— Кто наследует вашему брату Джулио, мистер Им-портуна? И кто — Марко? Ведь оба они не были женаты.
— Никто.
— Как — никто?
— Концерн.
— Единственным владельцем которого теперь являетесь вы?
— Разумеется. Я — последний из братьев. Последний из всей семьи.
— Я думал Тибальдо — какой-то дальний родственник… Шестиюродиый брат…
— А… Это старая шутка Марко, в которую сам Тибальдо уже почти что поверил. Как-то после одного из визитов Марко в Италию, Марко сделал сестре Тибальдо ребенка. Это было уже несколько лет назад. Чтобы успокоить Тибальдо, Марко определил его к себе в слуги и в то же время много сделал для девочки. Этот пьяный болван вовсе нам не родня. А если вы хотите выяснить, кому выгодна смерть Джулио и Марко, мистер Квин, так ответ один — мне и больше никому.
Они некоторое время неотрывно смотрели друг на друга.
— Отец, — сказал Эллери, не отводя глаз, — в какое время умер Джулио по заключению доктора Праути?
— Около десяти часов. Плюс-минус полчаса.
— Мистер Импортуна, — вежливо осведомился Эллери. — Не могли бы вы нам сказать — разумеется, если не захотите воспользоваться своим правом не отвечать на вопросы — где вы были вчера вечером между половиной десятого и половиной одиннадцатого?
То, что Эллери не повышал голоса и говорил безукоризненно вежливо, в отличие от грубого тона Импортуны, дало ему заметное превосходство, которое миллионер сразу же ощутил. Поэтому он заговорил так же спокойно.
— Питер.
Эннис вскочил на ноги, разбуженный громкими голосами.
— Позвоните наверх и попросите миссис Импортуна сейчас же присоединиться к нам. Поскольку я вижу, куда клонится допрос, вы, господа, явно не будете против, если я приглашу сюда мою жену.
Все это было сказано с такой интонацией, с которой он мог бы поддерживать ничего не значащий разговор где-нибудь в клубе.
Не прошло и трех минут, а бледный как смерть Ти-бальдо объявил о приходе Вирджинии и удалился, слегка пошатываясь.
Вирджиния Уайт-Импортуна направилась прямо к своему мужу и встала рядом с ним.
Эллери, наблюдавший за ней, с интересом отметил, что она не взяла мужа под руку, не обняла-его и вообще даже не притронулась. Она встала рядом с ним прямо-таки по стойке смирно, как солдат в присутствии командира. Между ними чувствовалась невидимая стена. Она явно не испытывала желания прикоснуться к нему и не находила нужным, чтобы он прикасался к пей.
У нее были натуральные светлые волосы и умные глаза цвета фиалок, скандинавские скулы и маленький прямой нос. Эллери нашел ее просто обворожительной. В ее красоте чувствовалось что-то воздушное, неземное, почти поэтическое. Тем не менее он ощутил, что несмотря на кажущуюся хрупкость, она облачена в невидимый панцирь и постоянно готова отразить нападение. Да. Именно такую женщину только и можно было представить рядом с Импортуной. Она была с>дета в очень модное платье, сшитое нарочито просто и выгодно подчеркивавшее ее длинные ноги и стройную фигуру. Ростом она превосходила мужа, хотя тот был в туфлях на каблуках, а она нет. Это явно он запретил ей ходить на каблуках.
Эллери подумал, что ей, наверное, около двадцати пяти. Ее можно было принять за внучку Импортуны.
— Вирджиния, это инспектор Квин из главного управления полиции и его сын Эллери Квин. Мистер Квин — любитель криминалистики. Он заинтересовался нашими трудностями. Да, кстати, любовь моя, у меня еще не было случая сообщить тебе, что Марко покончил с собой.
— Марко?.. — еле слышно повторила она и больше нс произнесла ни слова. Жестокая новость, сообщенная мужем, явно потрясла ее, но она моментально взяла себя в руки. Только опустилась на стул, стоявший рядом. Им-портуна, казалось, гордился ее самообладанием. Он оделил ее полным любви и горечи взглядом.
— А сейчас, чтоб ты была в курсе дела, мистер Квин подозревает меня в убийстве. Он прямо спросил, где я был вчера вечером между половиной десятого и половиной одиннадцатого. Ты не могла бы сказать ему, где?
Вирджиния Импортуна тут же ответила:
— Мой муж и я вместе с четырьмя нашими гостями были в опере.
Голос ее, необыкновенно мелодичный, странно сочетался с ледяной сдержанностью. Эллери был просто очарован ею. Он слышал, что Импортуна боготворит свою жену, и теперь вполне понимал его. Вирджиния была достойной спутницей столь незаурядного человека.
— Мы были в нашей собственной ложе, мистер Квин, — пояснил Импортуна. — Слушали «Парсифаля». Вы, несомненно, будете шокированы, но я считаю «Парсифаля» ужасно скучным. Итальянскому крестьянину, который обожает Пуччини и Россини, вынести его необыкновенно трудно. Я никогда не был в восторге от Вагнера — в том числе и по идеологическим соображениям, несмотря на всю любовь Муссолини к Гитлеру. Но Вирджиния— почитательница Вагнера. Правда, любовь моя? А все потому, что она — истинная женщина. Я заслуживаю медали за храбрость, потому что выдержал все представление до конца. Или я не прав, любовь моя?
— Да, Нино.
— Итак, мистер Квин, в десять часов — именно это время вас интересует, не правда ли? — в десять часов, и не плюс-минус тридцать минут, а плюс-минус два часа мы пребывали вместе с миссис Импортуна в обществе четырех достойных особ. Не отлучаясь. Никто из нас не покидал ложи, кроме как в антрактах, и даже в это время мы держались вместе. Не так ли, Вирджиния?
— Да, Нино.
— Вы, наверное, хотите знать фамилии людей, которые были с нами? Извольте. Сенатор Генри Л. Фейстор с супругой, епископ Тамелти из Нью-Йорка и раввин Виикельман из синагоги на Парк-авеню. Надеюсь, раввин наслаждался «Парсифалем» в той же степени, что и епископ. У тебя тоже было такое впечатление, любовь моя? Ваш отец может перепроверить мое алиби у сенатора и у обоих духовных особ — и, конечно, не преминет сделать это, мистер Квин. Удовлетворены ответом?
— Да, — ответил Эллери.
— Хотите знать еще что-нибудь?
— Очень многое, мистер Импортуна, но у меня такое ощущение, что я трачу впустую ваше и свое время.
Коренастый крепыш-мультимиллионер только пожал плечами.
— А вы, инспектор Квин?
— Нет, сэр.
Однако при всей своей демонстративной вежливости Импортуна проявил настойчивость.
— Может быть, сейчас, когда здесь присутствует моя жена, вы зададите еще несколько вопросов ей, инспектор?
— Нет, — ответил Старик. — На сегодняшний вечер все вопросы закончены.
— Benone! Allora rivederla.
Он обернулся к жене и к Эннису, позвав их так, как зовут маленьких детей:
— Andiamo, andiamo! У нас сегодня еще есть работа по молочным предприятиям Среднего Запада, Питер. К тому же я не могу заставлять ждать вечно мистера Е., который уже поднялся наверх.
Оба Квина молча стояли и смотрели, как мимо них шествует чета Импортуна. Питер Эннис следовал за нею с опущенным взглядом. Последний из братьев вдруг остановился, а его жена пошла дальше, ничуть не замедлив темпа, и скоро скрылась из виду. Эннис чуть не налетел на внезапно остановившегося патрона.
— О, мистер Квин, мне как раз пришло в голову…
— Да-да? — откликнулся Эллери.
— Можно, я буду звать вас по имени?
Эллери улыбнулся.
— Так же, как, например, Питера?
Он увидел, что шея между светлыми волосами и воротничком Питера побагровела, и добавил:
— Это вовсе не шпилька в ваш адрес, мистер Эннис. Я просто пытался представить себе наглядно пример подобных отношений.
— Нокаут, мистер Квин! — Импортуна вернул Эллери улыбку. Зубы его были чересчур велики и приводили в некоторое замешательство. — Ищете, должно быть, для себя стоящее дело? Разумеется, на руководящем посту? У меня бы нашлась работа для человека с вашим интеллектом и темпераментом.
— Благодарю, мистер Импортуна, однако вынужден отказаться. Предпочитаю оставаться независимым.
— Ах, вот как. Ну что ж, очень жаль. Если измените свое решение, мистер Квин, вы знаете, где меня искать.
— Я вот все спраш-иваю себя… — проговорил Эллери, когда они возвращались домой в полицейской машине.
— О чем? — спросил инспектор Квин сквозь дрему.
— Спрашиваю себя — в связи с этим последним выпадом Импортуны — знаю ли я, где его искать? Я думаю — знает ли вообще кто-нибудь, включая его жену, где искать Нино Импортуну? И кто он таков? Сильный человек. Опасный человек! Раз уж мы заговорили о его жене — тебе ничего не бросилось в глаза в Питере Эннисе, отец?
— Чего это тебя болтает, как бревно в проруби? Раз уж мы заговорили о миссис Импортуна — потрясающая особа, правда? — то причем здесь Питер Эннис? И что в нем примечательного — тем более в ее присутствии? Он не обращал на нее ни малейшего внимания.
— Вот это-то и бросается в глаза! Нет, конечно, Эннис может быть вылеплен из другого теста, но я в это не верю. Просто не возьму в толк, как мужчина из плоти и крови, находясь в обществе столь обворожительной женщины, может не смотреть на нее постоянно и вообще не обращать на нее никакого внимания?
