— Уже возвращаюсь. Ты застал меня в машине, — это объясняло гудение в трубке. — Этот боров без меня не может. Позвонил, наорал и потребовал, чтобы я немедленно вернулся. Словно я могу теперь ему чем-то помочь. Мой папа не Шерлок Холмс!
— Сколько займет у тебя дорога?
— Думаю, в Москве буду около четырех.
— Прекрасно.
— Но сегодня вечером вряд ли у меня найдется свободное время, — Арнольд хмыкнул, тем самым еще раз выражая свое отношение к сумасбродному шефу, способному на любые неожиданности. — Знаешь что, давай перенесем нашу встречу на завтра. Я тебе с утра позвоню.
— Договорились. Буду ждать!
В ночь с воскресенья на понедельник Чернов практически не сомкнул глаз. Ворочаясь в постели, он вновь и вновь обдумывал ситуацию, сложившуюся после кражи бронзовых танцовщиц, а также каких еще неприятностей можно ожидать. Но главной причиной его бессонницы были, безусловно, проклятые двести тысяч долларов.
Периодически распаляясь, он говорил себе, что Кисину не видать этой кругленькой суммы, как своих ушей! Пусть и не надеется! Но как только Федор подключал к чувствам логику, выходило, что перечисленный ему аванс все же придется возвращать. И он не видел другой возможности сделать это, кроме как в свою очередь забрать деньги у Сухорукова.
Конечно, он попадал в весьма щекотливое положение. Не так-то просто уговорить любого человека расстаться с тем, что тот уже подержал в руках, что считает своим. К тому же Чернов вообще не привык кого-либо о чем-то просить. Но если отбросить всю эту шелуху с гордыней, то проблема, в принципе, решалась. Причем ему хотелось покончить с ней как можно быстрее, и именно поэтому в понедельник с утра он с нетерпением ждал обещанного звонка Арнольда.
Заявившись в бюро пораньше, Федор буквально сидел над телефоном, не в силах заняться другими делами. Рита, которая уже тоже была в курсе всех событий, пару раз попыталась отвлечь его: предлагала чай, начинала рассказывать какой-то смешной случай, — но нарвалась лишь на грубость. В конце концов она укрылась в своем углу, и время от времени оттуда доносился обиженный шелест бумажек.
Каждый раз, когда оживал телефонный аппарат, Чернов первый хватал трубку. Он надеялся услышать знакомый ироничный голос, однако в это утро в дизайнерское бюро звонили все, кто угодно, но только не Сухоруков.
К полудню Федор был безумно вымотан своими ожиданиями. Он перебрал в голове все возможные причины, почему помощник Кисина не может найти даже минутку, чтобы сказать по телефону пару слов и ни одна из них не показалась ему убедительной. Разве что тот попал в автомобильную аварию, находится в коме или вообще умер. В час он не выдержал и сам набрал номер мобильника Арнольда.
— Да, это я, — откликнулся Сухоруков замороженным голосом и тут же вставил: — Извини, сейчас я не могу говорить, но скоро тебе перезвоню.
И сразу послышались короткие гудки. Этот гад просто отключился и все!
В конце концов Федор решил, что застал Арнольда у начальства. В таком случае продолжать разговор действительно было глупо и ему нет смысла кипятиться, повторять набор. Лучше уж подождать пятнадцать-двадцать минут, пока тот освободится, ведь не будет же Кисин держать при себе помощника вечно. Однако прошло полчаса, потом еще час, но долгожданного звонка все не было и не было.
Чернову понадобилась вся его воля, чтобы не сорваться и не наделать каких-либо глупостей. Он в очередной раз попытался найти веские оправдания Сухорукову, но кроме площадной ругани ничего на ум не приходило.
Часа в четыре, окончательно измаявшись, он опять набрал уже заученный наизусть номер. Ему пришлось выслушать восемь или девять продолжительных, издевательских сигналов, прежде чем трубку включили.
— А, это ты, — бодро начал Арнольд. — Привет.
— Мы сегодня уже здоровались, — процедил сквозь зубы Федор. — Ты что, забыл как пользоваться телефоном?!
— Не понял…
— Кто обещал выйти на меня еще утром?!
— Ах, да, извини, замотался…
— Замотался?! Это единственная причина, почему ты мне до сих пор не перезвонил?!
— Только давай без эмоций! — перешел в контратаку Сухоруков. — У меня тоже есть нервы, но я же не нагружаю тебя, не устраиваю скандалы!
Чернов несколько раз глубоко вздохнул, стараясь, чтобы этого не было слышно в трубке. Скандалить действительно не в его интересах. Серьезные дела так не начинают. Ругань стоило приберечь на потом.
— Хорошо, — почти спокойно сказал он, — давай без эмоций. Мы, кажется, собирались с тобой сегодня встретиться и обсудить все наши проблемы…
— Сегодня?! — удивленно переспросил Арнольд, словно он слышал об этом в первый раз. — Нет, как раз сегодня я никак не смогу. Это точно!
— Не можешь найти для меня даже пятнадцати минут?! Ты хорошо подумал?!
Если в начале разговора они оба проявляли горячность, то теперь в их интонациях появились ледяные нотки, что, в принципе, было тождественно. Какая разница между тем, что тебя хотят изжарить на медленном огне или утопить в проруби?!
— В отличие от тебя у меня есть начальник, — заметил Сухоруков. — Он постоянно меня спрашивает. Я не могу вот так все бросить и уехать. В конце концов, официально мой рабочий день до семи вечера.
— Какие проблемы?! Приезжай в мое бюро после семи! Да хоть после десяти, после одиннадцати часов вечера! Я буду сидеть и ждать тебя здесь!
— Нет-нет! Куда-куда, а в твой офис я не поеду! — решительно отверг такой вариант Сухоруков, и неубедительно пояснил: — Мне не по пути.
— Почему?! — опять сорвался на крик Федор. — Сукин ты сын! Когда ты хотел получить деньги, то каждый день заезжал в мое бюро! И сидел у нас по часу, а то и больше! Все тебе было по пути, все тебя здесь устраивало!
Очевидно, помощник Кисина почувствовал, что отвязаться от Чернова ему сегодня не удастся. Или это будет выглядеть слишком уж неприлично.
— Ну хорошо, — неохотно уступил он, — давай увидимся. Только не у тебя, а где-нибудь на стороне.
Они договорились встретиться в восемь, в небольшом людном кафе в центре. Естественно, Чернов приехал туда первый. Захлопотанный официант на бегу всучил ему меню, однако Федор сказал, что ждет коллегу и заказ они сделают позже, а пока попросил принести кофе.
Сухоруков опоздал всего на пятнадцать минут. По сравнению со всеми его сегодняшними выкрутасами это было по-божески. Как всегда он был одет в строгий темный костюм, а в уголках губ таилась саркастическая ухмылка.
— И не надо испепелять меня взглядом! Не надо, — сказал Арнольд, усаживаясь напротив Федора. Он обстоятельно разгладил руками скатерть, стряхивая невидимые крошки. — Ты как будто не знаешь, что у моего шефа серьезные неприятности. Он-то и в обычные дни не дает вздохнуть: позвони туда, принеси то, сделай это, — передразнил он Кисина, — а сейчас вообще замучил. Чаю некогда было выпить.
— У меня, как ты понимаешь, теперь не меньше проблем, — парировал Чернов.
— Да, Кисин подтвердил мне, что окончательно решил разорвать с тобой договор.
— И это далеко еще не все. Он потребовал, чтобы я вернул ему аванс!
— Слишком много он хочет!
Трудно было сказать: впервые слышит Сухоруков новость о возврате денег или нет? А еще труднее: юродствует он сейчас или действительно возмущается наглостью своего шефа? Этот парень был большой загадкой.
— Он хочет ни много ни мало, — уточнил Чернов, — а ровно двести тысяч долларов! Так что ты должен их мне вернуть! И как можно быстрее.
На лице Арнольда появилось скучающее выражение, будто бы Федор обратился к нему с какой-то идиотской просьбой, да еще и не в первый раз. Он посмотрел по сторонам на все прибывавший и прибывавший в кафе народ. К вечеру здесь явно было тесновато, а у входа даже начала выстраиваться небольшая очередь, в ожидании, пока метрдотель найдет свободные места.
— Во-первых, — сказал он, — этих денег у меня уже нет. А во-вторых, я их честно заработал и не вижу причин, почему должен отдавать.
— Это шутка?!
— Ничуть. Что должен был сделать я? — риторически спросил Сухоруков. — Правильно: убедить своего шефа, что нашел ему лучшего в столице дизайнера и что этот человек стоит тех сумасшедших денег, которые он запрашивает. Я с этой задачей справился? Безусловно! Она была решена мною на отлично! Кисин тебя разве что не облизывал и охотно подписал договор. Ну а если ты не смог грамотно составить документ, предусмотреть, все возможные опасности, то при чем тут я?! Не сваливай с больной головы на здоровую! Было бы просто несправедливо заставить меня расплачиваться за чужие ошибки — разве не так? В конце концов, из-за этого дурацкого происшествия вряд ли в ближайшем будущем я смогу реализовать еще один подобный план и компенсировать свои моральные потери.
