Сзади красовался красный «Peugeot». Из него вытащилась лысая голова водилы: «Подвезти?»
4:57 17 августа.
«Как дела?» — спросил шофер, после того, как я уселся на заднем сиденье, сказав, что нужно ехать на восток, в ближайший порт.
«В порядке. Вот только что угнали машину».
Бараночник врубил первую скорость, резко надавил на педаль газа, отчего машина зашевелила «конечностями», скользя по мокрому шоссе: «Ооооо… Сожалею. У меня ведь это тоже не первая машина…»
«Тоже украли?»
«Нет, продал».
«Какая марка?»
«Renault».
«А у меня «BMW», белая (чтобы запутать, если что)».
«Хорошая машина».
«Угу».
«А вы кто по профессии?»
«Бизнесмен, приехал в Испанию отдохнуть…»
«В это время года?»
Это коп. Сразу чувствуется, поскольку задают слишком много вопросов, из которых сам же выводит новые и на некоторые из которых приходится по несколько раз отвечать, как сейчас. И, наконец, самое главное — со мной-то он говорит по-итальянски.
«А здесь же вроде всегда тепло…»
«Тепло. А…»
«Нам еще далеко?»
«Нет, не особенно, километров пять»
Флик везет меня к своим, до которых не пять, а полкилометра. Я знаю их приблизительные подсчеты для преступников — 100 м ~ 1000 м.
«Слышите? Тормозните. Мне надо облегчиться».
«Хорошо…» — он остановил машину.
Я вылез со своим снаряжением, закрыл поле зрения своим плащом, положил кейс за обочину, открыл её, сложил внутрь «Глок», два магазина и МСП «Грозу» с механизмом внутрь и включил режим самоуничтожения одной из тех самых дискет на 4 минуты (абсолютно ясно, что отсюда уже не убежать, поэтому нужно сдаться чистым, доказательств против меня у них всё равно нет).
По дороге к машине я набрал номер Ричарда: «Меня скоро возьмут, я недалеко от Барселоны…»
«Ясно».
Очевидно, шофёр надеялся возвратиться за брошенным позже, поэтому ничего не сказал про исчезновение чемодана.
Мы оказались на холме и увидели целую ораву сотрудников местных правоохранительных структур совсем неподалеку. Разворачиваясь с револьвером в руке, водила пробормотал: «Все, мистер Кордарро, приехали. (фамилия того фальшивого паспорта, под которым я въехал в эту страну)».
5:02 17 августа.
«Эй, слышь, папаша, тебя-то за что?» — спросил меня детина лет 25, занимавший камеру перед моим приходом.
«Сам не знаю. — я занял через одно от него место. — А тебя?»
«Да, гулял тут. Ну, типа, захожу в винную лавку. Ну заказал пиво, да. Сижу, пью, всё барабану. Заходит какой-то смурной такой. Ну, типа по харе видно — типа, мужик без балды, да. Ну, не наш пацан. Я ему: «Ты кто?». Ну, а он: «Никто». Прикинь, да. Совсем опух. Ну, я ему кружкой по харе, да. А он начал руками чё-та размахивать. Ну, ему ещё раз пивом. А он всё стоит, собака. Прикинь, да. Ну, типа, так я ему башню снёс, вот флики приехали — повязали: сижу тут. А всё-таки, чё с тобой-та?»
«Прикинь. Типа, машину, угнали, да».
«Вот, говнюки…»
«Ну, типа, я пешком, да. Ещё дождь чё-та пошёл. Весь, типа промок. Башня не варит. Тут останавливается какой-то хрен, говорит, типа подвезти может. Ну, я согласился, да. Проехали, типа, километра два, он чё-та разворачивается с пушкой в руке, типа флик, говорит приехали. Теперь собаки какое-то убийство шьют».
«О, говнюки…»
«Да, типа, говнюки…»
Спустя полтора часа подобных разговоров «прикостыляли четыре камерщика» (именно четыре, обычно такое сопровождение даётся только в тюрьмах особо строгого режима, вроде старого «Алькатраса»): «Выходите мистер Кордарро».
Меня отвели в маленькую комнатку с одним столом, двумя стульями и кучей свидетелей за стеклом на стене (любимое дело всех полицейских высшего чина наблюдать вот так за зеркалом на человека, которого они никак не могут засадить в тюрьму).
Сидевший за столом подстриженный под «Ёжик» следователь, предложил мне присесть и, отпустив только двух охранников (теперь ясно — это уже не полиция, это что-то важнее, скорее Интерпол, потому что в Испании ничего серьёзного нет, очевидно, что они знают мою примерную ориентацию), начал: «Как вас зовут?»
«Отвечать я буду, только рядом со своим адвокатом».
«По закону вы должны ответить на наши вопросы до прибытия адвоката (эти следователи очень любят «повешать лапшу на уши» новичкам в преступности, мне же он, скорее всего, захотел «поморочить голову» или попытать удачу)».
«Я свои права знаю (на таких допросах необходимо следить за каждым своим словом, ибо слова вроде снять, убрать, кончить можно трактовать так, как хочется), кроме того, я — итальянский подданный, а это имеет некоторое значение».
«Какое же?»
«Приведите мне сперва адвоката».
«Ещё раз повторяю, что сначала вы обязаны ответить на наши вопросы (его «должны» переросло в «обязаны», то есть он начал давить, а значит против меня у него ничего нет, в крайнем случае чего-то особо сильного)».
«Все ответы только при помощи адвоката».
«Ладно, уведите его отсюда», — он постучал по столу, после чего пришли те двое охранников, ушедшие ранее.
В это тот раз меня повели не в камеру, а в тюремно-перевозную машину, которая с неимоверным успехом могла бы перевести меня даже в другую страну — эти ребята со мной так просто расставаться не хотели, так что даже решили нарушить закон и не дать мне ни позвонить, чтобы меня мог найти хотя бы адвокат, ни сообщить, например в посольство (просто пример, потому что, вероятно, итальянские спецслужбы об этом всём знают), что их подданный мол так и так; трудно даже представить сколько они могли бы раскатывать меня по разным местам, тем самым фактически похитив, если бы я не звякнул своим перед тем, как меня взяли, ведь начали бы меня искать далеко не сразу.
«Ну, что, будем говорить?» — спрашивал меня всё уже другой (теперь его волосы быои зализаны назад и блестели на свету) следователь, но уже совершенно в другом месте, где в моём распоряжении уже находилась одиночка.
«Как насчёт адвоката?»
«Я уже сказал, что сначала вы должны ответить на наши вопросы».
«По идее дело обстоит как? Вы вызываете адвоката, а пока он спешит на место, вы ломаете передо мной комедию, утверждая, что я обязан ответить на ваши вопросы сразу, но отвечать на них я не захотел, а адвокат не приехал спустя целые сутки, значит, его вы не вызывали. Вы нарушили закон, не давая мне право на адвоката».
«Вы хотите поговорить на чистоту? Давайте. Отпускать мы вас не собираемся, потому что знаем, на кого вы работаете. Мы обещаем вам охрану,
