– Рухнула мечта у барыньки, рухнула, – продолжал полковник, посасывая сигаретку, – и таким тоном, будто искренне ей сочувствовал. – С англичанином не обломилось, и у горца по-прежнему на крючке. Для нас в этой истории что любопытно: Стелла нрав выказала, Исламбека к себе не допускает, нигде с ним больше не появляется, в одиночку теперь мается. Других кавалеров у нее нету и быть не может. Какой осел потянется, коли за ней смерть по пятам ходит. А таким, как эта дама, без мужского присутствия жить невозможно, если я правильно понимаю. Для нее это все равно, что алкашу без бутылки. Улавливаешь мысль, Владимир Михалыч?
– Меня к ней подсылаете?
Полковник изобразил смущение.
– Подсылать не имею права, но повод есть. Ей помощь нужна, нам информация. Два несчастья всегда сойдутся. Главное, чтобы выглядело натурально. Она бабенка тертая, свою выгоду должна понять. Ее главная забота, – соскочить с крючка.
– Что можно от нее узнать? Даже если предположить, что мальчик у него, он ей разве скажет об этом? Доложит, где прячет?
– Мальчик – дело второе. Она Исламбека, полагаю, целиком сдаст, со всеми потрохами. Никому другому не сдаст, а вам поверит и сдаст. По той простой причине, что рыбак рыбака… Тут важно точно расставить акценты. Грамотно разработать встречу. Так беретесь, Владимир Михалыч? Право слово, это лучше, чем ждать у моря погоды.
Отдаленно я начал понимать, по какой причине этот человек получил прозвище Квазимодо.
– Да хоть к черту пойду, Петр Петрович. Лишь бы сына вернуть.
Следующие час-полтора ушли у нас на подробнейший инструктаж…
…До Кутузовского проспекта меня доставили на черном БМВ с мигалкой. У полковника все было схвачено. Он даже дал код подъезда, снабженного электроникой. Я поднялся на четвертый этаж и уверенно нажал кнопку звонка на двери, обитой коричневой кожей. Потом с небольшими паузами повторил это действие три раза. Полковник сказал, что она дома, иначе ушел бы. За дверью (как вскоре выяснилось, двойной) никакого движения, возможно, меня разглядывали через видеоглазок, и лишь после четвертого звонка негромкий женский голос спросил из невидимого динамика:
– Кто вы?
Я ответил, как велено:
– От Варгена. С сообщением.
Слова произвели воздействие пароля, дверь со звуком снимаемых запоров отворилась, но нешироко. В проеме стояла светловолосая женщина в домашнем длинном платье, на которую достаточно было один раз взглянуть, чтобы сказать себе: стоп! Тебе не по карману, скиталец.
– Что ему надо? – женщина смотрела на меня без улыбки и вообще без всякого выражения, но я ощутил неожиданный приступ мужицкой бодрости. Ответил опять же по инструкции:
– Хочет получить от вас письменное разрешение, Стелла.
После секундной заминки прозвучало нейтральное:
– Проходите.
Холл и комната, куда пришли, были такие, каких раньше не доводилось видеть: музей. Мебель, картины на стенах, концертный рояль – богатство и роскошь. И вкус. И чистота необыкновенная. И все это, взятое вместе с хозяйкой, навевало какую-то печаль, какую-то странную виртуальную скуку. Словно очутился там, где не стоит бывать наяву. Словно чудом проник за экран телевизора в латиноамериканский сериал.
Тем временем наступил самый ответственный (по инструкции) момент нашей встречи, когда я по собственному разумению должен был решить, какой вариант из предложенных полковником выбрать для контакта. Я выбрал самый легкий.
Дама нетерпеливо спросила все с тем же ледяным выражением лица:
– Слушаю. Говорите.
Я сел без приглашения на первый попавшийся стул с бархатной обивкой и смущенно произнес:
– Извините, мадам, пришлось ввести вас в заблуждение. Я не от Варгена. Скорее сам по себе.
В прекрасных серых глазах появился намек на эмоцию, сквозь зубы процедила, как сплюнула:
– Пошел вон! Ишь, расселся, похоронщик.
Я, естественно, никуда не пошел, напротив, укрепился на стуле покрепче.
– Всего минутку внимания, и вам не захочется меня выгонять. У нас общие интересы, касающиеся хорошо знакомого вам человека. Дозвольте объяснить.
Грациозным движением она поправила прическу, обдумывая мою затейливую речь. Забавно, я знал про нее больше, чем положено знать про женщину постороннему, но она мне сразу понравилась. И не только как красивая самка. Все что касается женских прелестей, было воплощено в ее облике в полной мере, но еще чувствовалась порода, некий аристократизм, или, если угодно, одухотворенность. Я вспомнил ее первоначальную профессию: психолог. Надо же. На содержании у мафии.
– Значит, вот кто вас прислал, – скривилась в презрительной гримаске, которая ей очень шла. – Что ж, тут уж никуда не денешься. Какие еще он придумал гадости?
– Можно закурить?
Покачнулась, спустилась на стул. Глазами показала на пепельницу. Двигалась изумительно. Под тонким домашним платьем сочная плоть ходила ходуном. Легко представить, какие чувства испытывают, глядя на нее, неукротимые горцы. Да и не только они.
– Что-то я вас раньше не видела, – заметила задумчиво. – Чем-то вы не вписываетесь в общий рисунок. Давно работаете на бека?
Прямо-таки подыгрывала мне.
– Меня зовут Владимир Михайлович, – представился я. – Вы правильно заметили, не вписываюсь. Я вообще не из их компании.
– Кто же вы? И что вам нужно? Учтите, я спешу.
– Гараев похитил моего сына. Единственного. Ему четырнадцать лет.
Красавица достала из зеленой пачки сигарету, я поспешил с зажигалкой. Прежде чем прикурить, она взглянула мне в глаза, и это уже точно был взгляд профессионалки – цепкий, обволакивающий.
– Вы уверены в этом?
– На девяносто процентов.
– Что ж, сочувствую. Но я тут ни при чем, как сами понимаете.
– Тем не менее, мы можем помочь друг другу.
– Вряд ли. Я ни в чьей помощи не нуждаюсь.
– Зато я нуждаюсь, да еще как.
Стелла глубоко, по-мужски затянулась, спалив чуть ли не половину тоненькой сигареты.
– Хорошо. Я вас выслушаю. Только коротко, пожалуйста.
Я рассказал о себе – и говорил правду, ничего, кроме правды. Бывший научный сотрудник, нынче зарабатываю на хлеб насущный на фирме «Луксор». Ремонт бытовой техники – компьютеры, телевизоры, холодильник и прочее. Фирма качество гарантирует, так что если возникнет нужда, всегда к вашим услугам… Три года назад расстался с женой, ее приглядел для себя некто Атаев, преуспевающий новый русский.
– По всей видимости, конкурент Исламбека и примерно в той же весовой категории. Чего-то они между собой не поделили, начали давить друг друга, пугать – ну, все как обычно. Под это дело Гараев забрал мальчика. С какой целью, мне, увы, неизвестно.
– Странно. Ведь это не сын вашего… Атаева?
– Да, но он жил с матерью. Думаю, это что-то вроде предупреждения в восточном духе.
У меня были и другие мысли на этот счет, но ими я не поделился.
Дама затушила сигарету в позолоченной пепельнице, выполненной в виде маленького зеленого крокодильчика.
– Почему пришли ко мне? Откуда узнали про меня?
На этот вопрос полковник предложил тоже несколько вариантов ответа, я опять выбрал самый простой.
– Из газет. Из телехроники.
– Адрес тоже из газет?
– Нет, адрес дал один знакомый. Фамилию назвать не могу.
Стелла сцепила тонкие пальцы рук вместе, подперла ими подбородок. Думала. Лицо строгое, с нежным рисунком губ. Темные, глубокие, внушающие робость глаза. Ничего вульгарного, пошлого. Ни в речи, ни в жесте. Да, умеют выбирать себе подруг новые хозяева жизни.
– Владимир Михайлович, представляете, что будет, если я сниму трубку и позвоню Гараеву?
– Тогда мне крышка.
– Но вы этого не боитесь?
– Боюсь, разумеется… У вас есть дети?
– Вспыхнула, вскинула брови – я ожидал резкости, но нет, переборола себя.
– Собственно, на что вы рассчитываете? Что я скажу, где прячут вашего мальчика? Если вы наводили справки… Мы ведь с драгоценным беком уже несколько месяцев как разошлись.
– Вы разошлись, но он вроде пока нет.
– Ах, вот даже как?
– Я вовсе не жду, что вы разыщете Вишенку.
– Чего же ждете?
Разговор шел мирно, но меня не покидало ощущение, что она готовит какой-то подвох. Хотя с чего бы – и какой?
– Стелла, давайте забудем на минутку, что мы почти не знакомы. Давайте посмотрим на ситуацию так, словно мы старые друзья.
– К чему такие фантазии?
– Чтобы прийти к какому-то соглашению, мы должны хоть немного доверять друг другу.
Фыркнула, потянулась за новой сигаретой – и тут как тут с зажигалкой. Поймал себя на том, что испытываю совершенно неуместное удовольствие, поднося огонек к ее нежным, припухлым губам.
– Не собираюсь заключать с вами никакого соглашения. С чего вы решили?
