Ваняшин шел молча, не задавая Греку никаких вопросов, чувствовал, у капитана настал тот момент, когда ему необходимо выговориться.
– Вот ты спроси меня, почему майор сердит на меня?
– Отстань. Не знаю я, – буркнул Ваняшин. Но Грек настоял.
– Нет, ты спроси.
– Ну, почему? – уступил Ваняшин. – Наверное, потому, что ты упустил того ночного визитера в квартире Молчанова.
Грек расплылся в улыбке и отрицательно замотал головой.
– Ничего подобного, друг ты мой дорогой. Просто он завидует мне, – вдруг бухнул Грек. И Ваняшин услышав такое, сразу остановился.
– Николаич, тебе?
– Николаич, мне, – с долей бахвальства, проговорил Грек. – Потому что знает. Как сыщик, я лучше его.
Услыхав это, Ваняшин рассмеялся, чем обратил на себя внимание снующих по коридору сотрудников управления. И видя то, что на них обращают внимание, Грек с обидой сказал:
– Ты зря ржешь, как жеребец. Если я тебе говорю, то так оно и есть. – И повернувшись, быстро пошел по коридору. Чего разговаривать с человеком, который не верит тебе. Примерно так рассудил Сан Саныч Греков, удаляясь от молодого лейтенанта, посылавшего ему в спину насмешливый взгляд.
В конце коридора, возле технического отдела, стоял главный криминалист капитан Семин. Когда Грек подошел, Семин посмотрев на него, спросил:
– Чем ты так своего напарника насмешил?
Грек обернулся, хмуро посмотрел на Ваняшина.
– А ему муха в рот залетела. Вот и щикотит в кишках, вылезти не может. Сейчас ржет, потом гляди, в туалет побежит, – сказал Грек, помня, что перед этим, лейтенант предлагал ему зайти туда, перекурить. Теперь Ваняшин зашел туда один, а Грек, обернувшись к Семину, сказал:
– Ну, что я говорил. Видал, куда он пошел?
Семин был, серьезный мужик, шутки не уважал. Но тут улыбнулся. Стоял с раскрытым ртом. Грек посмотрел на него.
– Рот закрой. А то и тебе залетит, – сказал он с недовольством и скрылся за дверью технического отдела, где находилась фотомножительная техника.
Сидя в вагоне электрички, увозивший его в Тулу, Федор мысленно представил, во что бы обошлись ему подобные поездки, если бы умные головы, заседавшие в правительстве, ко всем прочим отмененным льготам, еще отменили и льготу на проезд. Тогда бы все его майорское жалование улетало на разъезды. К тому же, хлопот сколько. Жди потом, когда эти деньги вернутся к тебе. Кто больше всех орал о социальной справедливости, они не в накладе. В накладе те, кого коснулось, это постановление. Простые менты, как он.
Через какое-то время Туманов задремал под равномерное покачивание вагона, и возможно, проспал бы до самой Тулы, если б не контролеры. Высокий мужчина в форме работника железной дороги, тронул Туманова за плечо и произнес заученную фразу, которую он повторял изо дня в день:
– Гражданин, ваш билетик?
Федор открыл глаза. Увидев стоящего в ожидании билета контролера, сунул руку в карман пиджака и достал оттуда служебное удостоверение. Показал.
Неизвестно, за кого принял его вначале контролер, но при виде раскрытой ментовской ксивы, на лице контролера появилось такое разочарование, что Федору захотелось спрятать удостоверение подальше, а в его натруженную руку незамедлительно вложить червонец. Но вспомнив, что этих самых червонцев в его бумажнике не так уж и много, майор удержался от благотворительности, а контролер развернувшись, перешел к следующим двум рядам сидений.
По другую сторону от него ловко орудовала женщина, толстушка с красным лицом, одетая в точно такую же форму.
Федор попытался задремать, но не смог. Мешали разговоры пассажиров, дребезжание оконного стекла и даже то покачивание вагона, которое вначале пути убаюкивало его, теперь только мешало. Отъехав подальше от Москвы, где расстояние между остановками было больше, электричка шла с большей скоростью. Вагон раскачивался из стороны в сторону, и Федор то и дело ударялся головой в стекло, которое при этом дребезжало еще сильней. Утратив всякую надежду спокойно заснуть, майор открыл глаза и увидел впереди за четыре сиденья от него, сидящих двоих парней и девушку. Один из парней сидел к нему спиной. Федор не видел его лица. Но зато другой парень, сидевший рядом с белокурой симпатюлей, смотрел на него. Причем, смотрел не так, как обычно один пассажир пялится на другого своего случайного попутчика. Взгляд был сконцентрирован именно на изучении Туманова. Цепкий, внимательный и нагловатый. Он как бы пытался через глаза майора, заглянуть в его душу и узнать, что у него там. И взгляд этот Туманову не понравился. По своему опыту оперативно розыскной работы, Федор знал, так смотрит на свою жертву киллер, прежде чем выстрелить. Но тут же он поймал себя на мысли, что то, о чем он подумал, чушь. А парень, возможно, готовит себя в гипнотизеры, и решил потренироваться на нем. И Федор, не что иное, как его первый опыт. Правда, не совсем удачный. Потому что майор и сам обладал сильным взглядом, от которого некоторым посетителям его кабинета, изобличенным в совершении преступления, становилось просто дурно. Поэтому в переглядки они играли с парнем недолго. Тот не выдержал и отвел глаза в сторону. А Федор улыбнулся. Засранец будет знать свое место.
Туманов посмотрел на блондинку сидевшую с нагловатым парнем. Девушка сидела и не вступала ни с одним из парней в разговоры, более того, упорно делала вид, что ни того, ни другого, не знает. И на первый взгляд могло показаться, что оказалась она рядом с ними случайно. Попалось свободное местечко, вот и села. Не стоять же в проходе. Но это только на первый взгляд да еще неопытному человеку. Чутье сыщика подсказывало Туманову, что это милое создание и те два парня из одной компашки. Хотя милое создание смотрело на Федора совсем не так злобливо, как нагловатый парень, а скорей, с чисто женским интересом. С таким откровением может смотреть скромница на приглянувшегося ей опытного развратника, которому бы она хотела не только отдаться, но и раскрыть все свои девичьи секреты.
Заметив, что Федор с интересом разглядывает ее, она смущенно отвела глазки к окну, делая вид, будто интересуется мелькавшими пейзажами. На ее белых щеках даже вспыхнул едва заметный румянец. А Федор устыдился в том, что заставил скромную девушку покраснеть.
Обычно при поездках в электричках, Федор не имел привычку выходить в тамбур, перекурить. Но в этот раз изменил привычке. Едва электричка отъехала от платформы очередной остановки, Туманов встал, попросив рядом сидевшую толстушку с корзиной, попридержать место, если кто-то вдруг позарится занять его за время перекура. Получив согласие толстушки, двинулся в тамбур. Проходя мимо купе, в котором сидели парни и блондинка, заметил легкое оживление со стороны парней. Девушка, как сидела, повернувшись к окну, так и продолжала сидеть. Казалось, она вовсе утратила к высокому мужчине всякий интерес. А вот парни, наоборот.
Но Федор глянул не на парней. Глянул на приглянувшуюся девушку и вышел, плотно прикрыв стеклянные двери, отделявшие вагон от тамбура. Достав из пачки сигарету, он закурил.
Часть стекла в одной из дверей оказалось выбитой и поток воздуха врывался в тамбур, вытесняя из него устоявшуюся жуткую вонь. И Федор уже пожалел, что вышел именно в этот тамбур. Надо было идти в другой. Тот и поближе был и со стеклами там все в порядке, не то, что тут. Просто захотелось пройти мимо симпатяги блондинки. Ну вот, теперь стой и дыши, майор.
Быстро, в несколько глубоких затяжек, выкурив едва ли не половину сигареты, он уже хотел выбросить окурок и вернуться обратно в вагон, как увидел тех двух парней, шедших к тамбуру. Впереди шел тот наглец, который высверливал его своим неприятным взглядом. Позади него плелся тот, который сидел к Федору спиной. Федор посмотрел на него. Рожа у него оказалась не менее отвратительной, чем у наглеца. И взгляд не лучше. Смотрит затаенно. Глаза так и блуждают по лицам. Но не на одном не останавливаются. Даже на Федора он посмотрел, словно вскользь.
Оба вышли. Нагловатый парень прикрыл двери и, повернувшись, достал из кармана сигарету. Увидел в руке у Туманова зажигалку, которую тот после того, как прикурил так и не убрал в карман. Отвратительная привычка, постоянно что-то вертеть в руках. Не раз Грек советовал ему завести четки. Здорово успокаивают нервную систему. И отвлекают.
Кивнув на зажигалку, нагловатый парень попросил:
– Разрешите, прикурить?
– Разрешаю, – доброжелательно улыбнулся Федор и надавил пальцем на колпачок зажигалки. За, казалось бы, располагающей улыбкой, скрывалось огромное внутреннее напряжение. Кто знает, что можно ожидать от этого нагловатого. Уж очень не внушают доверия его глаза.
Парень стоял так, что влетавший через разбитое окно поток воздуха, тушил небольшое пламя зажигалки. И Федор прикрыл его от окна рукой. Парень чуть придвинулся, держа в вытянутых губах сигарету, и тоже протянул свои руки, чтобы прикрыть дрожащий на ветру огонек. Но вдруг его руки вцепились в руки Федора, не давая им разжаться.
