— Как ты думаешь, что он имел в виду?
— Какое это имеет значение, Мария? Быть может, что найдется на меня непробиваемый защитник или вратарь или собьют на штрафной. Да бог с ним. Он ведь, сама знаешь, осторожничает всегда, его любимая пословица какая? «Цыплят по осени считают», — он засмеялся. — Ну, а мы с тобой считаем по весне. У нас с тобой всегда весна! Верно?
На пути их оказался очередной фонарь, и они застыли в очередном поцелуе.
Каждое воскресенье, да и субботу (а в сезон чуть не ежедневно), по всей стране имели место быть Большие футбольные дни.
В них принимали участие многие.
Прежде всего, конечно, сами футболисты. И иже с ними — тренеры, массажисты, врачи, священники (а последнее время — врачи-психиатры), технический и обслуживающий персонал стадионов, руководители и т.д.
Во-вторых, разумеется, полиция — для нее то были исключительно ответственные дни, равные по напряжению самым бурным дням смут, преступлений, концертов попмузыки. Но это все были десятки, сотни, пусть тысячи людей. Не миллионы. Миллионы составляли болельщики.
Вот уж кто готовился так готовился!
Проверялись (и продувались) рожки, свистки, сирены, дудки, клаксоны, даже геликоны. Заряжались и упаковывались петарды, стартовые пистолеты (их труднее было пронести: у входов на трибуны частенько обыскивали), хлопушки.
Чистили и гладили знамена, флаги, вымпелы, ленты, шляпы, транспаранты, гигантские полотнища с призывами, лозунгами, боевыми кличами, осуждающими (соперника) словами.
Незаметно укладывали в карманы кастеты, велосипедные цепи, автоматические ножи. Мало ли что бывает...
Само собой готовились солидные запасы баночного пива, фляжек со спиртным.
Одним словом, спустись на землю какой-нибудь наивный инопланетянин и увидь он все это, у него не осталось бы никаких сомнений, что страна готовится к войне, к отражению опасного врага. Особенно это становилось заметно, когда ожидалось прибытие английских болельщиков, чье погромное и драчливое поведение было столь же знаменито, как и пресловутые британские невозмутимость и сдержанность.
Но существовала еще одна категория любителей футбола, которые не выходили со знаменами на улицы, не били в барабаны на трибунах и которым, откровенно говоря, было наплевать на успех той или иной команды. Вернее, наплевать на команду вообще, на ее место в турнирной таблице, даже на завтрашний или послезавтрашний результат ее встречи с соперником.
Но не на сегодняшний! О, нет!
Вот сегодняшний результат был главным. И не победа, ничья или поражение, а именно результат. Этих странных болельщиков порой выигрыш той или иной команды со счетом 10 : 0 устраивал куда меньше, чем, скажем, 1 : 0.
То были букмекеры.
Существовал, разумеется, и официальный тотализатор. Его броские киоски, украшенные хорошо знакомым символом: футбольный мяч и нехитрая математическая формула 2 × 1 на нем, — стояли на углах, поблизости от стадионов, на площадях.
Люди подходили, брали карточку, воздев очи горе, беззвучно шевеля губами (или, наоборот, громко советуясь друг с другом), заполняли ее.
Но разве что Калиостро, знаменитая парижская гадалка мадам Сова или иной гениальный предсказатель в состоянии были угадать, какие команды как сыграют, с каким счетом выиграют или проиграют, и это на шесть, восемь, десять игр вперед.
Да и эти гении предвидения в самом удачном варианте выигрывали не так уж много, после всех вычетов и уплаты налогов.
Поэтому куда большей популярностью пользовался подпольный тотализатор, ласково прозванный тото. Здесь не было броских вывесок и сложных карточек. Здесь имелись пусть не похожие на английских лордов, но очень честные букмекеры (в конце концов, приезжавшие, прилетавшие, приплывавшие на континент с Британских островов болельщики-вандалы тоже не походили на английских лордов, хотя, как говорили, юные лорды среди них попадались).
Букмекеры никогда не обманывали, обходились без расписок и карточек.
Собиралась где-нибудь в небольшом питейном заведении, ну хоть в портовом баре «Осьминог», веселая компания, которой сначала лужа, потом ручей, потом река, а под конец и море становилось по колено. Сидели, пили, веселились, даже пели иной раз песни.
И вдруг подходил к столику сам улыбающийся лысоватый поджарый хозяин бара «наш друг Тринко» и, почесывая крючковатый нос, заводил разговор о завтрашнем Большом футбольном дне.
— Ручаюсь, — кричал какой-нибудь Джон, допивая шестой-седьмой бокал красного дешевенького вина, — победит «Рапид»! Разделает под орех! 5 : 0!
— Ставлю две больших (бутылки), — вопил какой-нибудь Сэм, — что 1 : 0 в лучшем случае. Если вообще выиграет, а не накладет в штаны, как в воскресенье!
— Это «Рапид»-то? — взрывался Джон.
— Это «Рапид»! — воинственно подтверждал Сэм, закручивая усы.
— Бутылку за счет заведения поставлю победителю я, — успокаивал спорщиков хозяин. — Не обеднею. Только раз уж затеяли спор, так почему бы не сыграть? У нас как в лучших банках клиентов не обманывают. Да и выигрыши побольше.
Иногда Джон и Сэм отнекивались, иногда соглашались и, пошарив по карманам, вручали Тринко мятые бумажки. Выигрывали не часто, но, когда это происходило, букмекер не упускал случая наглядно подсчитать, насколько они выгадали по сравнению со ставками на официальном тотализаторе.
Тото затягивал покрепче героина. И главную массу составляли, разумеется, не неофиты джоны и сэмы, а те, кто давно и прочно пристрастился к игре. Так что в дни Большого футбола в баре «Осьминог» число посетителей возрастало. И не все из них приходили ради того, чтобы опрокинуть рюмку, многие как раз чтобы сделать ставку в «тото-Тринко».
Впрочем, «Осьминог» был далеко не единственным «киоском» для букмекеров. Были в этом городе десятки, а по стране сотни, тысячи других «осьминогов», которые, подобно щупальцам тех, чье название они носили, проникали всюду, присасывались к людям, даже к женщинам, даже к детям, и высасывали по мелкой монетке, по крупной купюре, наполняя в конечном счете безымянные сейфы крупнейших банков.
Иной раз букмекеры даже не заходили в кафе или бары, а держали свои «конторы» на углах улиц, в подземных переходах, общественных уборных, в лавчонках, на рынках, на бульварах, в машинах, прикорнувших на уединенных улицах...
Те ставки были скромными, потому что скромными были возможности играющих.
Но подпольный тото действовал и на фешенебельных курортах, в роскошных отелях и ресторанах, в особняках, куда букмекеры приходили с черного хода, словно продавцы пылесосов или патентованных средств от мышей.
В другом, загородном, ресторане — «Сети» тоже сидели, но уже за бутылкой дорогого шампанского или рюмкой «Мартеля» свои, но уже господа Джон или Сэм. Они сами приглашали за столик владельца и друга господина Бручиани и, поболтав о погоде, скачках, очередном светском скандале, небрежно бросали:
— Да, кстати, дорогой друг, ведь завтра «Рапид» с «Лазурией» встречаются в четверти финала. Сам-то я не могу быть — лечу в Нью-Йорк (Рио, Мехико, Токио...). Так что потом посмотрю, секретарь запишет на видео. Но все же, думаю, 1 : 0 или 2 : 0 «Рапид» этой «Лазурии» вгонит. Готов не голову, конечно, прозакладывать (улыбки окружающих), но вот эти пять тысяч ты уж там пристрой куда-нибудь. Авось, разбогатею (подобострастный смех окружающих).
Это было вторым глубинным слоем подпольного тото. Здесь царили вечные сумерки.
Но было еще дно, там, где царил непроглядный мрак. Это тогда, когда, подсев к особо важным и нужным клиентам, Бручиани как бы между прочим ронял:
— Завтра матч, господин граф (министр, генеральный директор, генерал...). Надеюсь, вы, как всегда, не откажетесь поискушать судьбу?
— Да? — рассеянно вопрошал граф (министр, генерал и т.п.), копаясь серебряной цапкой в омаре. — Конечно, конечно...
— Я бы рекомендовал вам поставить на «Лазурию», — шептал Бручиани, — у меня почему-то предчувствие, что она выиграет 2 : 0. «Рапид» что-то не в форме.
— Вы думаете? Возможно, возможно, — бормотал граф (министр...). — Что ж, вашим предчувствиям я привык верить. Вот тут пятьдесят тысяч... — и он лез за бумажником.
А тем временем Тринко в задней комнате своего бара давал указания двум-трем особо доверенным помощникам:
— Будете ставить на «Лазурию» 2 : 0. Ясно? И побольше.
Помощники не удивлялись, они давно ко всему привыкли. Как только за ними закрывалась дверь, Тринко снимал телефонную трубку и обзванивал немногих, прямо-таки ближайших, друзей.
— Алло! Это таможня? Пожалуйста, инспектора Шмидта. Здравствуй, дружище. Это я. Пойдешь завтра на встречу «Рапида» с «Лазурией»? Очень интересно! Такие команды! Я тут поставил кое-что в тотализаторе — у нас ведь киоск напротив. Ха! Ха! Нет, в подпольном не играю. Только в официальном — надо же поддержать наш олимпийский комитет. Конечно. Я? Я поставил на «Лазурию» 2 : 0. Сдал «Рапид», сдал последнее время. Жаль, конечно. Ничего, он свое возьмет. Так сколько бы ты поставил, если б решил? Пять тысяч? Ясно. Ну, до скорого.
