это захотел соком. Причем есть Сергей не очень хотел — перекусил в ресторане центра, но ужин все-таки заказал. Он рассчитывал, что Фрейн просидит здесь не один час, и за это время голод проснется. Как известно, аппетит приходит во время еды. И уходит тоже.
В зале было мало свободных мест. За столиками гуляли представители разных слоев населения, с разными достатками и разными привычками. Некоторые мужчины были уже слишком навеселе. Одного из таких незадачливых гуляк вывели на воздух дюжие охранники.
На сцене выплясывало варьете из четырех смазливеньких девчушек в страусиных перьях. Под бравурный марш они высоко вскидывали ноги, маршировали строем, резво поворачивались, хором наклонялись и задирали и без того короткие юбки. Сверкали сухими ягодицами. Хмельной народ ликовал, слышались аплодисменты и свист.
И вот сцена опустела, воцарилась тишина, но продолжалось это недолго. Загремела веселая ковбойская мелодия, забренчала банджо, и из-за кулисы выскочила лихая наездница на воображаемом резвом коне. Она была в рваных кожаных джинсах, высоких сапогах со шпорами, клетчатой, завязанной узлом на животе рубахе и широкополой шляпе. Талию стягивал широкий ремень, а на нем болталась кобура с кольтом. Черные, как деготь, волосы пучком были стянуты на затылке, а глаза защищали от лучей софитов темные очки.
Народ оживился. Сергей наблюдал за выступлением, но и посматривал на Анну. Выпив виски, закусив, она внимательно следила за танцовщицей. Активная ковбойша походила по сцене, подвигала тазом, постреляла из кольта, подергалась, будто и вправду объезжала скакуна, потом начала раздеваться.
«Стриптиз», — улыбнулся Краснов.
Она скинула рубаху, продемонстрировала пухлые красивые груди, потом стянула и джинсы. Некоторое время выплясывала по сцене, показывая то попу, то бедро, то грудь, потом сбросила сапоги и шляпу. Они улетела в кулисы, за ней упал и ремень с кобурой, и танцовщица осталась в черных трусиках. Она спустилась со сцены и двинулась по проходу. Подходила то к одному столику, то к другому, трясла красивыми сиськами перед носами посетителей, давала дотронуться до попки, коснуться пальцами соска. За это мужчины всовывали ей под резинку трусов сложенные в трубочки купюры — кто рубли, а кто и доллары. Она рассылала воздушные поцелуи и отходила.
И вот она приблизилась к столу Анны. Сергей танцовщицу снимал мельком, но теперь навел на нее камеру и с интересом наблюдал, что произойдет.
Стриптизерша покрутила попой перед Анной, потрясла грудями, поставила ногу на ее стол и активно задвигала тазом, имитируя то ли половой акт, то ли скачки. Анна с восторгом следила за каждым ее движением. Достала из сумочки купюру и сунула в трусы. Девушка распустила черную гриву, махнула ею, и лицо Анны оказалось в волосах. Фрейн залилась веселым смехом, погладила бедра красавицы, скользнула ладонью по груди, приблизилась и что-то шепнула ей на ухо. Стриптизерша коснулась указательным пальцем своих губ, потом им же губ Анны и убежала на сцену.
Зажав деньги в кулачке, стянула трусики, швырнула в зал, повиляла попой, и упорхнула за кулисы. Музыка стихла.
Сергей перевел дух.
«Анна клеила стриптизершу. Ну и дела. У нее широкие сексуальные аппетиты».
На сцену вышла певица и пара гитаристов, и начался концерт. Состоял он из песен популярных эстрадных исполнителей.
Закончив трапезу, Сергей заказал мороженое, расплатился, развалился в кресле и принялся ждать, пока клиентка решит уходить. Но не тут-то было. К ее столику подошла та самая стриптизерша. На ней был черный лайкровый комбинезон, черные туфли и все те же темные очки. Черные волосы были уложены в тугой пучок на затылке. Она поздоровалась, Анна встала, пригласила ее к столу, та села, и они завели беседу. Анна заказала блюда, шампанское, и они принялись ужинать.
Выпив бутылку, посидев больше часа, они начали собираться. Анна подозвала официанта и отдала ему деньги. Краснов, давно ожидавший этого момента, встал и вышел из ресторана.
Пьяненькие девушки с веселым смехом выплыли на улицу, сели в «Феррари» и помчались по набережной. Краснов точно знал, куда они едут.
«Лишь бы не разбились по дороге и не сбили кого-нибудь», — переживал он.
Через полчаса машины подкатили к особняку Фрейн, «Феррари» заехала во двор, дамы вылезли и скрылись за дверями. Сергей припарковался у березы и начал готовиться к ночному сидению на дубовом суку. Его ждала еще одна бессонная ночь.
В окнах первого этажа включили свет, а через некоторое время и в спальне.
«Пора», — решил сыщик, взял камеру, кассеты, аккумулятор, заранее приготовленную подстилку и вышел из машины.
Он пробрался на участок, влез на дуб и устроился на суку. Предварительно подстелил под попу толстый поролоновый лист. Сидеть стало значительно мягче.
Он навел объектив на окно, увидел на мониторе девушек и включил запись. В полумраке спальни они прекрасно были видны.
Сначала в их поведении все было чинно и степенно. Они сели в кожаные кресла, откупорили шампанское, разлили по бокалам и стали пить и разговаривать. Сыщик не слышал голосов, так как было далеко, а дистанционного микрофона у него не было, но по выражениям лиц догадался, что разговор идет о сексе.
Осушив две бутылки, девушки встали, Анна включила музыку, а стриптизерша вышла на центр просторной комнаты и начала танцевать. Анна с восторгом наблюдала за ней, ловила каждый жест, каждый взмах руки или ноги. Девушка-вамп великолепно двигалась, в каждом повороте чувствовался профессионализм и годы упорных репетиций. Но вот ее пламенный танец замедлился, и она стала гладить себя по интимным местам. Сначала пальцы коснулись сосков, спустились на живот, далее на лобок и промежность.
Черная тонкая ткань плотно обтягивала красивое тело и придавала движениям пленительную сексуальность. Сергей не ощущал запахов ее прекрасных духов, жара распаленного тела, возбужденного дыхания, но слышал негромкую музыку и видел выступление как на ладони. Он сразу возбудился. А кто бы не возбудился?
Сыщик настолько был поглощен зрелищем, что потерял равновесие и начал сваливаться с сука. Хорошо, что реакция не подвела. Падая, уцепился за ветку, а ногами уперся в ствол дерева. Он завис вниз головой, соображал, как выбраться из неудобного положения. Хорошо, что во время переворота не издал ни звука, даже ветки не хрустнули, только суставы.
Кое-как взобравшись обратно на сук, он протер взмокший лоб и тихо проматерился. Устроившись поудобней, направил камеру на окно и продолжил съемку. От былого сексуального возбуждения и следа не осталось.
«Заводиться надо в постели, в крайнем случае в машине или в кустах, но никак не на суку дуба», — констатировал Краснов.
Девицы наслаждались друг другом более двух часов, потом уговорили еще одну бутылку шампанского, покурили и
