Хоршев ударил почти без замаха. Мощный тычок в живот впечатал Вадю в железные прутья кровати. Он обмяк и повалился лицом вперед. Атлет одной рукой взял свою жертву за волосы и приподнял, всматриваясь в искаженное мукой лицо.
– Не надо... пусти...
Резким движением он сбросил Индина на пол. Тот лежал на боку, согнувшись пополам и корчился от нестерпимой боли. Вдруг его вырвало. Хоршев поморщился, – Фу, свинья! – Затем ногой вдавил лицо лежащего в лужу блевотины.
– Ну ты что делаешь-то вообще?! – попробовал вмешаться Кутьян.
Шер-Хан быстро подошел к нему и с размаху залепил тяжелой ладонью. Страшный удар отбросил пацана к стене. Он сильно стукнулся головой и потерял сознание. Его лицо стала заливать кровь.
– Еще кто хочет побалакать с тигром?
Парализованные страхом Шарков, Данилин и Боков только замотали головами. По их лицам потекли слезы.
– Тогда все на пол! Быстро!!!
– Не бей... не надо...
Они разревелись как малыши и, давясь слезами и соплями, стали укладываться на полу.
– Вот так хорошо. – Хоршев с грохотом сошвырнул Кутьяна с кровати. Затем повернулся к своим товарищам.
– Ну что, теперь вы!
Потрясенные увиденным, те стояли словно загипнотизированные и не могли даже пошевельнуться.
– Ну!
Шер-Хан схватил Ампилова за руку и подтолкнул. Витька медлил пару мгновений, затем размахнулся ногой и со всей силы пнул Кутьяна в бок. Затем еще раз и еще. Тот только дергался.
– ВПЕРЕД, ВОЛЧАТА!!!
И они бросились вперед. Началось самое жуткое избиение, какого еще не видели эти старые стены. На беззащитные тела обрушился ураган ударов. Они сыпались со всех сторон, им не было конца. Пацаны словно обезумели. Они били, били и били, рыча от ярости. Вся злоба, вся ненависть, накопленная за долгие годы унижений, вырвалась наружу и бушевала, раскаленная добела.
Хоршев стоял у самого выхода, наблюдая одновременно за дракой и за коридором. Привлеченные шумом и криками, из палат высовывались испуганные головы. Он махал на них руками. – Назад, назад! – и те мгновенно исчезали снова.
Пол в «палате смерти» уже был залит кровью. Волчата подскальзывались, падали и уже лежа продолжали наносить удары, царапали и даже кусали.
– Все, хорош! Хватит с них. – Хоршев подошел к осатаневшим драчунам и оттащил их от окровавленных неподвижных жертв. – Пошли дальше. У нас еще много работы.
И началось то жуткое шествие, которое навечно вошло в анналы школьной истории как «Варфоломеевская ночь».
Разъяренные волчата, впервые вкусившие крови, шли по коридору, обходя палату за палатой. Врываясь в спальни, они включали свет и глядели на помертвевших ребят бешеными глазами. С ног до головы заляпанные кровью, рычащие от злости, они представляли собой зрелище настолько жуткое, что присутствие Шер-Хана уже не было столь необходимым. Никто и не думал сопротивляться.
– Этот!
Один из них тыкал пальцем, и вся свора набрасывалась на очередного обидчика. Через минуту остервенелой бойни, бросив на полу начисто вырубленную жертву, каратели переходили к следующей...
Алешка Малышев-Малыш, замерев, слушал как затаптывали кого-то в соседней палате. Оттуда неслись звуки ударов, крики бьющих и стоны избиваемого. – Следующие мы, – обреченно подумал он и посмотрел на соседей. Там царила полная паника. Санька Романцев по прозвище Романэс сжался в комок и ревел как белуга. Он-то никогда не упускал случая обозвать бибика или дать тому пинка. И сейчас понимал, что его-то уж точно не пропустят мимо. В попытке спастись он полез под кровать.
В дверях появилась огромная тень. Хоршев всматривался в темноту, затем включил свет и встал у прохода. В спальню по одному вбежали запыхавшиеся волчата. Шумно дыша, они стали оглядывать комнату.
– Где Романэс? – Белов подбежал к ближайшей койке и схватил лежащего там за горло. – Где Романэс??? Задушу, гаденыш!
Обмочившийся и обделавшийся Грузило трясущейся рукой показал под кровать. Волчата бросились туда и поволокли обреченного пацана наружу. Он цеплялся за ножки кровати, кричал и плакал, умоляя о пощаде. На него обрушился шквал ударов. Молотили ногами, кулаками и всем, что попадется под руку. Серый схватился за волосы и что есть силы бил его головой о раму. – Ссука!... Сука!...
– Хорош с этим! – Хоршев держал все под контролем. Опытным глазом он четко определял момент, когда надо остановиться, чтобы избежать непоправимых последствий. – Кто следующий?
Они стали оглядывать койки. Это была тяжелая минута. Обитатели палаты, трепеща, наблюдали, как палачи водят по ним глазами, выбирая новую жертву. Малыш вдруг с содроганием заметил, что Ампилов уставился прямо на него.
– Вить, ты что? Ты же знаешь, я никогда... Ты же знаешь...
Тот смотрел словно невидящими глазами. Казалось, он даже не замечал Малыша. Вдруг он запрокинул голову кверху и завыл по-волчьи.
– У-у-у...
Свои и чужие оторопело смотрели на волченка. А он, не видя никого вокруг, все продолжал свой одинокий вой. И вдруг рядом раздался еще один. Черныш подхватил звериную песню друга. И тут же подключились еще двое.
– У-у-у... У-у-у-у...
Звуки волчьей песни неслись по коридорам корпуса, отражаясь эхом от высоких потолков старого здания.
* * *
В одноэтажном здании лазарета-изолятора, неподалеку от спального корпуса, горел свет. Нина Федоровна сидела на стуле и устало смотрела, как дежурный врач уже битых полчаса хлопочет над двумя ребятами. Она очень перепугалась, когда после отбоя дети постучались к ней и, держась за животы, заявили, что они отравились чем-то. Это было недопустимое ЧП для санаторной школы, и оно грозило весьма неприятными последствиями в лице неизбежных комиссий и проверок.
Врач, Нинель Сергеевна, никак не могла определить причину болезни. Она щупала ребятам животы, простукивала и тискала их, давала таблетки и микстуры. Но те по-прежнему держались за животы и корчились от боли.
Несколько раз до воспитателя доносились какие-то непонятные звуки. Она выглядывала в окно, пытаясь понять их причину, но ничего не замечала. Один раз ей даже показалось, что она слышит волчий вой. Это было уже совсем странно. Нина Федоровна подумала, что возможно у нее просто срыв на нервной почве. Она вообще была дама легко ранимая и раздражительная. – Видно, мне самой надо немного подлечиться, – решила она.
