Ознакомительная версия.
— Дальше собака залаяла, а он из шифоньера вывалился.
— Дверь была открыта, входная, я имею в виду?
Андрюха посмотрел на меня с намеком на отчаяние, насупился, а я решила, что самое время вмешаться мне, ясно, что участковый по большой дружбе желает меня выгородить, то есть пытается весьма неумело соврать, дескать, пришли мы вместе, и все такое… Честно говоря, связываться с милицией мне страсть как не хотелось, но врать я не умею, а потому не люблю, и если мы введем милицию в заблуждение, как я сообщу о Синем пиджаке? В том, что именно он убийца, я почти не сомневалась, да мне одного взгляда было достаточно… короче, личное личным, а общественное превыше, я должна помочь органам изобличить преступника, а если мне хорошенько намылят шею за то, что я по чужим балконам лазаю, так мне и надо, впредь наука.
Я вздохнула и заявила:
— Андрею дверь открыла я. А сама влезла через балкон.
— Да? — Родионов вроде бы заинтересовался.
— Да. Я пришла поговорить с Зюзей… то есть с ним. — Я ткнула пальцем в направлении пола. — Мне нужна была фотография, о ней я после расскажу, чтоб не сбиться. А он со мной говорить не захотел. А когда мы шли по коридору, я и Кузя, навстречу попался тип, я слышала, как Зюзя открыл ему дверь и спросил: «Это ты?» Мы вышли на улицу и спрятались в кустах. Этот тип в синем кожаном пиджаке, которого мы в коридоре встретили, минут через десять уехал на «Опеле», тоже синем, номер у меня в кустах записан на всякий случай, а мы еще немного погуляли и опять пошли к Зюзе, но он не открыл. Понимаете, из дома не выходил и дома его вроде нет. Это подозрительно, правда?
— Наверное, — неопределенно пожал плечами Родионов, хотя слушал меня внимательно.
— Ну и я залезла через балкон. В квартире пусто, я подумала, может, Зюзя где-то у соседей, и испугалась, потому что одно дело лезть в чужую квартиру, чтобы спасти человека, и совсем другое… В общем, вы понимаете.
— Понимаю, — кивнул Родионов.
— А мой племянник, который меня выследил, испугался и полез за мной вместе с Кузей, а тут как раз Андрей в дверь звонит. Мы ему все объяснили, и он тоже решил, что Зюзя где-то у соседей, мы собрались уходить, Кузя на шифоньер залаял, и оттуда вывалился труп. — Я вздохнула, глядя на Родионова, и только тут заметила, что два его товарища смотрят на меня, открыв рот.
— Она поймала маньяка. Помните, два года назад? — сообщил он, по-моему, совершенно не к месту, парочка принялась улыбаться, а один даже хихикнул. — А зачем вам Зюзя понадобился? — спросил Родионов, и я рассказала про фотографию.
Дядька, тот, что постарше, улыбаться перестал и вдруг заявил:
— Саша, посмотри-ка сюда.
Мне ничего смотреть не предлагали, но вы сами понимаете, что я, конечно, не удержалась и тоже взглянула. Дядька разжал Зюзе кулак, и мы увидели на его ладони клочок бумаги. Никакой дедукции не нужно было, чтобы сообразить: это обрывок фотофафии, глянцевый, цветной…
Я вознамерилась упасть в обморок, но из этого ничего не вышло, я просто стояла, открыв рот и пытаясь понять, во что мы с Сенькой умудрились вляпаться.
— Когда вы видели этого Зюзю живым в последний раз, сколько было времени? Черт, — скривился он, — как зовут этого Зюзю? — Зюзин Альберт Егорович, — приподнявшись с дивана, сообщил Андрюха, Родионов уставился на меня, а я сообразила, что меня скорее всего подозревают в убийстве, и побледнела. Вот и поделом мне, нечего лазить по чужим балконам.
— Вы думаете, это я его убила? — не удержалась я.
— Не думаю. А это вы его убили?
— Нет, конечно. Я только хотела забрать фотографию.
— Ага. Так в котором часу это было?
— Что-то около двух. Я закончила мыть посуду в половине второго, позвала Кузю, и мы пошли сюда. На все ушло минут пятнадцать, значит, с Зюзей мы встретились примерно без пятнадцати или без десяти два. Разговаривали минут пять, он соображал плохо…
— Все сходится, — кивнул дядька, который теперь не сидел на корточках перед Зюзей, а курил, стоя у окна. — Уточнить время можно после вскрытия, а сейчас могу сказать: убили парня примерно в два.
— Значит, его убил Синий, — пробормотала я. — То-то мне его глаза не понравились.
Само собой, Родионов стал расспрашивать меня о Зюзином госте, и я изо всех сил старалась припомнить, как он выглядит, но, кроме паршивого взгляда, ничем не порадовала. В памяти осел синий кожаный пиджак, а остальное: рост, вес, цвет волос, все как отрезало. Я даже заревела с досады и тут вспомнила про номер «Опеля».
— Я ж его записала в кустах на земле… — обрадовалась я и попыталась вспомнить номер, с «Опелем» вышло лучше, чем с его хозяином, в мозгу незамедлительно всплыли цифры 196, не зря я так долго пялилась на надпись под своими ногами, сидя в кустах. Андрюха вызвался сбегать в кусты и скоро вернулся сильно удрученный: от надписи и следа не осталось, в кустах меня сменил рыжий кот и песок использовал по своему усмотрению. В общем, ни номера назвать, ни описать убийцу я не могла и расстроилась даже больше, чем Родионов, потому что всегда считала себя внимательной и предусмотрительной. Меня еще немного поспрашивали, а потом, к величайшей моей радости, отпустили; я, честно скажу, к тому моменту уже видела себя в тюрьме почему-то с кандалами на ногах.
Сказав родной милиции спасибо неизвестно за что, я побрела домой, до угла меня провожал Андрюха Коломейцев.
— Как думаешь, меня посадят? — с тоской спросила я.
Он испугался:
— За что?
— Они ведь думают, это я его убила.
— С какой стати им так думать? Зюзя наркоман, а ты… что может быть общего между вами?
— Фотография, — вздохнула я.
— Из-за фотографии людей не убивают, — наставительно изрек участковый и оказался ох как не прав.
Мы простились на углу, Андрюха бегом вернулся в «малосемейку», а я побрела домой. Из ближайших кустов появился Сенька, затем Кузя, а вслед за Кузей возникла, как всегда чумазая, физиономия Васьки Чугунка.
— Отпустили? — прошептал он. — Недолго тебя держали, повезло. К ментам как попадешь…
— Да замолчи ты, — цыкнул на него Сенька, взял меня за руку и спросил:
— Ты расстроилась?
Вопрос неожиданно вернул мне все привычные рефлексы.
— Обрадовалась, — рыкнула я и перешла на крик:
— Марш домой, все… — Первым бросился Кузя, за ним мальчишки, ну и мне пришлось поднажать.
Дома мы поужинали в молчании и решили пораньше лечь спать, Кузю я оставила в квартире. Не то чтобы я кого-то опасалась, но присутствие собаки успокаивало, Чугунок остался, сам, не говоря ни слова, прошел в ванную, где минут десять зверски тер мочалкой лицо и руки, затем достал раскладушку и начал устраиваться. Я было хотела послать его домой, чтобы предупредить мать о том, что он дома не ночует, но, вспомнив, что за последние полгода Чугунок ночевал у меня раз тридцать, а мамаша этого даже не приметила, только махнула рукой. Мальчишки делали вид, что спят, время от времени шушукались в своей комнате, Кузя вздыхал возле двери, должно быть, тоскуя о конуре и вольной жизни, а я сидела в кухне, прихлебывала давно остывший чай и невесело размышляла. Всю ночь я не сомкнула глаз, а утром, чуть свет, приготовив мальчишкам завтрак, отправилась в школу. Сторож, молодой парень, продрав спросонья глаза, шел за мной с ключами и вдруг поинтересовался:
— Дарья, а ты замуж не собираешься? Я покосилась на него, прикидывая, к чему это он, и чистосердечно ответила:
— Соберусь, если на днях в тюрьму не посадят.
За работой я немного отвлеклась и даже начала подумывать, что, мол, не все так плохо, глядишь, и без тюрьмы обойдется, а в 11.30, возвращаясь из буфета, обнаружила Кузю в окружении детей (в каникулы у нас в школе работает летний лагерь), а вслед за ним и своего племянника, который сидел на подоконнике напротив моего кабинета.
— Ну что? — спросил а я.
— Дядька приходил, тот, что высокий. Он вчера в ветровке был, а сегодня в футболке, потому что жарко. Со мной разговаривал.
— А ты ему сказал, что ты несовершеннолетний и допрашивать тебя без родителей он не имеет права?
— Само собой, я что, неграмотный? Дядька говорит, что это вовсе не допрос, он поговорить хотел.
— А какая разница?
— Ну, не знаю… Он и Чугунка выспрашивал. Слушай, Дарья, а по-моему, этот Родионов нормальный дядька, и он вовсе не думает, что это мы Зюзю укокошили.
— Так он тебе и скажет, что думает, — хмыкнула я. — Ладно, сходи в магазин, список и деньги на холодильнике.
— Я все купил.
— Молодец, однако двигай отсюда. Мне работать надо.
А вот работать не получилось. Я сидела за столом, поднимала крышечку с подарочной чернильницы и, подержав в руке, опускала на место, за этим занятием меня и застал Родионов. В дверь постучали, я крикнула: «Да!», потому что кабинет у меня довольно большой, до двери далеко, а в коридоре обычно шумно, и тут появился Александр Сергеевич, сказал: «3дравствуйте», улыбнулся и без приглашения плюхнулся на стул.
Ознакомительная версия.
