Вдруг ему показалось, что он нашел подходящее решение. Он вскочил в машину и на полной скорости помчался в Центр дона Манфреди. Договорился, чтобы Титти отпустили на целый вечер, и повел ее ужинать в ресторан на берегу моря. Он попросил девушку рассказать о своем древнем роде и сидел, с любопытством слушая истории о кардиналах, военачальниках, искателях приключений, хитроумных тетушках" и любившем весело пожить папаше, который разделил состояние на две равные доли: одну записал на имя жены и Титти, а другую оставил себе, чтобы промотать за карточным столом и на женщин..
После ужина они отправились в пустовавшее палаццо Титти. И комиссар попытался узнать на украшавших стены огромных портретах те персонажи, о достоинствах и недостатках которых ему так живописно рассказала девушка.
Титти помогала ему в этой игре. Она смеялась. Ее личико заметно округлилось, кожа стала нежнее, на щечках появился румянец. Каттани не мог оторвать от нее глаз.
— Знаешь, я заметил, — сказал он, — что, когда я тебя не вижу, мне тебя очень не хватает.
Она взяла его лицо в ладони и притянула к себе.
— Ты сильно рискуешь, комиссар, — прошептала Титти. — Ты нашел умирающую и вдохнул в нее любовь к жизни.
Они улеглись в старинную кровать с балдахином и занялись любовью под строгими взглядами предков.
* * *
Возвратясь поздно вечером домой, Каттани нашел свет зажженным. И был неприятно удивлен, увидев дочь спящей перед включенным телевизором, на экране которого мелькали кадры какого-то фильма ужасов.
Он осторожно поднял девочку, чтобы отнести в постель, но она все-таки проснулась.
— Папа, ты пришел? — спросила Паола, вновь закрывая глаза.
— Да, малышка. Я надеялся найти тебя уже в постели.
— Мне было немножко страшно. В следующий раз, когда будешь запаздывать, звони мне по телефону.
Он опустил ее на кровать, заботливо подоткнул одеяло и убедился, что на вновь спит.
Каттани уже ложился сам, когда раздался телефонный звонок.
— Наконец-то вернулся. — Это была жена. — Я звонила уже несколько раз, но тебя все не было. Вечно оставляешь девочку одну.
— Когда могу, я сижу с ней.
— Ты был у герцогини, не так ли?
— Да, у нее, но ты напрасно на нее злишься. Причина нашего с тобой разрыва не в ней. Причина отчасти в тебе самой, а отчасти — во мне, так как я очень изменился.
— Ты вызываешь у меня ненависть, — прошипела Эльзе и повесила трубку.
Идея, натолкнувшая на препятствия
Скардоне слегка приподнял брови.
— Значит, вы задумали, — сказал он, — считать деньги в чужих карманах. Вы хотите прижать к стене тех, кто в короткое время обогатился, и потребовать у них объяснений, каким образом они накопили свое состояние. Я верно говорю?
Прокурор поерзал в кресле и продолжал:
— По вашему мнению, закон по борьбе с мафией дает нам право осуществлять такой контроль. Но, дорогой комиссар, законы сухи, абстрактны. Это мы должны вдохнуть в них жизнь, понять их потаенный смысл и применять в конкретных условиях. Это мне как прокурору надлежит в каждом отдельном случае решать, существуют ли такие обстоятельства, которые оправдывали бы всю эту кутерьму.
— Должен сказать, сделанные вами замечания мне не кажутся убедительными, — возразил Каттани. И, указывая на свою докладную, лежащую на столе перед прокурором, добавил: — Я считаю, что имею полное право провести это расследование о доходах. Вот здесь я собрал самые подозрительные случаи обогащения. Рыбаки, которые неожиданно стали владельцами целого маленького флота, каменщики, открывшие собственное дело и процветающие благодаря муниципальным подрядам, мелкие чиновники, на которых вдруг неизвестно откуда обрушился поток миллионов...
Прокурор, явно раздосадованный, тяжело вздохнул. До чего же все-таки упрям этот комиссар.
Кончиком среднего пальца поправив сползавшие на нос очки, спросил:
— Извините, но вы считаете виной, если человек разбогател? — Он смотрел на Каттани снисходительно, как на ребенка. — Ведь эти господа прекрасным образом могут оказаться честнейшими гражданами. И свои деньги они, возможно, заработали, трудясь в поте лица.
— Конечно, конечно, господин прокурор. Однако позвольте высказать некоторое сомнение. Не кажется ли вам странным, например, что все эти люди получили щедрые субсидии от банка Раванузы? Какой банк предоставит без всякой гарантии свои фонды рыбакам и разнорабочим? Без всякой надежды на получение выгоды? — Теперь уже Каттани глядел на прокурора, как на наивного простака. — Во всяком случае, заранее я никого не собираюсь обвинять. Хочу только проверить, законно ли они обогатились. Если все в порядке, то тем лучше.
— Вот это-то меня и беспокоит, — сказал прокурор, которому разговор начал надоедать. — Вы хотите всех поставить на одну доску. Проверять всех подряд, без всякого разбора. И вас не волнует, что среди них могут оказаться уважаемые люди. Но вы отдаете себе отчет в последствиях такой широкой операции? Это перевернет вверх дном весь город. А вы подумали об ущербе, который можно нанести ни в чем не повинным людям? Мой дорогой, мы с вами на Сицилии. Даже если из наших проверок человек войдет с высоко поднятой головой, в глазах остальных он все равно обесчещен, с ним все кончено. Не обижайтесь, Каттани, если на ваше предложение я говорю «нет». Такие люди, как вы, мне нравятся. Вы инициативны, полны идей. Но постарайтесь понять и мою точку зрения.
— Я все понимаю, — проговорил Каттани, — но убежден, что победить мафию мы сможем, только проявив немножко смелости и чуточку фантазии.
— Сохраняя при этом уважение к добропорядочным гражданам, — весомо произнес прокурор. — Я не могу позволить развернуть против мафии кампанию, которая могла бы задеть ничем не запятнанных людей. Вы мне принесите данные, свидетельствующие о том, что такой-то и такой-то подозревается в принадлежности к мафии, и тогда я санкционирую, проведение всех проверок, какие вы только пожелаете. Но действовать так, вслепую, нельзя.
* * *
Что же теперь делать? Каттани чувствовал, что руки у него связаны, и не находил себе покоя. Разумеется, он не согласится вот так топтаться на месте, не решаясь дать бой. После долгих размышлений он решил попытаться пойти окольным путем — ведь именно окольный путь иной раз оказывается самым коротким. Поскольку прокурор возражает против его предложений, надо попробовать надавить на него сверху.
Все надежды он возлагал на Каннито — своего влиятельного столичного друга. Сел на самолет и отправился к нему в Рим. Теперь тот занимал ответственный пост — стал начальником отдела «Зет» секретной службы. Каннито принял комиссара в своем просторном кабинете, в бельэтаже старинного римского палаццо.
— Я не сомневался, что вам это удастся, — поздравил его Каттани.
— Жизнь, любезный друг, подобна лестнице, — усмехнулся тот, весь с иголочки и благоухающий, словно только что из парикмахерской, — то спускаешься, хо поднимаешься.
— Прошу извинить за мою настойчивость, — сразу перешел к делу Каттани, — но там, на Сицилии, я словно попал в стадо овец. Никто не хочет брать на себя ответственность, всегда находят подходящую отговорку, чтобы уйти в кусты. Я решился просить у вас поддержки. Достаточно одного лишь легкого толчка с вашей стороны, и весь механизм сразу бы заработал.
— Я не совсем понимаю, о чем идет речь.
— Сейчас, ваше превосходительство, вы все поймете.
И комиссар положил перед ним копию докладной, представленной прокурору.
Читая докладную страница за страницей, его превосходительство отмечал отдельные места то мычанием, то восклицаниями.
— Гм... Черт возьми!.. Однако...
Наконец захлопнул папку и положил на нее руку.
— Любопытная история, — проговорил он сухо. Все его жизнерадостное оживление вдруг куда-то пропало. — Но я не вижу, чем я мог бы быть тебе полезен.
— Воздействовать на прокурора, ваше превосходительство, — подсказал Каттани. — Без всякого сомнения, он посчитается со звонком из Рима.
Каннито молчал, и комиссару показалось, что от патрона начинает веять чуть ощутимой враждебностью.
— Да уж, никак не скажешь, что ты хоть кого-нибудь жалуешь, — наконец произнес он. — Тут и банкиры, и подрядчики. И все, по-твоему, разбогатели на наркотиках.
— Я не могу в этом поклясться, — возразил Каттани, — но у меня имеются достаточные основания это подозревать, и для очистки совести мне хотелось бы убедиться, правильны ли мои подозрения. Вы слушаете меня?
— Да, да, конечно.
Его превосходительство, казалось, утомил этот натиск, и он поспешил попрощаться с комиссаром, заверив, что позвонит прокурору.
— Попробую уговорить его, хотя, думаю, это будет не очень-то легко. Да не надо так торопиться. Вы бросились в атаку сломя голову.
