… Очень прошу вас не говорить Шестопалову о нашей встрече. Хорошо?
— Хорошо. — Помолчала. — Я ничего ему не скажу. Обещаю.
— Вот и отлично. Спасибо.
Подождал, пока Гарибова войдет в подъезд, и поехал в министерство.
Выслушав рассказ Иванова, шеф заметил:
— Я правильно понял — вы считаете, Кавказец и Шестопалов действуют сообща?
— Считаю. Во всяком случае, пока все за это.
— Заманчиво. — Здесь наступила пауза, во время которой шеф несколько раз переместил ручку по столу. — Но, признаюсь, сомнительно.
— Почему?
— Во-первых, Шестопалов никогда не будет связываться с убийством милиционера.
— Об убийстве милиционера Шестопалов мог и не знать. Кавказцу нужно было оружие — он его добыл.
— Хорошо, допустим, мог не знать. Но, насколько я понял, доказательств связи Шестопалова и Кавказца у нас нет? Только домыслы?
— Ну… если уж на то пошло — доказательства можно добыть.
— Каким образом?
— Нащупав их связь.
— Связь… Думаете, это так просто?
— Не просто. Но почему бы не предположить, что связь у них самая элементарная?
— Например?
— Скажем, телефонная? Конечно, по домашнему или рабочему телефонам Шестопалов говорить с Кавказцем не будет. Но он вполне может воспользоваться уличным телефоном-автоматом.
Шеф снова покрутил ручку, несколько раз поставил ее стоймя. Отложил.
— Уличным телефоном-автоматом… Ну, допустим. Дальше?
— Дальше, если бы удалось снять этот разговор на видеопленку, все было бы решено. Естественно, такую съемку надо вести при понятых. Ну и потом понять по движению губ, кому он звонил.
Генерал тронул ладонью шею:
— При понятых… В общем-то… При нашем положении это идея. — Посмотрел в окно. — Только он может вообще не выйти на связь.
— Выйдет. Ему нужны деньги. И потом… у меня есть соображения, как эту связь ускорить.
— Любопытно?..
— Засадой в НИИдорстрой занимается Савельев. Он инструктировал Шестопалова, постоянно поддерживает с ним контакт. Вот пусть и скажет сегодня: засада в институте, как не оправдавшая себя, снимается. Шестопалову это сразу развяжет руки. Мне кажется, он давно бы уже дал наводку Кавказцу, если бы не боялся наших засад.
Генерал некоторое время рассматривал собственные сложенные ладони.
— Ладно. Так и будем действовать. Насколько я понял, вы считаете, Шестопалов будет «разгонять» кого-то из своих знакомых? Так?
— Именно так. На этих знакомых нам и нужно ориентироваться. Причем в самое ближайшее время.
— Ну а… насчет других засад? Вашей и на мясокомбинате?
— Я должен оставаться на месте. Из-за Голдаева. Ну а Кутателадзе… Не забывайте — Кутателадзе тоже знакомый Шестопалова.
Рабочий день на мясокомбинате начался как обычно. С утра Ираклий Кутателадзе подписал стопку принесенных секретаршей приказов. Провел летучку. Ответил на нужные звонки, сам позвонил по нескольким нужным телефонам. Где-то около одиннадцати секретарша, как всегда, принесла чай. В это время позвонили из цеха первичной обработки продукции. Начальник цеха Кузин сообщил о ЧП средней тяжести — часть только что поступившего от поставщиков сырья не соответствует стандарту. Выругав про себя поставщиков, Ираклий бросил: «Сейчас буду» — и, отдав необходимые указания секретарше, что кому отвечать и кого куда посылать, отправился в цех первичной обработки. Лишь на середине пути вспомнил: он опять забыл предупредить опергруппу о выходе из кабинета. С досадой подумал: Борис рассердится. Действительно, что стоило взять трубку и сказать по телефону: «Выхожу». Впрочем, ничего страшного не произойдет. Да и не возвращаться же.
Возле кабинета начальника цеха Кузина, в небольшой приемной, всегда грудилась очередь. Допуском людей в кабинет руководила молоденькая секретарша Инна. Как давно уже заметил Кутателадзе, Инна и сама являлась приманкой для молодых инженеров и мастеров. Во всяком случае, они то и дело заходили сюда по самым разным поводам. Еще в коридоре Ираклий услышал голос начальника цеха, звучавший на повышенных тонах. Бросив толпившимся в приемной: «Добрый день», — вошел в кабинет. При его появлении невысокий кругленький Кузин возмущенно показал на стоявшего рядом со скучным видом представителя поставщиков:
— Полюбуйтесь, Ираклий Ясонович! Видели? Где совесть? Главное, выбрали момент. С ножом к горлу.
После длительной перепалки и прямых звонков поставщикам инцидент в конце концов был улажен. Представитель поставщиков ушел. Кузин сел за стол, вытирая платком обильный пот. В дверь заглянула Инна:
— Ираклий Ясонович, к вам посетитель. Я пропущу?
— Что еще за посетитель?
— Говорит, искал вас по всему заводу. Он от промкооперации, из Кабардино-Балкарии. Вот он, за мной стоит.
— Ну, пожалуйста. Пусть проходит.
Инна отодвинулась. Высокий человек лет тридцати, войдя, осторожно прикрыл дверь. Сразу же мелькнуло: этого человека он где-то видел. Темные усы. Темные волосы челкой на лоб. Маленькие немигающие глаза. Синий спортивный костюм с эмблемой «Адидас» над левым карманом куртки. Стоп. Это же Кавказец. Он его не видел. Но несколько раз слышал его описание. Ираклий сразу ощутил ход собственного сердца. Правая рука гостя в кармане куртки. Ну да, там пистолет. Непонятно только, как «гость» его нашел. Собственно, что тут находить? Ведь он сказал секретарше, куда выйдет.
— Слушаю. — Кажется, Ираклий не услышал собственного вопроса. Помедлив, повторил громче: — Слушаю вас.
Человек улыбнулся, будто кто-то силой заставил его это сделать:
— Вы Ираклий Ясонович?
— Я Ираклий Ясонович. — Мелькнуло: Кузин продолжает усиленно вытирать пот. Ясно, он и понятия не имеет, кто вошел в кабинет. Но во внешнем виде человека нет ничего особенного. Совершенно ничего особенного.
— Понимаете, я приехал к вам в командировку. Издалека, из Кабардино-Балкарии. Ну и нам с вами надо поговорить. Я от поставщиков, вопросы у меня серьезные.
Не вовремя он вышел из своего кабинета. Да еще забыл об этом предупредить. Если бы это случилось в его кабинете, Кавказец давно бы уже был схвачен. Впрочем, может, это все-таки не Кавказец. Нет, Борис предупреждал: если кто-то будет рядом, Кавказец, скорей всего, заговорит о производстве. Так и случилось.
— Пожалуйста, садитесь. Поговорим.
— Да, но… — Человек настороженно смотрит на Кузина. — Понимаете, разговор у меня особый. Хотелось бы поговорить наедине.
Ираклию вдруг показалось: он весь мокрый. Собственно, чего он испугался? Вспомнились слова Бориса: «В любом случае веди себя так, как ведешь всегда. В любом случае». Надо взять себя в руки. Помедлив, сказал спокойно:
— Тогда пройдем в мой кабинет. Если наедине.
Он все говорит правильно. Надо увести его в свой кабинет. Опергруппа там рядом, за стенкой. Так как человек продолжал смотреть с некоторым сомнением, добавил:
— В моем кабинете мы можем поговорить спокойно. Да это и недалеко.
Вдруг подумал: сейчас он еле удерживается, чтобы не закричать: «Соглашайся! В моем кабинете я дам тебе все, что ты просишь! Соглашайся!» Казалось, прошла целая вечность, прежде чем человек сказал:
— Все же давайте сначала поговорим здесь. А потом где хотите. Можно и у вас.
Мелькнуло: здесь есть телефон. Ну и что — телефон? А то, что стоит снять трубку и сказать условную фразу, и опергруппа будет знать, что происходит. Но кто сказал, что Кавказец даст снять трубку? Он, Ираклий, слишком долго молчит. Надо что-то говорить.
— Ну… хорошо. Только как мы будем с хозяином кабинета?
— Да ладно. — Спрятав платок, Кузин пошел к двери. — Ладно, Ираклий Ясонович, у меня как раз дела в цехе. Говорите сколько угодно.
Вышел. Как только они остались одни, человек вытащил правую руку из кармана. Пистолет. А человек — Кавказец. Теперь в этом нет никакого сомнения. Рука медленно поднялась, остановив пистолет у живота Ираклия. Странно, живот будто обварило. Он никогда не стоял вот так, под пистолетом. Человек усмехнулся:
