Ознакомительная версия.
Судья выглядела настолько непробиваемой и апатичной, что Павлов поспешил уточнить:
— На прошлой неделе. Я еще предложил необычный ход…
В глазах судьи что-то промелькнуло. Она определенно узнала этого адвоката, но ни сил, ни времени говорить о чем-либо, помимо дела, у нее просто не было.
— Товарищ адвокат, у меня в производстве две сотни дел. Это вам не в телесуд играть. У меня реальные дела и реальные люди. Не тратьте мое и свое время. Что вы хотели?
Костылькова как бы случайно повернула к Павлову подставку под карандаши. На ней витиеватым золотым шрифтом красовалась надпись: «Заходи тихо, проси мало, уходи быстро!» Артем усмехнулся.
— Понял, ваша честь. Зашел тихо, уйду быстро. Попрошу мало. Всего две вещи. По иску Губкиных прошу вернуть исковое заявление.
Судья недобро качнула головой.
— Как это вернуть? Вы что, не знаете правил? Или отзывайте, или оставим без рассмотрения.
— Вы же еще не назначали, ваша честь, — смиренно улыбнулся Артем. — Я понимаю, о чем прошу. Загружать суд лишней работой желания нет. Но сам я отозвать заявление не могу, а вот у вас повод вернуть есть — я пошлину забыл оплатить, а вы не заметили.
Судья покраснела.
— Идешь вам навстречу, а потом вы еще и подставляете.
— Упаси меня боже! Не подставляю. Я правда забыл. Бежал к вам бегом, и вылетело из головы. Зато теперь и у вас железное основание вернуть. Зачем вам загружаться лишним делом? Только статистику подпортит.
Костылькова быстро перебрала тонкими пальцами корешки лежащих перед ней стопкой дел и выдернула одну папку. Полистала и бросила перед собой на стол. Обхватила руками голову, потерла виски и внимательно посмотрела на адвоката. Только сейчас он заметил, что у нее особенный и весьма необычный цвет глаз — темно-зеленый, как бутылочное стекло. А вот взгляд усталый и пустой. Такой обычно и бывает у судей. Костылькова постучала ногтем с не очень свежим маникюром по папке.
— Забирайте. Только не болтайте!
— Обижаете! Не тот случай. Спасибо.
Артем ловко выдернул из папки всю подшивку документов, тех самых, что он сам принес несколько дней назад, да еще и уговаривал судью принять вне очереди.
— А какая вторая просьба?
Костылькова выразительно поглядела на часы, и Артем оценил все значение этого взгляда.
— Незадолго до смерти мой отец подал документы на приватизацию, — как можно короче сформулировал он, — а вот из муниципалитета они так и не вышли. Договор найти не можем.
— А что у вас есть?
Артем приготовился доставать бумаги.
— Я нашел квитанцию об уплате госпошлины. За приватизацию. В ней есть ссылка на договор. Как основание оплаты. И все.
Судья усмехнулась.
— Хм. Н-да. Никогда не думала, что известный адвокат Павлов будет брать у меня консультацию. Жаль, я не адвокат, а то…
Она мечтательно закатила глаза, и Артем приложил руку к груди:
— Любое ваше желание!
— Любое — это слишком много, — отмахнулась Костылькова. — Когда уйду из судей, возьмете к себе в коллегию?
Артем клятвенно приложил руку к груди:
— Слово!
— Ой! Все равно обманете девушку, — намного теплее улыбнулась Костылькова. — Ладно, поверю. Не проблема это никакая. У нас уже есть судебная практика. Если человек не успел перед смертью получить свидетельство о приватизации, но договор подписал и сдал, то все! Считайте, наследники в шоколаде.
— В смысле?
— Получите в наследство отцовскую квартиру. Несите скорее заявление о признании права собственности. Почитайте последний Бюллетень Верховного суда. — Судья снова потерла виски и постучала ногтем по стеклу часов: — Все. Ваше время вышло.
— Огромное спасибо! Вы меня просто спасли.
— Действуйте! Удачи вам, Павлов.
Артем благодарно улыбнулся. Ему оставалось зайти еще в пару кабинетов по текущим делам, но главное событие дня уже произошло.
Вознесенному до седьмых небес тем, что квартирный вопрос так легко и убедительно решается, Павлову теперь ничто не казалось чрезмерно обременительным — ни сражения с жэком, ни просьбы соседей, ни даже данное Варваре Серафимовне обещание разобраться в судьбе Коробкова. Пройдя от кабинета судьи Костыльковой до конца коридора, адвокат вышел на лестницу и начал подниматься на второй этаж, когда на него сверху обрушилась крупная тетка. Колыхаясь всем телом, она мчалась вниз по лестнице, но потеряла равновесие и едва не сбила прогуливающегося защитника с ног.
— Мадам, держитесь! — едва успел крикнуть Артем и подхватил ее под руки, еле удерживая в вертикальном положении перед собой.
— Ой-й-й-й-й-и-и-и! — с воплем вцепилась она в пиджак Павлова. — Убиваю-ю-ю-ю-у-у-ут! Спаааа-а-а-а-си-и-и-те-е!
Только теперь Артем заметил, что сзади на тетке висит какая-то лохматая девчонка и изо всех сил колотит ее по спине кулаками. За девчонку держались два крепких пристава, но и они не могли оторвать ее от толстой дамы. И весь этот человеческий клубок, теперь уже вместе с Артемом, неумолимо двигался по ступеням вниз. Адвокат оценил ситуацию и, пытаясь спасти женщину и себя от неизбежного падения на ступени, сделал ей легкую переднюю подсечку и, придержав рухнувшую, как куль с мукой, женщину, плавно опустил ее на ступеньку.
Девчонка потеряла равновесие, отлетела в сторону, но тут же вскочила на ноги и, лягнув поочередно ногами приставов, вознамерилась опять вцепиться в жертву. Но Павлов снова успел вмешаться. На мгновение опередив девушку, он встал между ней и сидящей на полу толстухой, перехватил уже летящую в прыжке девчонку и крепко прижал к себе, не давая дотянуться до пола. Та, повиснув над землей, беспомощно забарахталась в его объятиях.
— Спокойно… спокойно…
Он видел этот прием в одном нью-йоркском ночном клубе. Охранники выводили буяна, затеявшего драку. Два здоровенных секьюрити просто приподняли парня, зажав между собой, и вынесли из помещения на улицу. Любой, даже самый крепкий и тренированный человек, лишенный точки опоры, не сможет ни сопротивляться, ни нанести хоть сколько-нибудь сильный удар. Одновременно с этим ловким приемом охранники без перерыва извинялись и произносили какие-то дежурные успокаивающие слова. Так же поступил и Артем.
— Успокойтесь. Все в порядке. Все живы. Извините. Простите за беспокойство. Успокойтесь. Все под контролем, — громко и четко произносил Павлов, оттаскивая девушку в сторону от сидящей на ступенях тетки.
Девушка прекратила отбиваться и лишь дрожала. Артем попытался взглянуть на ее лицо, но из-под разметавшихся ярко-рыжих волос выглядывал только остренький, но вполне аккуратный нос и пухлые мокрые губы. Девушка плакала.
Адвокат ослабил захват, поставил ее на пол и развернул к себе лицом. Приставы тяжело дышали сзади Артема, но, признавая его временное лидерство, пока не вмешивались. Он легонько тряхнул девицу за худенькие плечи.
— Эй! Что случилось?
Девчонка лишь молча всхлипывала.
— Да эта кошара чуть нам глаза не повыцарапала! — загудел сзади пристав.
Второй его поддержал:
— Вот зараза! Меня за руку цапнула. А ну иди сюда!
Через плечо Павлова протянулась рука в черной форменной куртке, но Артем легко отвел ее в сторону.
— Погоди, командир. Что она натворила-то?
Тем временем приземленная адвокатом тетка отдышалась и заверещала с новой силой:
— Что ж это творится?! Люди добрые! В суде чуть не убили. Куда смотрит юстиция?! Мерзавка! Дрянь! Правильно тебя выселили!
Последние слова она адресовала девушке, но та уже не реагировала.
— Эй! — снова встряхнул девушку Артем. — Может, объяснишь? В чем проблема?
Та подняла на него глаза, и они были полны слез и отчаяния — абсолютно подлинного отчаяния.
— Чего пристал? — послышался откуда-то сбоку ломающийся подростковый фальцет. — Не видишь? Засудили Зойку. Хату отобрали. Козлы вонючие…
— Ну что, смертнички… не ждали?! Га-га-гага!
Смертельно замерзший за сутки Поклонский выбрался из гроба и, превозмогая нежелание затекших ног шевелиться, демонстративно пустился вприсядку вокруг своей могилы. Проплясав так два круга, выпрямился и оглядел притихших работничков.
— Ладно… всем премия. По штуке баксов. В честь нового мирового рекорда. Сутки в гробу, зимой, в могиле. Знай наших!
Воскресший, словно египетский Гор, Поклонский махнул, как дирижер, руками.
— Ура! Ура! Уррра-а-аа-а!!! — дружно закричали подчиненные, отлично натренированные на подобные жесты.
— Отлично! Собираемся и валим отсюда. В ближайшие лет пятьдесят сюда я больше не ездок. Или ездец? В общем, не ездун!
— Игорь Михайлович, что с гробом и могилой делать? Засыпать? — управляющий делами Поклонского уже дежурил возле шефа с блокнотиком наготове.
Ознакомительная версия.
