– Тогда все время происходили необычные вещи. Начиная с того времени, как наш первый ушел на пенсию и прибыл новый. С того самого дня все стало по-другому. Каждый день приносил что-то повое. Мне даже кажется, что так и дальше будет.
– Вы жалеете о старых добрых временах?
– Мне все равно. Посмотрим, как долго новая метла будет чисто мести. Хотя я, собственно говоря, этого уже и не узнаю.
– Меня интересует это общество охотников, потому что во время охоты мог ведь произойти и несчастный случай. Предположим, кто-то спьяну вместо кабана подстрелил своего приятеля, разумеется, по ошибке… Потом все перепугались, никому не хотелось расхлебывать, и они спрятали труп. Ведь можно же представить подобную историю?
– Нет, эти погоревшие совсем на другом деятели сейчас бы не рискнули на такое пойти. Они бы попытались все объяснить простым несчастным случаем, чтобы никому не навредить. Дескать, никто ни в чем не виноват.
– Наверное, вы правы. Но одну важную вещь я все-таки у вас узнал: положение Варги в высших сферах было совсем не таким уж прочным, как полагали многие его приятели. Его позиции и здесь, и дома в последнее время заметно пошатнулись… Видимо, и на работе тоже; рано или поздно та женщина, Демене, подставила бы его. Странно, но все эти дела указывают на одно и то же…
– Я не понимаю.
– Это не так важно. Вы просто не читаете детективных романов.
– А вот и нет. Как раз сейчас один прочитала. Об одном частном сыщике в Америке. Там рассказывается о множестве бюрократических рогаток, с которыми ему приходится сталкиваться в работе. Я подумала, возможно ли у нас такое, смог бы герой того романа чего-нибудь добиться в Венгрии?
– А сами вы как думаете?
– Мне кажется, он немногого бы добился. Даже начальник среднего калибра, у которого рыльце в пушку, имеет возможность такую крепостную стену возвести из друзей, приятелей, людей, ему чем-либо обязанных, что до него и не доберешься. Даже полиция и та будет вынуждена ходить вокруг да около и не связываться с ним. Его можно убрать только по указанию сверху, как было у нас. Причем я вовсе об этом не жалею, честно вам могу сказать. Я по горло сыта всем, что здесь творилось.
Тоот усмехнулся.
– А вы часом не анархистка немного? Тут настала очередь смеяться секретарше.
– У меня был один поклонник… очень порядочный, умный парень. Он утверждал, что если у тебя рыжие волосы и ты – левша, то явно склонен к анархизму. Но хотя я обладаю и тем и другим признаками, мне все же кажется: он ошибался. Если речь заходит о чем-то серьезном, я – за порядок и безопасность, и за хорошие материальные условия жизни… Даже если…
Они проговорили еще несколько минут. Тоот предложил подвезти свою даму до дома, но оказалось, что у нее тоже машина. Когда они вышли из кафе, накрапывал дождь, в воздухе висел туман. Попрощавшись, они разошлись по машинам и разъехались в разные стороны.
Было уже почти одиннадцать часов, когда Тоот вернулся «домой», в гостиницу в Мереслеке. Открыв дверь, он заметил на полу листок бумаги. Тоот тут же поднял его и принялся читать: «Заходил к тебе в половине девятого. Кое-что произошло, и потому счел необходимым поговорить с тобой. Могу сообщить что-то весьма важное. Вечером меня не будет дома, но завтра днем на работе или вечером – на квартире ты меня застанешь. Элек». Тоот немного постоял на пороге номера, прикидывая, может, попытаться еще сегодня разыскать Фенеша. Но усталость взяла верх; он решил принять ванну, хотя чувствовал, что нет сил даже на это.
Утром погода улучшилась. Осенний туман уже поднялся из низин, и Тооту не приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть дорогу. Он уже был далеко за границей области, когда поднялось солнце, и разноцветные вершины высоких гор яркими мазками проступили на фоне голубого неба. Городок оказался симпатичным. Довольно крутые улицы сбегали с холмов, большинство зданий было построено в стиле модерн начала века, городок был похож на средиземноморские поселки, которые Тоот видел на открытках еще ребенком, не хватало только порта с лесом мачт, ну, конечно, и моря. Над городком нависали огромные массивы гор, на их склонах виднелись красивые белокаменные виллы, которые свидетельствовали о благополучии их владельцев.
Тоот вынул карту и прикинул, что минут через двадцать он должен быть у цели, но благодаря узким улочкам со множеством поворотов ему пришлось затратить вдвое больше времени. В деревне ему не пришлось никого расспрашивать, колокольня издалека указывала ему путь. Здание прихода было выстроено в стиле крестьянского барокко, оно располагалось чуть в стороне от церкви, хотя обычно здания эти бывают соединены. Между церковью и приходом был двор с дикими каштанами. Тоот постучал в дверь, потом нажал на грубую металлическую ручку. У плиты хлопотала полная женщина с добродушным лицом.
– Вам кого?
– Господина священника.
– Проходите вон туда, он у себя в комнате.
Тоот пересек кухню, прошел через другую дверь и по длинному коридору со сводчатым потолком двинулся дальше. Здесь было прохладно, как бывает летом в подвале. Шаги капитана гулко отдавались, когда он ступал по рыжеватым каменным плитам пола. Дверь в противоположном конце коридора внезапно распахнулась, и оттуда появился слегка прихрамывающий человек.
– Господин священник… – начал было Тоот. Человек приблизился.
– Я всего лишь ризничий.
Он был среднего телосложения, коротко остриженный, с аккуратной бородкой, с гладким лицом, в его темно-карих глазах светились ум и доброта. На первый взгляд Тоот дал ему двадцать пять – двадцать шесть лет, но потом он прикинул, что ризничему все-таки скорее около тридцати. Он производил впечатление человека, который не переживал серьезных потрясений, однако взгляд его свидетельствовал о противоположном – это были глаза человека, обладающего большим житейским опытом.
– А где мне найти господина священника? – спросил Тоот.
Ризничий молча показал на дверь.
– Он здесь, готовится к духовному упражнению.
Тоот едва-едва сдержался, чтобы не расхохотаться; «духовное упражнение» почему-то вызвало у него ассоциацию со сложным гимнастическим трюком.
– Заходите, не стесняйтесь. Вы, вероятно, от господина епископа?
Тоот несколько секунд размышлял и решил сказать правду.
– Нет. Я из полиции. Мне надо поговорить с господином священником по поводу исчезновения его двоюродного брата. Я веду расследование этого дела и надеюсь получить у господина священника кое-какую информацию. Кстати, вы сами случайно не были знакомы с Шандором Варгой?
Ризничий с сожалением отрицательно покачал головой.
– Я не так давно здесь работаю, всего-навсего несколько недель. А родственник господина священника, по его словам, исчез месяца два тому назад, – и он с сожалением развел руками.
Тоот решительно шагнул к массивной деревянной двери. Постучал и тут же открыл ее. Он увидел круглоголового седого человека в черной сутане, который смотрел на капитана с удивлением, оторвавшись от чтения книги, в серых добрых глазах священника был немой вопрос, он внимательно изучал посетителя.
– Добрый день, господин священник, – произнес Тоот и тут же объяснил цель своего визита.
– Да, двоюродный брат. Но ведь он…
– Я знаю, что вы не можете слишком много знать об обстоятельствах его исчезновения. Но все же я хотел бы задать вам несколько вопросов.
– Пожалуйста. Садитесь. Что вас интересует?
Тоот внимательно изучал лицо говорившего. Оно было спокойным, ясным, в нем таилось что-то такое, что часто замечаешь в лицах церковнослужителей, но что так трудно передать словами; сказать можно только одно: это было типичное лицо священника. Что придавало ему подобное выражение? Округлость, даже некоторая одутловатость, доброжелательный взгляд, но в то же время и своеобразная уверенность очень странно сочетались в этом лице, озаренном особым блеском глаз, свидетельствующим о высоких духовных устремлениях.
Тоот оглядел комнату со сводчатым потолком, с белыми свежеоштукатуренными стенами. На кровати лежали книги и бумаги, они валялись всюду – на стульях, на полу, на книжных полках; этот очевидный беспорядок свидетельствовал о холостяцком образе жизни владельца.
– Собственно говоря, я хотел бы получить от вас небольшую характеристику Шандора Варги. Что он представляет собой как человек?
Священник улыбнулся, провел рукой по голове, приглаживая волосы, седые, но еще густые, словно у совсем молодого человека.
– Этот вопрос я сам себе неоднократно задавал, но дать определенный ответ так и не смог. Вы знаете, что у Шандора трое детей. Богу было угодно, чтобы двое из них родились на свет нервными, раздражительными, слабенькими. На них природа сэкономила то, чем щедро наделила Шандора. Он – человек практического склада ума, неунывающий оптимист. Но именно поэтому его внутренний мир закрыт для окружающих…
