— Эх, жалко Женю! — вздохнул Семён. — А в какую больницу его увезли?
— Соседи не знают.
«Значит, до завода вы, ребята, не добрались. Это хорошо. Иначе бы вам там сообщили про академию».
— Лёву Бура надо будет отыскать, — задумчиво сказал Семён. — Он Женю уважал.
Рыжий промолчал.
— Ничего, может, оклемается! Правда, Вася? — Семёном овладело нервное возбуждение, как бывало всегда, когда он чувствовал, что события вот-вот должны развернуться, что в воздухе повеяло опасностью. — А в зоне ты, Вася, никогда не был, нашёл кому голову морочить! Я вот к тебе присмотрелся — думаю, что детдомовский ты парень…
Рыжий было насупился, но не сдержался — улыбнулся. И улыбка получилась у него искренняя и чуть виноватая.
— Это точно, Семён Иванович, десять лет в детдоме прокантовался.
— Пел там небось в хоре? Или солистом? Голос у тебя, попы услышат — в семинарию определят. — Покосившись на парня, Семён увидел, как зарделось его плоское лицо. Они уже проехали Дворцовый мост и ждали, когда дадут левый поворот на Университетскую набережную.
— Откуда вы всё знаете? — недоверчиво спросил парень. В голосе его всё ещё проскальзывали настороженные нотки, но Семён чувствовал, что начал завоёвывать расположение рыжего. Когда хотел, он умел это делать быстро.
На светофоре зажглась стрелка левого поворота. Они выехали на набережную. Бугаев посмотрел в зеркало — зелёной «Волги» сзади не было. Не было и серой оперативной машины. «Наверное, зелёная пошла через мост Лейтенанта Шмидта, — решил Бугаев, — а наши двинулись за ней». И сказал:
— Пройдёшь с моё, тоже знать будешь. После первой отсидки профессором станешь…
Рыжий хмыкнул презрительно.
Бугаев от души расхохотался.
— Зря хмыкаешь. Думаешь, это мы, лопухи потёртые, попадаемся? А ты всех умнее, до тебя уголовка не доберётся? Ну, насмешил! Женя мне говорил, что ты с Лёвой Буром знаком. Свидишься с ним — от меня привет передай и возьми у него интервью. Сколько раз он зону топтал. А Лёва ас.
— Я живым не дамся, — хмуро сказал рыжий, и Бугаев понял, что у него есть оружие. — У садика припаркуйте. — Он показал рукой, где Бугаеву остановиться.
— Что я, сумасшедший? — проворчал Семён. — Знак видишь? — Там и правда висел знак «стоянка запрещена». — Сейчас за угол сверну, а ты сходишь за своим «кирюхой». Нечего нам тут отсвечивать.
— Он просил туда подойти, — в нерешительности сказал рыжий и показал на набережную. — Если у нас кто «на хвосте» — сразу видно будет.
— Кроме этой зелёной «Волги», — указал Бугаев на знакомую машину, уже стоявшую тут же, около Академии художеств, — «на хвосте» у нас никого нет. Если это мильтон — значит, «хвост» за тобой…
— Не мильтон это, — усмехнулся рыжий.
— И я так думаю. Топорная работа. С Наличного за мной увязалась.
— Точно! — восхищённо сказал рыжий. — Это мы вас там ждали. С кирюхой.
— В такой машине только на ярмарку ездить, — съязвил Бугаев. — Расцветочка яркая, что надо. Издалека видно.
Парень рассмеялся:
— Да это мы на один день у знакомого взяли. Ему какой-то актёр в ремонт привёз, а сам на неделю уехал. — И, покачав головой, сокрушённо сказал: — Ну, я пошёл за другом. Будет мне от него, да разве с вами сговоришься?
Переждав поток машин, он бегом пустился через дорогу, на набережную, где был широкий спуск к воде и где «кирюха» их, наверное, дожидался.
Глядя, как парень перебегает дорогу, Бугаев подумал: «Попадись сейчас милиционер — остановит за нарушение. Первым делом — документики. Кто да что? Если документы не в порядке — можно и погореть».
…«Кирюха» оказался молодым, лет тридцати, красивым мужчиной. Только рот его Бугаеву не понравился, вернее, губы — резко очерченные и красные. Словно обведённые помадой. Внешне он был спокоен, но когда вместе с рыжим проходил мимо «Жигулей» и слегка кивнул, показывая, чтобы Семён проехал дальше, Бугаев увидел в его взгляде бешенство. Рыжий хмурился. Видать, ему досталось на орехи. Семён подождал, пока они прошли метров триста, и поехал следом. Ни Лебедева, ни оперативной машины не было видно. «Машину, наверное, поставили со стороны Первой линии, — подумал Семен. — А Володя в саду». Когда он проезжал мимо рыжего и его приятеля, рыжий обернулся и поднял руку. Бугаев притормозил. Рыжий подбежал к машине, открыл дверцу. Шепнул:
— Подвёл ты меня, Семён Иванович.
Потом повернулся к «кирюхе», махнул рукой, приглашая в автомобиль. Дескать, «левак» согласен. Подвезет куда надо.
Рыжий сел сзади. Его сердитый приятель буркнул:
— Привет! — и сел рядом с Семёном.
— Куда изволите? — ернически осведомился Бугаев.
— Покатаемся немного, а потом на набережную. К пристани…
— Пристаней много, — уже сердито сказал Семён, давая понять, что разговаривать с ним нужно поласковее.
— К Тучкову мосту. Там удобно.
Бугаев свернул со Второй линии на Большой, на Первую. Снова с ветерком проехал мимо Соловьевского садика. Рыжий всё время оглядывался назад. Оперативная «Волга» мелькнула только один раз и словно растворилась в потоке автомашин.
Когда Бугаев остановился около пристани, красногубый обернулся к рыжему. Тот мотнул головой, удостоверяя, что слежки не было. Быстрая езда, наверное, успокоила сердитого пассажира. Он улыбнулся Семёну и, протянув руку, примирительно бросил:
— Хоп! Теперь давай знакомиться…
19
Утром у Корнилова собрались Белянчиков, Лебедев и Алабин — начальник угрозыска Василеостровского района, когда-то служивший под началом полковника. Игорь Васильевич накануне вечером позвонил ему. Сказал:
— Что-то, Василий, в твоём районе часто мелькают наши «подопечные». Не у тебя ли на Острове гнездо себе свили? Приезжай, подключайся…
— Вот, знакомьтесь. — Полковник бросил на стол веером пачку фотографий. — Во всех ракурсах. Наши ребята постарались.
— А у этого самая наглая рожа, — ткнул пальцем Белянчиков в то фото, на котором Бугаев стоял в очереди за пирожками.
— Да он же на Семёна Бугаева похож! — сказал Алабин.
— Неужели? — притворно удивился Юрий Евгеньевич.
Все рассмеялись.
Алабин смутился, взял фотографию в руки.
— Что-то есть общее. Резкость здесь, что ли, плохая?
— Ну-ну, с резкостью всё в порядке. Может быть, тебе очки пора надевать? — усмехнулся Корнилов. — Смотри, Алабин, а вдруг неспроста у тебя в районе бандюги обосновались? Может, слушок пошёл, что у тебя зрение притупилось? — И постучал костяшками пальцев по столу, давая понять — разминка закончена.
— Кое-что уже прояснилось, — Корнилов взял фото, на котором рыжий парень выходил из машины Бугаева, стоявшей у решётки Соловьевского сада. — Молодой субъект, назвавшийся Бугаеву Васей, на самом деле — Николай Осокин, шестьдесят второго года рождения. Родился в Сочи. Мать умерла, когда ему было семь лет. Попал в детский дом. — Игорь Васильевич заглянул в лежащую перед ним справку. — Про отца ничего не известно. Закончил ПТУ. В армии не служил. Что-то по медицинской части. Прописан временно у своей тётки на Малом проспекте Петроградской стороны. Он ли тётку разыскал, она ли его, выяснить пока не удалось. Тётка на пенсии. Участковый инспектор отзывается о нём хорошо.
— А как этот участковый познакомился с Осокиным? Такие знакомства обычно не по-доброму начинаются…
— Как, как ты сказал! — вдруг насторожился полковник. — Николай Осокин?
— Это вы сказали, Игорь Васильевич.
— Я, я сказал! — нетерпеливо согласился Корнилов. — Но когда ты говоришь, это звучит убедительнее. Этот коллекционер, на которого мы целую неделю потратили… Тоже Осокин. Борис Дмитриевич! — Он снова внимательно вгляделся в фотографию рыжего парня.
— Вы думаете?.. — Белянчиков взял со стола несколько фотографий. Бегло взглядывал, передавал по одной Лебедеву. Алабин с недоумением следил за товарищами. Он об Осокине ничего не знал.
— Нет, не похож. Совсем не похож, — сказал Юрий Евгеньевич. И Лебедев согласно кивнул:
— Тот симпатичный мужчина. Благообразный. А у этого физиономия — не приведи господи! Уж я на него нагляделся.
— Тоже мне аргумент нашли — физиономия не понравилась, — рассердился Корнилов.
— Совпадение интересное, — усмехнулся Лебедев, — у этих Осокиных. А какое отчество у парня?
— Надо проверить. Возьмёшь это на себя. — Он задумался на секунду. — На чём мы остановились? Ах, да! Откуда инспектор рыжего знает? Когда парень к тётке приехал, она к участковому за содействием обратилась — по поводу прописки. Ну, а потом он пару раз с тёткой встречался, спрашивал — как племяш?
— Тёток послушать… — подал голос Белянчиков.
— Бугаев, кстати, сказал мне, что парень, похоже, влип в эту историю по недоразумению. Держат его за «шестёрку», на побегушках. И отпечатков его пальцев ни в нашем, ни в центральном дактилоскопическом бюро нет. А второй… — Корнилов вздохнул. — Трудный случай. Восемь лет назад проходил по делу о мародёрстве в Московском крематории. Тогда он в преступной группе на побегушках был…
