14
Как только в начале судебного заседания был зачитан обвинительный акт, стало ясно, что Поль Рено и два адвоката воспринимают его с невозмутимым спокойствием. Они улыбались и шушукались, пропуская мимо ушей слова обвинителя, а затем начали действовать.
Сначала они атаковали консьержку, которая категорически утверждала, что в тот вечер никто, кроме Поля Рено, не мог быть у Марии-Терезы Сенье.
– Входная дверь у нас всегда на замке, – заявила консьержка, – а Мария-Тереза сама не могла ее открыть. Тот, кто захотел бы ее навестить, должен был позвонить мне, но в тот вечер никакого звонка не было.
Отвечая на вопрос адвоката; «Не мог ли кто-нибудь незаметно войти в дом?» консьержка начисто отвергла такую возможность.
– Исключено, ни один человек не мог незамеченным проникнуть в дом.
И тут адвокат Либурне, высокий худой господин, напоминающий англичанина костлявым лицом и гладкими светлыми волосами, вызвал в качестве свидетеля некого Оноре Пелата.
Никто не знал, кто такой этот Оноре Пелат. Все с недоверием разглядывали маленького толстячка с большими усами, который занял место перед судьями. Новые свидетели, до этого момента не привлекавшиеся к делу и вызванные по просьбе адвокатов, обычно воспринимаются судом с известной подозрительностью.
Однако вскоре оказалось, что человек этот не был свидетелем в общепринятом понимании и явился в суд вовсе не для новых разоблачений. Нет, этот господин должен был доказать, что в дом, где жила Мария-Тереза Сенье, можно было проникнуть так, что консьержка этого не заметила бы.
Адвокат обратился к ней:
– Вы знаете этого мужчину?
– Никогда не видела. Если он сейчас явился сюда, чтобы доказать что-то, почему он молчал десять лет назад?
– Минуточку, мадам!
Адвокат попросил пригласить в зал заседаний еще одного мужчину, некого Гастона Гюре, улыбающегося изысканного молодого человека.
– Вы знаете этого господина? – спросил адвокат. Консьержка внимательно рассматривала молодого человека.
– Да, – сказала она.
– Можете сказать, что вы о нем знаете?
– Он появлялся на прошлой неделе, предлагал купить у него новый радиоприемник.
– Сколько раз он бывал у вас?
– Раза четыре.
– И я полагаю, вы не купили у него радиоприемник?
– Еще чего! – разозлилась женщина. – Я ничего не покупаю с рук!
– Ну, хорошо, – улыбнулся адвокат.
– Что «хорошо»?
– Этот мужчина – не продавец радиоприемников.
– Вот как? – удивилась консьержка. – Кто же он тогда?
– Мой секретарь. И отличный актер. Председатель недовольным тоном предупредил адвоката:
– Прошу вас, магистр, ближе к делу!
– Я уже очень близок к нему, господин председатель. Гастон Гюре, мой секретарь, неделю назад четыре раза побывал у этой женщины якобы для того, чтобы продать ей радиоприемник, в действительности же для того, чтобы помочь другому участнику эксперимента по имени Оноре Пелат незамеченным проникнуть в дом.
– Неправда! – возмутилась консьержка. – Это невозможно!
– Когда Гастон Гюре вошел в дом и заглянул в окошечко, за которым вы сидели, мадам, Оноре Пелат, согнувшись, проскользнул мимо вас и направился к квартире, где жила Мария-Тереза Сенье.
– Не может этого быть!
– Он проделал то же самое и во второй раз.
– Господин председатель, этот человек нагло врет!
– А затем, дорогая моя, он проделал это и в третий и в четвертый раз! Всякий раз, как Гастон Гюре появлялся у вас, чтобы что-то навязать вам, например, принести вам новый проспект, который он в прошлый раз оставил в машине, – Оноре Пелат незаметно проникал в дом и поднимался по лестнице к квартире Марии-Терезы Сенье. Остановившись на лестничной площадке, он махал оттуда магистру Дьедонне, который, как известно, является судебным исполнителем в Бурже, а затем снова спускался и, согнувшись, проходил мимо вашего окошечка. Тут Гастон Гюре прощался с вами, и они вместе выходили на улицу. Консьержка нахмурила лоб.
– С вами был господин судебный исполнитель?
– Да, мадам. Я был уверен, что вы попытаетесь оспорить это, и поэтому, чтобы придать нашему эксперименту большую убедительность, попросил господина Дьедонне написать официальный протокол и скрепить его своей подписью. Вот этот документ, господин председатель. Магистр Дьедонне сначала не соглашался, но когда я объяснил ему, что в данном случае решается вопрос жизни или смерти, я имею в виду, что речь идет о защите человека, невинно оклеветанного, господин Дьедонне согласился нам помочь.
Он передал протокол председателю суда.
– Да ведь им ничего не стоило подкупить судебных исполнителей! – завопила консьержка.
– Вы ознакомились с протоколом, господин председатель? – спросил адвокат.
– Да. В соответствии с этим протоколом господин Дьедонне подтверждает, что он четыре раза видел господина Гастона Гюре и господина Оноре Пелата, входящих в дом, четыре раза господин Оноре Пелат с лестничной площадки махал ему рукой, после чего они вдвоем выходили на улицу, – завершил свое выступление председатель, передавая бумагу заседателям.
– Для того чтобы проникнуть в дом незаметно, господин председатель, Оноре Пелату нужно было только пригнуться. Эта женщина видит всех входящих в дверь, но видит их только до половины. Всего человека она может видеть, если только встанет со своего стула, но она очень редко это делает. Разрешите мне продемонстрировать, как все это происходило?
– Каким образом? – спросил председатель.
– Четвертую попытку проникнуть в дом мы сняли на кинопленку. Последние два раза мы были там не вдвоем, а втроем. Господин Жан Лареде вошел вместе с нами в дом. У него была с собой восьмимиллиметровая кинокамера. Лареде оставался в доме все время, пока Гюре и Пелат не покинули его. Лареде находился в глубине вестибюля и все заснял. Можно мне для подтверждения этих фактов показать вам наш фильм? Это займет не больше полутора минут.
– Вы можете показать его здесь, сейчас? – спросил председатель.
– Мы приготовили проекционный аппарат в зале, а экраном нам послужит белая стена. Конечно, изображение не будет очень качественным, но для нас ведь важно доказать факты.
– Начинайте!
– Господин Лареде, направьте проекционный аппарат на эту стену!
В зале для публики поднялся молодой человек в зеленом бархатном пальто. Он выбрался в проход и, установив проекционный аппарат на треножнике, спросил полицейского, где здесь электрическая розетка. Несколько минут им понадобилось, чтобы отыскать ее. Наконец оператор включил проектор. Большое светлое пятно задрожало на стене, потом оно потемнело, и на «экране» появилось изображение вестибюля.
– Это вестибюль дома, где вы работаете консьержкой? – спросил адвокат.
– Ну да… это он, – пробурчала женщина. Потом на «экране» появилось маленькое окошечко.
– Эту съемку господину Лареде пришлось вести, стоя на коленях, – сказал адвокат. – Поэтому такие скачки. А вообще господин Лареде отличный оператор, мне не хотелось бы, чтобы его профессионализм подвергался сомнению.
– Это вы, госпожа?! – радостно воскликнул адвокат, когда в окошечке возник женский силуэт.
Женщина восседала с неприступным видом и, не поднимая глаз, что-то вязала. В зале раздался смешок.
– Конечно, – это был рискованный эксперимент, – продолжал адвокат. – Если бы мадам заметила что-нибудь, нам бы несдобровать, а этот милый фильм вообще бы не появился. Но господин Лареде, которому на своем веку довелось сделать немало репортажей, уверял нас, что ему приходилось бывать и не в таких переделках! Итак, посмотрите внимательно: сейчас появятся Гюре и Пелат. Вот и они! Консьержка дергает шнур. Дверь открывается. Видите господина Гюре? А теперь посмотрите вниз, господин Лареде нарочно направил вниз объектив. Перед вами пригнувшийся господин Пелат. Будьте внимательны!
Все увидели, как господин Гюре подошел к окошечку и стал разговаривать с консьержкой, полностью заслонив окно. В это время господин Пелат, пригнувшись, едва ли не на корточках, пробрался под окошечком и исчез с «экрана».
– На этом съемка прерывается, потому что оператор переместился в другое место, чтобы снять господина Пелата, спускающегося с лестницы. Вот и он! Выпрямившись во весь рост, он подходит к господину Гюре, но около окошка снова пригибается и вместе с Гюре выскальзывает на улицу.
На стене снова появилось дрожащее светлое пятно, и оператор выключил проектор.
– Вот этот маленький фильм, господин председатель, я и хотел вам показать.
– И что же вы желали доказать?
– Ничего, – ответил адвокат.
– Как это «ничего»?
– Я только хотел показать всем, что обвинение построено на предположениях, абсурдность которых ничего не стоит доказать. Один из самых серьезных аргументов обвинения против Поля Рено сводится к тому, что никто, кроме него, не появлялся в тот печальный вечер у Марии-Терезы Сенье. И доказательством тому служит заявление консьержки, будто никто другой не появлялся в доме, поскольку она никого не видела. А мы доказали, что в дом можно войти и выйти незаметно.
