Никита не сразу понял, что на него открыли охоту. За его спиной медленно, шаг в шаг шли четверо парней одетых в черные куртки. Тяжелые ботинки выбивали такт. Никита, почувствовав беду, ускорил свой шаг. Шаги за его спиной тоже ускорились. Тогда Никита перешел на бег, и позади него тоже начали бежать.
— Стой! Чёрт тебя бери! — кто-то закричал за его спиной, задыхаясь от внезапного бега.
Никита и не думал останавливаться. Ему много раз приходилось иметь дело с различного рода подонками. И почти всегда ему удавалось убежать. Но не в этот раз. С другой стороны переулка, на встречу к нему двигались трое. Никита сразу же заметил их стройные фигуры. Оба выхода из меленького переулка были перекрыты. Арийцы уже не торопились, поняв, что их жертве некуда бежать. Никита судорожно искал выход, и вдруг он его обнаружил. Удача. Небольшой подъезд, скрывающийся в темноте. Слава богу, что в этом доме было два подъезда. Не задумываясь, он кинулся бежать к нему. Арийцы сразу не поняли, что жертва нашла выход, а осознав свой просчет, все семеро помчались к маленькому затемненному подъезду. Забежав внутрь подъезда пятиэтажного дома, Никита обнаружил, что здесь не было второго выхода. Ему оставалось лишь подниматься наверх, с надеждой, что кто ни будь из жильцов выйдет ему на помощь. Быстро поднявшись на пятый этаж, он позвонил в двери одной из квартир, затем другой, в надежде, что хоть кто-то откроет. Ему многое не нужно, лишь свидетели.
— Что тебе нужно? — раздался раздраженный голос из-за двери.
— Пожалуйста, впустите меня, за мной гонятся… — сказал запыхавшийся перепуганный Никита. Он не мог ничего другого придумать, поэтому сказал правду, как его учил Алексей.
— Не открою. Иди знай, кто здесь бродит по вечерам, убирайся, а то я вызову милицию и тебя посадят! — раздался раздраженный женский голос из-за двери.
На нижних этажах послышался шум стремительно бегущих за ним парней. Некогда было разговаривать с женщиной, тем более что она и не собиралась впускать его. Никита быстро огляделся и увидел под потолком коридора небольшой выход на крышу дома. Разъярённая толпа скинхедовцев, поднявшись на последний пятый этаж, обнаружила, что выход наверх был единственным для бегства их жертвы. Неторопливо поднявшись на крышу и немного отдышавшись, они начали окружать Никиту. Добежав до края крыши, Никита остановился. Его неустанно преследовала стая, внешне напоминающая стаю серых волков, охотившаяся на свою добычу. Через полминуты охота завершилась. Никиту загнали на самый край крыши и окружили с трёх сторон. Никита со страхом поглядел вниз, балкона там не оказалось, лишь отвесная стена. Было высоко. Он обернулся лицом к своим преследователям, не зная истинной цели нападавших.
— Пожалуйста, добрые люди, не трогайте меня. Отпустите, — юношеским голосом жалобно произнес Никита.
— Вы поглядите на него, ребята! — сказал один из арийцев. — А ведь он похож на еврея!
— Не похож, а еврей и есть! — сказал другой ариец.
— Да, точно. Ах ты, еврейская сволочь!
— Нет у евреев жизни. Они не люди! Отберём её! Да! — закричал бешеным голосом один из нападавших.
— Врубай свою шарманку, — обратился старший скинхедовец к одному из своих подчинённых, который наготове уже держал небольшой, переносной аудио магнитофон.
— Давай, вруби, что ни будь, из тяжёлого метала. Я люблю тебя метал! — истерически заорал один из скинхедовцев, который настраивал себя, что бы войти в транс.
Раздалась громкая музыка какой-то немецкой рок группы. Другой скинхедовец, достав видео камеру с освещением, принялся снимать всё на видеоплёнку, что бы потом показать босу.
— Ах ты еврейский ублюдок! Решил убежать от нас. Надо было сразу остановиться, когда тебе приказывают! Не подчиняешься, значит!
— Я…я… — запинаясь, хотел сказать в свою защиту что-то Никита. Слёзы шли из его глаз, его тело дрожало, ему совсем не хотелось умирать, ведь сегодня он лишь едва почувствовал радость к жизни, которая часто разворачивалась к нему спиной. — Я не еврей, — сказал, сквозь слёзы он.
— Ложь! Заткни свою ублюдочную пасть, вонючий еврей, когда с тобой разговаривает человек! — с большой ненавистью и презрением сказал старший. — Ребята, помните, не до смерти, он нам ещё понадобится. Веселье только начинается! — сказал он, обращаясь к остальным. — Ну, что урод, встретимся в аду, — продолжал старший, одевая при этом, на свою кисть какой-то маленький металлический предмет.
Все вместе, медленными шагами, они стали приближаться к Никите. Вдруг старший остановился и жестом руки остановил остальных.
— Что это у тебя там, придурковатый еврей! — сказал он, нагло обращаясь к Никите.
Рука Никиты сильно дрожала. Он держал в ней свой маленький оловянный крестик, с изображением распятого Иисуса Христа. Этот крестик он носил с собой ещё с рождения. Вероятно, это всё что у него осталось в память от его родителей.
Этим крестиком Никита стал креститься.
— Вот придурок! Вы поглядите, какой верующий еврей нам попался! Думает, что его бог спасёт. Бога нет! — язвительно и злобно произнес рыжеволосый парень лет двадцати пяти.
— Ладно, кончаем с ним… это и так уже затянулось… — сказал старший.
Они вновь стали приближаться к своей жертве. Никита сделал ещё один шаг назад и оказался на самом краю крыши дома. Сильно прижав крестик к своей груди, он вдруг произнёс:
— Христос! Я иду к тебе! — эти слова он сказал без малейших содроганий голоса.
Это были последние слова Никиты. Его тело упало вниз. Нападающие молодчики еще несколько минут молча смотрели вниз, так и не поняв, что произошло. Почему он сам спрыгнул?
— Вот, чёрт! Испортил всю вечеринку, — сказал старший. — Уходим, и выключи ты эту музыку! — закричал он на своего товарища.
Выбежав из дома, они сели в ожидавшую их неподалеку машину с затемнёнными окнами, и умчались прочь, растворившись во мраке безлюдной улицы, словно демоны из преисподни.
Вечером на следующий день. Алексея доставили в районное отделение милиции, для дачи показаний. Следователь, допрашивающий его, был ему знаком. Это был капитан Михеев.
— Может быть, мне объяснят, почему меня арестовали? Знаете, мне ведь надо ещё на работу идти. Мне и так было очень трудно найти её. Вам ведь известно, как принимают на работу бывших заключённых.
Спокойно закурив сигарету, капитан тяжело вздохнул, выпустив клубни дыма. Раскрыв папку, лежавшую у него на столе, он сказал:
— Закурить не хочешь?
— Спасибо, не хочу, — ответил Алексей.
— Передо мной лежит начало уголовного дела.
— Интересно, и что же я сделал? — спросил Алексей, слегка взволнованный.
— Вы, ничего, а вот ваш приятель, с которым вы проживаете по адресу…
— Я знаю, по какому адресу мы живём, — Алексей медленно повернул голову и испуганно посмотрел на капитана. — С ним что-то случилось?
— Да, — спокойно ответил капитан, — его нашли мёртвым.
— Как мёртвым?! — Алексей раскрыл рот от удивления, его зрачки расширились, казалось, что он увидел что-то ужасное. Какой-то холодный порыв ветра ворвался в его сердце, охватив беспокойством и вселив в него непреодолимый страх.
— Да, вот так. Сегодня утром обнаружили труп молодого парня, лет семнадцати. Сначала подумали, что это какой-то бомж, но потом его опознали, нашлись люди, которые его не раз видели…
— Как он умер? — тихо произнёс Алексей, не веря, что это возможно.
— Упал с крыши пятиэтажного дома или его столкнули. Я буду говорить с тобой, Алексей, как со взрослым. Вы понимаете, что попадаете под обвинение в преднамеренном убийстве? — он перешел на «вы».
— Это невозможно, он был мне, как родной брат.
— Есть свидетели, которые утверждают, что вчера днём видели вас вместе. Что скажете?
Алексей молчал, склонив голову и уставившись в пол.
— Будете молчать? Вам же хуже, — сказал Михеев. — Да, ведь мы с вашим отцом, когда-то работали вместе! — повысил тон Михеев. — Это был хороший человек, ты должен им гордиться, — он замолк, а потом продолжил, — Ты ведь когда-то подавал большие надежды. Несмотря на горе, тебе надо было найти силы в себе, и продолжать учёбу. Сейчас мог бы стать богатым и образованным человеком. Каким-то банкиром или программистом. Вон их сколько сейчас. А ведь многие из них не были столь талантливы, как ты. Что? Испугался трудной жизни? Да, она нелегко даётся, но прожить её надо достойно.
— Что вам известно о жизни? — злобно произнёс Алексей. — Вы здесь протираете свои штаны, сидя в кресле, и ничего о жизни не знаете, — он закрыл глаза, они были полны слёз, его сердце ныло, а мозг затуманился от переживаний, внезапно нахлынувших на него, словно стая безжалостных коршунов. — Господи, зачем я нужен, я приношу только смерть!
— Постой, постой. Ты не прав, — сбавив тон, сказал Михеев. — Надо жить, надо жить в память тех, кто уже не сможет быть с нами, — Михеев налил с графина в стакан воды и предложил выпить Алексею.
