Ознакомительная версия.
Я почувствовал, что она говорит правду.
— А сестра Гарней?
— С нею тоже произошел несчастный случай. Она спускалась с пожарной лестницы и оступилась. Я положила ее в машину, но она свернула себе при падении шею. Не знаю почему, но мне кажется, что она очень испугалась меня…
— Что вы с ней сделали?
— Я бросила ее в кусты. Там. — Она махнула рукой в сторону окна. — Там, в пустыне. А что же я еще могла с ней поделать?
Я схватился за голову. Она же сумасшедшая!
— Это вы придумали поместить меня сюда?
— Да. Видите ли, доктор Зальцер не разбирается в психических болезнях, а я разбираюсь. У меня была большая практика. Доктор Зальцер купил это заведение для меня. Он считается главным, но работаю я. Он только числится главным.
— Нет, это не так. Он подписал свидетельство о смерти Макдональда Кросби.
— Вы не правы, — холодно сказала она. — Это я подписала свидетельство. У нас почерк одинаковый.
— Но он считал, что у Дженнет Кросби эндокардит. Так мне сказал доктор Бьюли.
— Доктор Бьюли ошибается. Зальцер случайно оказался в доме Кросби, когда умерла девушка. Доктор Бьюли глухой и старый, он неправильно понял.
— Зачем же его позвали? Почему же не вы подписывали свидетельство о смерти Дженнет; если вы лечили ее?
— Меня не было в то время. Мой муж поступил правильно, позвав доктора Бьюли. Он всегда поступает правильно.
— Прекрасно, — заявил я, — тогда ему лучше выпустить меня отсюда.
— Он считает, что вы опасны, — она усмехнулась. — Да, мистер Мэллой. Вы слишком много знаете. Мне очень жаль, но вам не следовало вмешиваться в эти дела. Боюсь, что вы надолго останетесь здесь, а со временем ваш ум начнет портиться. Видите ли, люди, которые часто употребляют наркотики, становятся слабоумными.
— Значит, меня ждет слабоумие?
Она кивнула.
— Боюсь, что да. Но я не хочу плохо думать о докторе Зальцере. Он прекрасный человек. Поэтому я рассказала вам много больше, чем обычно позволяю себе. Но это не имеет значения — все равно вам отсюда не выбраться.
Она повернулась и собралась уходить.
— Эй, постойте! — крикнул я и сел. — Сколько Мэрилин Кросби платит вам за то, что вы меня здесь держите?
Она равнодушно посмотрела на меня.
— Она не знает об этом. Это не имеет к ней никакого отношения. Я думала, что вы знаете… — И она исчезла, словно привидение.
Из ванной Хоппер вернулся в гораздо лучшем настроении, и за завтраком я его спросил, пытался ли он бежать.
— Мне некуда бежать, — ответил он, пожав плечами. — Кроме того, моя нога всегда прикована к кровати. И все-таки я еще мог бы попытаться, если бы кровать не была прикована к полу.
— А зачем они кровати прикрепляют к полу? — спросил я, намазывая джем на хлеб. — Достаточно и одних наручников…
— Вон там, в верхнем ящике, — таинственно шепнул он, указывая на шкаф у противоположной стены, — они держат запасные ключи от наручников. Это сделано на случай пожара.
Я чуть не подпрыгнул до потолка.
— Что?! Ключи в этом ящике?
— Считается, что никто про это не знает, но я видел, как однажды Блэнд доставал их оттуда, когда потерял свои.
Я прикинул расстояние от своей кровати до шкафа. Если бы меня приковали к кровати ногой, а не рукой, я сумел бы дотянуться рукой до ящика. Но с наручником на запястье это невозможно…
— А почему вы прикованы ногой?
— Сперва они меня тоже приковали за руку, — равнодушно отозвался Хоппер. — Но оказалось, что так мне трудно читать, и Блэнд приладил мне наручник к ноге.
За несколько минут до одиннадцати Блэнд принес в комнату большую вазу с гладиолусами и поставил на стол.
— Неплохо, правда? — он улыбнулся. — Это для посетителей…
Он собрал посуду, унес ее и тут же вернулся. Критически осмотрел нас, заботливо поправил подушку у Хоппера, а мне простыню.
— Теперь все в порядке, — сказал он. — Только, ради бога, не нарушайте порядок. Хочешь книгу? — он обратился ко мне.
— А можно?
— Конечно. Им это тоже нравится. Они любят смотреть на читающих пациентов.
Он вышел из комнаты и вернулся с тяжелым томом, который положил мне на колени.
— Как же я буду управляться с нею одной рукой? — недовольно спросил я.
— Хорошо, что ты мне напомнил, бэби. — Он достал ключ. — Мы обычно убираем наручники, чтобы их не было видно. Чиновники слишком мягкосердечны…
Я наблюдал, как он снял у меня с запястья наручники и прикрепил к лодыжке. Я едва сдержал свою радость.
— О'кей, бэби, теперь все в порядке. Если они спросят, как с тобой обращаются, скажешь, что все в порядке. Не задавай никаких вопросов, они этого не любят. И тогда после их ухода тебе не придется иметь дело со мной.
В начале двенадцатого в коридоре послышались голоса. Блэнд выпрямился и пригладил волосы. Хоппер усмехнулся и закрыл книгу. В комнату вошли двое. Первым, очевидно, был доктор Зальцер — самый заметный из всех, с гривой седых волос. Его худое лицо было холодным, глубоко посаженные глаза — задумчивыми. По возрасту ему было около 60-ти, но он держался прямо и казался крепким. В глаза бросились его руки: красивые, сильные — руки хирурга… или убийцы?
За ним следовал коронер Лессуэйс. Я узнал его по фотографии, которую видел однажды в газете: невысокий толстячок с голой, как мяч, головой.
Третий мужчина остался в дверях, словно не решался пройти в палату. Я не стал рассматривать его. Мое внимание сосредоточилось на докторе Зальцере.
— Доброе утро, джентльмены! — обратился к нам Зальцер глубоким и звучным голосом. — Надеюсь, вы себя хорошо чувствуете? Коронер Лессуэйс, член городе кого совета, и мистер Странг, известный писатель, пришли проведать вас. Они хотят задать несколько вопросов. — Он повернулся к Лессуэйсу: — Вы хотели задать несколько вопросов мистеру Хопперу?
Я обратил внимание на человека, которого Зальцер представил как писателя. Вдруг мне показалось, что я действительно схожу с ума. В дверях стоял Джек Керман — солидный, в роговых очках. К счастью, Зальцер был занят медицинской болтовней и ничего не заметил. Керман безразлично посмотрел на меня и обратился к Зальцеру:
— Кто этот больной, доктор?
— Это Эдмонд Сибрайт, — ответил ему Зальцер. — Его недавно доставили к нам. — Он протянул Джеку медицинскую карточку.
Керман поправил очки и стал читать. Я понятия не имел, как он видит через эти очки.
— О да, — сказал он. — Интересно. Я полагаю, что все написанное здесь правда?
— Конечно, — ответил Зальцер и подошел поближе. — Это мистер Странг, — сказал он, обращаясь ко мне. — Он пишет книги про нервных больных. Мистер Сибрайт воображает, что он известный детектив. Не правда ли, мистер Сибрайт?
— Конечно! Я нашел здесь Юнону Фридлендер, на первом этаже, и узнал, что сестра Гарней убита и спрятана где-то вашей женой…
Зальцер печально покачал головой.
— Вот видите, — сказал он. — Обе женщины действительно исчезли, и об этих исчезновениях сообщалось в газетах… По какой-то странной причине это запало ему в подсознание.
— Совершенно верно, — серьезно поддакнул Керман. Он внимательно посмотрел на меня.
— И еще одно. У меня на ноге наручники, — пожаловался я.
Лессуэйс и член совета подошли поближе и удивленно уставились на меня.
— Это правда? — спросил Керман у Зальцера.
— Больные иногда доставляют много хлопот.
Лессуэйс понимающе покивал головой.
— Мне здесь не нравится, — обратился я к коронеру. — Мне колют наркотики… Дверь в конце коридора всегда заперта, а на окнах решетки… Это не лечебница, а тюрьма!
— Дорогой мой, — мягко заговорил Зальцер, прежде чем коронер успел раскрыть рот. — Вы скоро поправитесь, и мы отпустим вас домой. Мы ведь не станем держать вас, если увидим, что вы полностью выздоровели.
Я мог бы еще многое сказать, но и так уже Керман знал, что у меня нет шансов на побег.
— Пойдем дальше, — сказал коронер. — Здесь очень даже неплохо! Вы согласны, мистер Странг?
— О да, — лениво отозвался Керман. — Если доктор Зальцер не возражает, я хотел бы побывать здесь еще раз.
— Боюсь, что это против правил, — Зальцер направился к двери. — Слишком частые визиты возбуждают наших пациентов.
Я услышал, как Керман спросил, есть ли еще кто-нибудь на этом этаже.
— Сейчас нет, — ответил Зальцер. — Недавно мы выписали несколько человек.
Голоса удалились. Блэнд закрыл дверь и ухмыльнулся.
— Неплохая работа, а, бэби? Я же говорил тебе, что лучше помалкивать.
Трудно изображать из себя разочарованного человека, когда у тебя появилась искра надежды, но мне пришлось сыграть и эту роль.
Зальцер оказался прав, говоря, что посетители возбуждают его пациентов. Когда доктор с посетителями ушли, Хоппер продолжал лежать, глядя в потолок. На его лице было написано презрение ко всему происходящему. Он не обращал внимания на мои слова, и я решил оставить его в покое. Но когда Блэнд принес ленч и поставил поднос на столик, Хоппер неожиданно швырнул поднос на пол. Он сидел на постели, и я едва узнавал его, так он переменился.
Ознакомительная версия.
