Ознакомительная версия.
— Ну, пока он никого не убил. Я говорю о том, кто меня ранил.
— Оружие нашли?
— Нет, только гильзу. Она у Артура. Заберите ее у него сегодня же.
— И кого же вы подозреваете?
— Это разговор длинный. Пока в двух словах. Я должен поведать вам странную историю, которая произошла с моей теткой. В меня здесь в деревне банный дом. Я сюда приезжаю в друзьями отдохнуть и расслабиться. Сегодня уже понедельник. Мы приехали в пятницу. Мылись, парились, выпивали. В бане нас было семь человек.
— Назовите всех.
— Я, моя секретарша Инна, мой друг Константин с женой Лидией, мой приятель Артур, художник Флор — он живет здесь все лето, и Игнат, он тоже художник.
— И как прошел банный вечер?
Никакой усмешки в голосе следователя нельзя было обнаружить, да и не позволил бы он себе про профессиональным и человеческим соображениям, но Левушка счел необходимым пояснить — что в бане они парились, а не развратничали.
— Две дамы мылись первыми. Мы здесь не придерживаемся финских обычаев. В сауне или в парилке сидим вместе, но в простынях. Но не об этом я хотел вам рассказать.
Левушка бегло пересказал историю с ночным незнакомцем и Марьей Ивановной.
— То есть вы хотите сказать, что свет в спальне сам зажегся и сам выключился?
— Именно. Это именно та спальня. Вчера выключатель починили на скорую руку. Но дело в том, что тетка совершенно не помнит лица убийцы. С перепугу она просто закрыла глаза. Кроме того свет очень быстро погас опять, что дало неизвестному возможность скрыться.
— Вы думаете, что неизвестный охотился за вами?
Левушка внимательно посмотрел на следователя, но оставил его вопрос без ответа.
— Я, как мог, успокоил тетю Машу, придумав для этого вполне правдоподобную историю. Все перепились, ночью была страшная гроза, тетка моя — трусиха, она во всем видит элемент мистики. Успокоить ее было не трудно.
— И как же вы ее успокоили?
— Артур первый раз у меня в гостях. Мы с ним приятельствуем. Он работает в некой фирме. Раньше у меня с этой фирмой были деловые отношения, теперь — никаких. Словом, я собираюсь взять Артура к себе на работу. Пить хочу. Спроси у эксулапов, можно мне попить?
В спальню борзо вбежали врачи, засуетились, потом остыли. Можно, пусть пьет, только немного. Можно минералку, но без газа. Обряд пития занял минуты три. Видно было, что Льву трудно глотать. Никсов подумал: «Хорошо бы в таком темпе до главного добраться. Как бы раньше времени клиент не отрубился». Как только за врачами закрылась дверь, Лева неглубоко вздохнул, перевел дух и продолжил:
— У Артура есть зажигалка в виде пистолета, которой он нас всех достал. Дурачился и пугал нас даже в бане… Но это не важно. В парилке мне стало плохо. Думаю, что просто перепил. Я мужикам сказал, мол, пойду, полежу. Отлеживаться я пошел в малый чуланчик при бане, там диван удобный. Никто не видел, куда я ушел. Костя был — в лоскуты. Правда, Артур, как я понимаю, вообще не пьянеет. Не исключено, что он сознательно не пил.
— У вас есть этому доказательства?
— Нет, только предположения. Как Костик волочил жену в дом, вам без меня расскажут. Я отлежался, вернулся в коллектив. Все на месте, Артура нет.
— Где он? — спрашиваю.
А Флор со смехом говорит:
— Получил ваш друг боевое ранение. Сейчас царапины лечит. Запомните, надо выяснить, кто Артура оцарапал — теткин кот или Лидия? И еще у нас есть труп около церкви.
«Уж не бредит ли он», — подумал Никсов озабоченно и даже руки поднял, призывая раненого к молчанию, мол, все, завтра поговорим.
— Не удивляйтесь, я в норме, — тут же отреагировал Лев — Подробности вам тетка расскажет. И еще я хочу, чтобы вы проверили, не Артур ли стрелял в меня сегодня ночью.
— Разве его не было на террасе?
— Был и принимал самое активное участие в разговоре. А потом — я не помню. Все передвигались по террасе, одни уходили, другие — входили, кто-то пил пиво, кто-то водки себе принес и закусывал в свое удовольствие. Потом тетя Маша стала организовывать чай. Тут все и произошло. Где в этот момент находился Артур, я понятия не имею. Действуйте. Не мне вас учить. Кто он — Артур Пальцев — вам Хазарский расскажет. Понимаете, я бы не поверил в этот бред, но Артур знает то, что ему знать не положено. Я еще удивился — откуда?
— Это касается вашего бизнеса?
— Именно. И еще советы дает. Он мне советует делать то, что я делать не хочу. А какого лешего? Все. Сил нет. Я отрубаюсь. Чего и вам советую.
— Я непременно сосну часок-другой, — согласился следователь, прикрывая за собой дверь.
Но пойти соснуть Никсову не удалось, потому что сразу по выходу из Левушкиной спальни он попал в руки Инны. От невозмутимой красавицы с томным взглядом ничего не осталось. Перед Никсовом предстало вконец измученное, зареванное, слегка хмельное существо.
— Я должна вам все рассказать… немедленно. Лучше вы узнаете это от меня, чем если бы стали собирать сведения по крохам. Что вам Лева сказал про шантаж?
— Шантаж? — переспросил Никсов. — Какой шантаж?
— Покойный меня шантажировал. Ну что вы на меня так смотрите? Я про Андрея говорю. Моего покойного мужа.
— Лев Леонидович ни про какого Андрея мне ничего не говорил.
— А о чем же вы тогда беседовали целых двадцать минут?
Никсов вздохнул, сел в кресло напротив Инны и сказал:
— Рассказывайте.
И она начала рассказывать. Начала, как водится, с конца, то есть так выстроила сюжет, что в нем присутствовали и тайна, и эффектная развязка. История с обнаружением трупа подле церкви была пересказана во всех подробностях. Далее шел отчет о том, как был потрясен Лева. И как же ему не быть потрясенным, если этот человек с пронзенным сердцем, подлец, шантажист, неудачник и негодяй, есть ни кто иной, как ее муж Андрей.
Далее она перешла к самой деликатной части своего повествования и в том же сбивчивом тоне, в том же темпе, с разбега, взятого в начале рассказа, поведала самое главное — страшную тайну ее жизни. Она все расскажет, только Никсов должен дать честное слово, он должен поклясться всем святым, что есть в его душе, что об этом Лева ничего не узнает. Никсов не стал клясться, но Инна этого и не заметила.
Сейчас многим ее тайна показалась бы делом обычным, а Иннин ужас — по меньшей мере наивным. Сколько их стоит у метро, на дорогах, в ресторанах и гостиницах — путан, бабочек, шлюшек дешевых и дорогих. Уже и общество готово признать, что этот ночной заработок обычен и приемлем, что красота и молодое тело такой же товар, как мозги, совесть и чувство долга. Голод ни тетка, еще не тем заставит заняться. Это тебе не ленинградская блокада и не война, когда ненависть к врагу и любовь к родине толкали людей на подвиги. Сейчас нам не до идеалов. Если у всего народа крыша поехала, если земля под ногами шевелится, а небо гремит и посылает молнии, то здесь действует один инстинкт — выжить, и лозунг — разбогатеть. А многие уже разбогатели, добыли себе сусальное счастье, и вокруг них все ликует, вертится, блестит мишурой, фейерверки в небе, как огненные змеи. Что же ей, бедной советской студентке — подыхать?
Далее следовал парад междометий. Ах, это ужасно! Она понимает, что вас, господин Никсов, ничем не удивишь, но вы послушайте! Нет, вы представьте, представьте… Она студентка четвертого курса, помочь некому. Родители в Сибири, сами копейки считают. Муж, неудачник, паскуда и подлец, тоже студент, и больше всего на свете хочет доучиться, получить диплом. Он перепробовал огромное количество левых заработков. Что он только не делал? Нанялся к каким-то азербайджанцам, пытался торговать. Но при его горячем нраве заработать у них было совершенно невозможно. Они тоже горячие парни. Муж растратил чьи-то деньги, подрался, попал в больницу. Вышел, репетиторствовал, но нигде не уживался. В одном месте хозяева, (слово-то какое чужое!) мало платили, в другом были откровенные сволочи. Работал грузчиком, но тоже подрался. И добро бы только его били, так нет, он в долгу не оставался. Удивительно, что он вообще не сел. В ту пору он был еще помешан на политике, шастал на какие-то демонстрации, чтобы защищать свободу. Сейчас она не может с достоверностью сказать, за кого, собственно он выступал — за Горбачева или Ельцина, за белых или за красных. Институт бросил, не до учебы ему было. И все у него виноваты, а он один в чем-то неведомом прав. Голодали, да… а вокруг полное равнодушие, словно знакомый ей мир заселили марсиане, монстры.
Инна без конца курила, от волнения захлебывалась дымом, с яростью гасила окурок в пепельнице и тут же закуривала новую сигарету.
Найти работу подруги помогли. Все-таки «иняз». Со знанием языка можно было рассчитывать на чистую клиентуру. В лучших гостиницах Москвы она была своим человеком. Зарабатывала очень прилично, но поначалу боялась засветиться, боялась не только французские духи купить, но даже одеться прилично. Однако не будешь на работу ходить абы в чем. Андрей смотрит на нее и говорит: «Откуда шуба? На какие шиши?» А она в ответ: «Родители помогли. Отец занялся кооперацией. Теперь у нас все будет». Муж очень приободрился, решил челночить. Долларовые купюры уже в руках держали, было на что товар покупать.
Ознакомительная версия.
