— Час — тоже время.
— Дело твое. Ну и рожа у тебя! Вон умойся там, а то глядеть боязно.
— Скоро отправляемся?
— Да через минуту. Ты прямо в точку угадал! Хоть здесь повезло.
В Тулуне я пересел на скорый и без приключений добрался до Москвы. В купе куртку свою многострадальную рассмотрел. Хорошая куртка, кожа дубовая, в Мирном в свое время купил. Сколько лет уже прошло, все не снашивалась, а тут — дырки. Аккуратные такие дырки, четырехугольные, колотые. Не ножик у кудрявого был, нет, не ножик! Эх, Саша-Граф, может быть, и рассчитался я за тебя. А дело-то очень неприятный оборот принимает. Что-то меня в столице ждет? А ждало известие препаршивое.
Глава 8
КОРРЕСПОНДЕНТ СТОЛИЧНОЙ ПРЕССЫ
Не успел я в Москве толком в себя прийти, как позвонил Игорь Гольцев.
— Здорово, Серж! С приездом. Когда прибыл?
— День назад.
— Как успехи?
— Лучше не бывает. Разговор не телефонный. Собирай всех, нужно встретиться.
— А у нас что творится! Про Гришина знаешь? Хотя откуда, ты ж только что приехал.
— А что с ним?
— Взяли Серегу! В понедельник взяли, милиция. Мне сразу тетка его позвонила, вся в соплях. До сих пор в истерике. Уже четыре дня прошло, а она…
— Хрен с ней, с теткой! За что взяли?
— Помнишь, он побрякушки разные делал?
— За кулончики, что ли? Да сейчас на каждом углу…
— Да не перебивай! Он эти цацки как положено делал, из мельхиора. Драгметаллов не употреблял. Камешки так себе, всякие там агаты, дешевка. А последнюю партию продал из золота.
Слышишь? Золото, говорю! Оптом продал, штук сорок разных бирюлек. А оптовик подставной оказался, а может, струсил, короче — заложил. Серегу и взяли.
— Да, не повезло.
— Ты дальше слушай! Серега не просто так попал, а под кампанию. Милиция операцию проводила, вылавливала группу умных ребят, они золото из отработанных микросхем добывали, вьетнамцы, что ли, или китайцы, желтые, короче. Вот опера и подставили оптовика под это дело.
— Откуда известно?
— Я от Степаныча знаю, да вся Москва уже про желтых говорит.
— Так Серега с вьетнамцами…
— В том-то и дело, что нет! Обыск у него сделали, золото нашли. Только микросхемы ни при чем! Песок, шлих. С приисков золото, понял?
— Вот это да! Много нашли?
— Не очень, что-то около двухсот граммов. Тетка сказала.
— Ну, не до дачи им теперь!
— Следствие полным ходом идет, Серега в Бутырках сидит.
— Из наших никого не вызывали?
— Да нет, мы — кто? Знакомые просто. С его бизнесом никто ничего…
— Ладно, всем звони. Сегодня вечером собираемся.
На вечернем совещании я изложил результаты своей командировки. Обо всем рассказал достаточно подробно, только про драку ни словом не упомянул. Зачем собственные проблемы на других вешать?
— Пропускная система, говоришь? — Степаныч задумчиво затянулся сигаретой. — Странно! От границы далековато.
— Вот и я о том же говорю.
— Слушай, Серж, а может, бросить все в… Не веришь же ты в самом деле в эти клады?
— Да при чем тут клад? — Мишка Бахметьев даже пиво расплескал, так взволновался. — Это ж Саяны! Там же глухари во какие, я узнавал!
— Да пошел ты с глухарями, придурок! Там не глухари, а какая-нибудь РЛС[10] пэвэошная стоит. Посидишь на допросах в местной управе — не до глухарей будет!
— Нет, объекта там нет. Гарантирую. Ты же знаешь, Степаныч, у меня есть где узнать.
— М-да! Ничего так и не прояснилось. И с Гришиным беда. — Игорь был явно не в лучшем настроении.
— Хотел бы я знать, откуда у него песок? С каких приисков? Что-то на Бирюсу он очень ехать не хотел. — Степаныч прикурил новую сигарету от предыдущей.
— А от своих не можешь узнать?
— Можно осторожненько справки навести. Но не более. Ты же знаешь, я совсем другим занимаюсь, так что помочь — увольте. Да и вообще, не нравится мне все это.
— Отказываешься, что ли? — Я в одиночку хрястнул рюмку водки.
Бахметьев и Игорь молча смотрели на Степаныча.
— Нет, не отказываюсь. Просто не люблю наобум действовать. Информации толковой нет.
Вот если бы еще разок съездить, да в горы слетать!
— Ну, мне в городе появляться снова нельзя. Я же говорил — обыск, и все такое…
— А если не тебе?
— Сам хочешь поехать?
— Нет, я не смогу. Не отпустят, служба.
— Я поеду! — Мишка привстал, глазки загорелись.
— Ага, — усмехнулся Степаныч. — Дробовиков пару захвати и ходатайство. На отстрел самых крупных в СССР оленей.
— Предлог подходящий нужен. — Я торопливо перебирал возможные варианты. — Охота не годится — не сезон. Лицензию не продадут. Удостоверение Степаныча тоже не подойдет — сплошная засветка.
— Я и говорю, что нельзя мне ехать.
— Парни, есть идея! — вступил Гольцев. — У меня братан двоюродный женат на Светке Дедкиной, а она родная сестра Кольки Дедкина!
— Вот повезло девахе! Знать бы только, кто такой Колька Дедкин.
— А Колька Дедкин — зам. главного редактора «…». — Гольцев назвал чрезвычайно популярный в то время столичный молодежный журнал.
— И поедет Колька Дедкин к тофаларам?
— Я поеду, я! А Колька командировку оформит и письмо напишет в исполком. Такому изданию в Нижнеудинске не откажут, прессы сейчас все чиновники конят.[11] Тем более — столичный журнал.
— Из тебя журналист, как из дерьма — пуля! — Мишка скептически покачал головой. — Ты и писать-то грамотно не умеешь, а уж в интервью матюгов наложишь точно.
— А на хрена мне писать? Мое дело с тофаларами побазарить, разузнать, что там и где. Они сами по-русски тоже небось не сильно…
— Они-то нет, а вот тот, кто пропуск будет выдавать?
— Так ведь документы…
— Стоп. — У меня созрело дополнение к предложению Игоря. — Ты — фотокорреспондент, понял? Фотографировать умеешь?
— Умею, у меня «Смена» есть.
— «Смена» отпадает. Достанем пару приличных камер, вспышки, кофр профессиональный. Если сможешь — снимешь, не сможешь, так сойдет. Главное — в горы попасть, сведения собрать. Давай, звони своему Дедкину. Что будет стоить такая командировка?
— Да просто посидим с ним вечерок, врежем хорошенько. Он это дело любит.
— Когда ехать сможешь?
— А хоть на той неделе. У меня отгулов набралось — море.
На том и порешили.
Через пару дней Игорь, сине-зеленый, как водоросль, после крутой попойки с журналистами, показал мне письмо, красиво отпечатанное на бланке редакции журнала. Сей документ в строгих тонах предписывал властям города Нижнеудинска не чинить никаких препятствий фотокору Гольцеву, а, наоборот, возможно быстрее отправить его к тофаларам, так как нелегкая судьба этого малого народа весьма беспокоит широкие круги столичной общественности. К письму прилагались безупречно оформленные командировка и удостоверение внештатника.
— Во! — дохнув зверским перегаром, похлопал Гольцев по документам. — Кем я только не был!
— С головой-то как? О деле думать можешь?
— А то! Часов десять поспать — как стеклышко буду.
— В поезде отоспишься, за трое суток будет время. А теперь слушай. Лететь тебе лучше в Алыгджер. Это у них вроде столицы — самый большой поселок. Там вся ихняя администрация, а главное, там какой-то фольклорный ансамбль — «Ярак Ыотагур», черт, не помню я эту тарабарщину, если по-русски — «Быстрый олень» получается. Это тебе предлог. Пригласи их на фестиваль народного творчества.
— Куда пригласить?
— Во Францию. Или в Австралию, а можешь — в Аргентину. Им приятнее будет. Короче, плети что хочешь, националы — ребята доверчивые. Раскрути их на разговор.
— Для раскрутки надо бы…
— Уже готово. Последние талоны ухлопали. Возьмешь десяток бутылок, смотри, в вагоне не сожри!
— Да я ее сейчас видеть не могу.
— Прекрасно. Вались отдыхай. Я поехал за билетом.
Игорь уехал. Проводил я его, вернулся с вокзала домой, чувствую — хреново на душе. Никак я ребятам не решусь рассказать про Графа, про Малышева, про драку на мосту. Даже Бахметьев может отказаться, а Степаныч не только не поедет, а, пожалуй, заявление сядет писать. «Настоящим доношу…» А до июня — рукой подать. Все почти готово. Нет, ни к чему лишнее болтать.
Пока Гольцев был в отъезде, мы со снаряжением закончили, пару марш-бросков совершили по подмосковным лесам с полной выкладкой. Кроссы бегали, на стенд ездили по тарелочкам стрелять. Готовились серьезно, форму набирали. За приятными хлопотами время летело незаметно. Уже дату отправления прикинули ориентировочно — и вдруг опять звонок тревожный.
— Серж, Гришина выпустили. — Голос Мишкин дрожал от возбуждения.
— Когда?
— Вчера, во второй половине дня. Он всем звонил, но только меня застал. Говорит, встретиться позарез нужно.
