Ознакомительная версия.
Еще больше удивился Карло, когда узнал в человеке, стоящем у ворот, никого иного, как Рокко Лампеоне. Рокко занимал в Семье слишком высокое положение, чтобы стоять самому на воротах.
Что-то происходило вокруг. Что-то очень странное.
Рокко, заметив Карло, дружески помахал ему рукой и сказал: «Привет!». Карло настороженно приблизился. Рокко спросил:
— Разве ты не отбыл на солнечные пляжи?
— Как видишь, — ответил Карло, все так же настороженно наблюдая за Рокко в роли охранника. — Майкл попросил меня задержаться на пару дней, — пояснил он, — я ему зачем-то нужен.
— А, — отозвался Рокко, — и я тоже. Вот, на ворота поставил. Тоже мне занятие, одна блажь. Но что делать? Он ведь начальник, наше дело подчиняться, — по его тону можно было понять, что Рокко не так высоко ставит нового дона. Он ведь начинал работать еще с отцом Майкла.
Но Карло разговор не пришелся по вкусу.
— Майкл знает, что делает, — сухо сказал он.
Рокко понял намек и смолчал. Карло повернул обратно к дому, небрежно попрощавшись. Ясно было, что происходят важные события, но он и представить себе не мог, какие.
Из окна гостиной Майкл наблюдал за передвижениями Карло по замкнутой площади среди домов.
Хейген протянул ему из-за плеча рюмку крепкого бренди, и Майкл с благодарностью на лице сделал большой обжигающий глоток. Голос Хейгена из глубины комнаты сказал очень мягко:
— Все, Майкл, пора начинать.
Майкл проглотил вздох вместе с бренди.
— Хоть бы отложить еще ненадолго… Если бы старик был жив…
— Все будет хорошо, — сказал Том. — Не переживай. Раз уж я ничего не заподозрил, пока ты сам не рассказал, другие и вовсе не смогут догадаться. Ты все сделал как нельзя лучше, Майкл.
Майкл обернулся от окна.
— Это не я, это дон. Я никогда прежде не понимал, какая у него голова, какие организаторские способности. Только ты, наверное, способен оценить.
— Таких, как дон, больше не делают, — согласился Хейген. — Но ваш с ним план проработан великолепно, и ты должен оказаться на высоте, я не сомневаюсь в этом.
— Время покажет, — отозвался Майкл, — Клеменца и Тессио прибыли?
Хейген подтвердил. Майкл допил бренди до последней рыжей капельки, медленно сбежавшей по хрустальному боку рюмки.
— Начали, — сказал он. — Пришли ко мне Клеменцу, я сам его проинструктирую. А с Тессио, наоборот, больше не хочу видеться, хорошо? Передай ему только, что через полчаса мы выезжаем на встречу с Барзини. Пусть о нем позаботятся люди Клеменцы.
Хейген спросил бесцветным голосом:
— Оставить Тессио никак нельзя?
— Нельзя, — ответил Майкл.
А в это время в Буффало, в маленькой пиццерии, где обычно полно народу, особенно в час ленча, наступило некоторое затишье. Хозяин-итальянец, довольный своим процветающим делом, получил короткую передышку, убрал с прилавка непроданную пиццу, облегченно распрямил спину и вернулся за стойку.
Лишь один новый посетитель перешагнул через порог его заведения — невысокий молодой человек, поигрывающий желваками на решительном жестком лице. Он ткнул пальцем в сторону круглого подноса с пиццей и сказал коротко:
— Мне с сыром.
Хозяин лопаточкой поддел остывшую пиццу с сыром и сунул ее в печь разогреваться. Клиент не спеша прошел в глубь зала и сел за столик, дожидаясь, пока принесут еду. В пиццерии уже никого не было, кроме его и хозяина. Тот, достав разогретую пиццу из печи, уложил ее на разовую картонную тарелочку и направился к столику. Молодой человек внимательно и в упор разглядывал его. Пицца уже стояла перед ним, пузырясь горячим растаявшим сыром, но он не торопился расплачиваться.
— А что, верно говорят, что у вас на груди татуировочка есть? — задал он вдруг странный вопрос хозяину. — Вон, из-за воротника виднеется, точно. Ну-ка, расстегни ворот пошире, дядя! Очень посмотреть хочется.
Хозяин от неожиданности побледнел и замер у столика.
— Расстегни, расстегни, не скромничай, — повторил парень.
— Это не у меня, это у напарника, — с прорезавшимся страха итальянским диалектом, коверкая самые простые слова, хрипло проговорил хозяин, — он вечером работает.
Клиент рассмеялся ему в лицо. Резкий смех прозвучал неприятно и не предвещал ничего доброго.
— Не жмотничай, дай полюбоваться, — сказал он, вынимая руку из кармана. Хозяин попятился назад, надеясь отступить за огромную печь, но рука с пистолетом уже выпрямилась, выстрел грянул. Пуля, угодившая в грудь, ударила так сильно, что отбросила жертву назад и стукнула об угол печи.
Молодой человек все так же неспешно подошел к распластавшемуся у печи телу и рванул ворот рубашки. Пуговицы отскочили, открывая залитую кровью грудь, на которой явственно виднелось изображение сплетенных в объятиях любовников и грозного супруга, поднявшего над ними свой карающий кинжал. Хозяин пиццерии был еще жив и слабо дернул рукой, словно пытаясь заслониться, но рука тут же безжизненно упала. Убийца наклонился и внятно сказал:
— Фабрицио, тебе привет от Майкла Корлеоне.
Потом поднес пистолет к самому виску лежащего и спустил курок.
На улице его ожидала на обочине машина с крытым верхом. Молодой человек выскользнул тенью из пиццерии, сел на заднее сиденье, и автомобиль стремительно сорвался с места.
Телефон, установленный на перекладине прямо у ворот в Лонг-Бич, громко зазвонил. Рокко Лампеоне подошел к нему, снял трубку и услышал чей-то незнакомый голос:
— Ваш заказ готов, — после чего сразу раздался сигнал отбоя и короткие гудки Рокко положил трубку на место мгновенно оседлал свой автомобиль и выехал за пределы усадьбы. Он двинулся по той же дороге, по которой Санни Корлеоне гнал машину в последний раз в своей жизни — в ту, предательскую ночь, когда на этой дороге Санни повстречалась смерть.
Добравшись до железнодорожной станции, Рокко оставил автомобиль на стоянке и, преодолев почти бегом короткое расстояние, пересел в другую, поджидавшую его там, машину. В машине уже сидели двое. Минут через десять быстрой езды они подъехали к мотелю, расположенному на боковой дороге. Рокко Лампеоне выскочил, двое сопровождающих остались на месте. Рокко летящим шагом двинулся к одному из нарядных маленьких домиков в глубине архитектурного ансамбля — домик напоминал индийское бунгало. От сильного удара ноги легкая дверь слетела с петель, впуская незваного гостя в комнату.
Семидесятилетний Филипп Таталья, голый, как новорожденный, приподнялся с кровати, на которой лежала юная девушка. Если на голове волосы старого развратника были выкрашены в благородный черный цвет, то на груди и в паху оказались совсем седыми. Рыхлое тело старика напоминало живой труп. Рокко и превратил его в труп, всадив в желтоватый живот сразу четыре пули. Потом немедленно вновь сел в машину, водитель нажал на газ и все трое вместе с автомобилем растаяли на дороге. Все повторилось в обратном порядке — машина прибыла к станции Уантаг, Рокко пересел в свой автомобиль, рванул с места в разбег и скоро уже опять стоял на воротах в Лонг-Бич, до этого всего на минутку заскочив в кабинет к Майклу Корлеоне. На его лице ничего не выражалось, казалось, он так и простоял на своем посту весь длинный день.
Альберт Нери у себя в Бронксе довел до идеала старую полицейскую форму, еще раз критически осмотрел дело своих рук и начал спокойно одеваться. Натянул брюки, облачился в мундир, тщательно повязал форменный галстук. Во время ареста у него изъяли оружие, но, к счастью, оставили номерную бляху. Клеменца снабдил Альберта Нери новеньким кольтом 38-го калибра. Теперь, смазанный, проверенный и до отказа заряженный, кольт покоился в кобуре у него под мышкой.
Он был вполне готов. Примерив еще раз полицейскую фуражку, Нери сунул ее в бумажный пакет, а поверх полицейской формы набросил обычный гражданский плащ. Посмотрел на часы — ровно через пятнадцать минут внизу его будет ждать машина. Эти пустые минуты он провел у зеркала, придирчиво рассматривая в нем свое отражение. Все было нормально. Вне всяких сомнений, он выглядел настоящим защитником правопорядка.
Едва автомобиль остановился у подъезда, как Альберт Нери открыл заднюю дверцу и молча сел. Впереди сидели двое из отряда Рокко Лампеоне. Машина сейчас же отъехала, почти беззвучно скользя по гладкому шоссе. Когда оказались за пределами района, где Нери могли признать, он легким движением освободился от плаща и надел на голову полицейскую фуражку.
Их путь лежал до угла Пятьдесят пятой улицы и Шестого авеню. Там машина остановилась, и Нери вышел. Странно было опять идти в полицейской форме знакомым маршрутом — он успел отвыкнуть от нее. Как обычно во время патрулирования, он двинулся вверх по многолюдной улице до Рокфеллеровского центра, поблизости от собора святого Патрика.
Ознакомительная версия.
