— И все? — осмелился уточнить Андрей.
— Все, — кивнул Александр Владимирович.— А вам мало?
— Вполне достаточно. — Чесноков понял, что большего от службовиков не добиться. Но ему хватило и этого. Еще до сей минуты он надеялся, что полковник просто пугает его. Что все эти «наезды», шантажи — больше для перестраховки. Теперь понял — все куда серьезнее, чем он мог себе представить.
— Что ж... Тогда начнем, пожалуй. — Чернов зажал в ладони пульт диапроектора и нажатием кнопки переменил слайд. — Так выглядел танкер «Луч» в своем первозданном виде. Красавец, царствие ему небесное... Неделю назад «Луч» выполнял рейс Находка— Петропавловск-Камчатский. На борту было несколько тысяч тонн топлива и... кое-что еще. Но об этом чуть позже... — Тихий щелчок, и на экране высветился участок крупномасштабной географической карты. Крестиком отмечено точное место крушения. Японское море, три с небольшим мили от берега. Это случилось тридцатого октября в час сорок семь по дальневосточному времени. Сигнал «SOS» поступил в час пятьдесят две. Спасатели прибыли очень быстро. Всех членов экипажа успели спасти. Всех, кроме капитана. Он исчез. Исчез и бортовой журнал. Пилот одного из вертолетов японской службы спасения утверждает, что в четвертом часу утра, на расстоянии пяти-шести миль от танкера, он видел фосфоресцирующий надувной спасательный бот, но из-за штормовой погоды не смог подлететь близко. Как только шторм утих, вертолеты прочесали указанный квадрат, но никакого бота не обнаружили. Версий происшедшего множество. По одной из них, танкер напоролся на риф или на затонувшее ранее судно, по другой — дала течь обшивка, якобы корабль давно уже изжил свой _ эксплуатационный срок. А поиски капитана продолжаются до сих пор. Сохраняется надежда, что его тело находится в кормовой части танкера, до которой пока не удалось добраться: глубина большая, около трехсот метров. Экипаж так и не понял, что произошло. Матросы вдруг ощутили сильнейший толчок, а через несколько мгновений «Луч» раскололся. Вот, в общем-то, и все...
— А теперь давайте-ка рассмотрим эту картину художника Айвазовского с другой стороны, с нашей, — перехватил слово Савелов. — Во-первых, по пути в Петропавловск танкер заходил в японский порт, чтобы высадить на берег заболевшего внезапно кока. Во-вторых, никакого несчастного случая не было. Вся эта брехня про риф, шторм рассчитана на дураков. К счастью, таких большинство, и это нам на руку. По нашим сведениям, «Луч» потопили прицельным выстрелом. Скорей всего, кумулятивным снарядом и, скорей всего, с подводной лодки. В ту самую ночь, именно в час сорок семь, наша разведка засекла движение субмарины в этом районе, а при точных расчетах ее координаты чудеснейшим образом совпали с координатами танкера.
— Не понимаю... — Сотников задумчиво разминал пальцами свой подбородок. — Не понимаю и, «во-первых», и, «во-вторых». Зачем было японцам топить мирный танкер?
— Я не сказал, что это были японцы, — строго заметил Савелов. — Мы можем только предполагать.
— Хорошо, ясно, а, «во-первых»?.. — казалось, Чесноков говорил очень спокойно. Только жилка на виске мелко подрагивала.
— Молодец, Андрей, в правильном направлении мыслишь, — похвалил его полковник.
— Они забрали в Японии секретный груз?
— Именно.
— А конкретнее?
— Мимо, — отрезал полковник.
— Вопросов нет.
— Нам еще предстоит установить, каким образом японская разведка вышла на наш скрытый канал, но определенную работу мы уже проделали. — Савелов выдержал паузу, во время которой успел расплющить по столу рыжего таракана. — Капитан танкера жив, здоров и невредим. Мы получили сведения, что сейчас японцы его обрабатывают, выбивают из него показания, но... вполне возможен и другой вариант, очень для нас неприятный...
— Капитан был вашим человеком?
— Он работал на разведку, — уклончиво ответил Савелов. — Вот теперь вопрос — на чью?
— А шо от нас требуется? — нетерпеливо спросил Гладий.
— Работа. — Савелов бережно отделил от мертвого тараканьего тельца заусенчатую лапку, приблизил ее к глазам, рассмотрел внимательно, после чего стряхнул с ногтя на пол. — Выкрасть капитана «Луча», поднять затонувший груз и переправить и то, и другое в Россию.
Андрей про себя отметил, что Савелов про капитана говорит, как про вещь.
— К счастью, — продолжил полковник, — груз все еще лежит на дне, это мы знаем точно.
Барковский так разинул рот, что даже пластырь не выдержал — лопнул.
Гладий только покачал головой. Чесноков хрустнул пальцами.
— И все? — язвительно присвистнул Сотников. — А вот одно неприличное слово — «как»?
— По ситуации, — обнадежил его Чернов. — Мы снабдим вас нужными сведениями, но в целом вы должны будете действовать без чьей-либо подсказки. В, шахматы играете?
— Немножко...
— Знаете, что такое цейтнот?
— Это когда флажок падает.
— Наш флажок уже держится на честном слове.
— А прикрытие, легенда, оружие, снаряжение, все эти ваши шпионские прибамбасы? — спросил Гладий.
— Никаких прибамбасов. Вообще ничего, — жестко сказал ПОЛКОВНИК. — Сами. Все сами. Больше того, когда мы выйдем из этого клоповника, — он обвел глазами номер люкс, — я вас не знаю, вы меня.
— Ни себе фига, — покачал головой Василий.
— Что бы ни случилось, держите язык за зубами, братцы, — предостерегающе погрозил пальцем Чернов. — Надеюсь, нет смысла напоминать, что в случае чего Россия от вас откажется...
— Эти мальчики все прекрасно помнят, — остановил его Савелов. — Я им верю... В прошлый раз....
— Нас было шестеро... — опустил глаза Чесноков.
— Шестеро... — печально подтвердил Валентин Демидович. — И раз уж мы опять коснулись этой темы... М-да... Тяжело... Твои парни погибли геройски... Родина их не забудет...
— Уже забыла.
— Ну-у-у, не надо так категорично... Вы же знали, на что шли. Мне очень жаль.
— А вам не надо делать поминальное лицо, товарищ полковник, у вас это не очень естественно получается, — зло процедил Андрей. — Тут про шахматы говорили... Точно, для вас ведь мы — всего лишь пешки. Куда захотел, туда и поставил. Вам на нас наплевать, верно?
— Верно, — на удивление легко ответил Савелов. — В самое яблочко попал, Чеснок. Наплевать, насрать, харкнуть и растереть. А на тебя в первую очередь.
— Вот это уже похоже на искренность, — усмехнулся Андрей.
— Хочешь совет? — Глаза полковника превратились в две узенькие щелочки. — Поменьше болтай, да получше дело делай.
— Я — буду, — сказал Чесноков тихо. — А остальные... — он посмотрел на Кирюху, Гладия и Веню. — Так, полковник, ребята сейчас выйдут из этого клоповника и больше вас не знают. Они не должны за меня отдуваться.
Последняя фраза тяжело повисла в ставшем вдруг до почти физически ощутимо плотном воздухе.
— Пускай выходят, — пожал плечами ПОЛКОВНИК. — Иди, Барковский, там тебя дожидаются менты с наручниками.
— За что? — опешил Кирюха. Пластырь он сорвал механически, даже не заметив боли.
— За изнасилование гражданки Малининой Ларисы Аркадьевны, — улыбнулся полковник грустно.
Кирюха растерянно оглянулся на Андрея, тот опешенно завертел головой.
— Да, Чеснок, не вышло у тебя, — успокоил его полковник. — Честная девушка снова заявление подала, да еще жаловалась, что ты ей грозил физической расправой. А! Веня Сотников?! — вдруг словно опомнился полковник, — «Тихий еврейский мальчик». Артист! Этот артист искалечил в холле гостиницы «Ярославская» четверых водителей тяжелогрузовых автомобилей. Некоторые из них лежат в реанимации. В лучшем случае — хулиганство. Я так понимаю.
— Здорово, — промычал Андрей.
— Как верно тут было замечено, — улыбнулся полковник, — фирма веников не вяжет. А вот вы, ребята, нее повязаны по рукам и ногам. Вы — мои со всеми потрохами.
Воздух сгустился так, что уже невозможно было дышать.
— В чужую страну, без языка, без элементарных знаний, без прикрытия... Да вы что, с ума сошли? Это же легче, вон из окна сигануть! — тяжело выдохнул Андрей.
— Никто не держит, — скучным голосом сказал полковник. — Но как говорили немцы — «свобода через труд».
— Это эсэсовцы говорили, — сказал Веня.
— Неважно.
— Суки, — сказал свое излюбленное Кирюха. — Мы же сами пошли! Зачем же так?..
— Сами пошли, сами и ушли, — жестко проговорил полковник, следя глазами за тараканом, который пытался перебежать по столу перед самым носом полковника. — Кто вас знает, что вы завтра придумаете? Нет, мне так спокойнее.
— Это нечестно, — сказал вдруг Гладий.
— Зато надежно, — парировал полковник. — А ты, хлопчик, лучше молчи. Забыл Чечню?
К удивлению остальных, Гладий действительно опустил глаза и виновато засопел.
